Страница 11 из 16
— Я где-то читала про один цветок, называется май-о-ран. Ты не знаешь, как он выглядит?
— Знаю, он вон там. Пошли.
И Женя наконец-то увидела загадочный майоран. Кисти мелких белых цветков, общим видом похожие на сирень. Север терпеливо ходил по саду вслед за Женей и сообщал названия цветов, о которых она спрашивала. А Женя просто потерялась, с головой уйдя в дивный мир цветов… каких только их не было. Лилии, нарциссы, люпины, простые ромашки и одуванчики с васильками, купавки, ноготки и анютины бархатные глазки, маргаритки и лютики… Были и совсем экзотические — розы всех видов, тюльпаны, флоксы, аннабели… На последнем Женя остановилась. Аннабель — незнакомый ей цветок — был желтым с темным чашелистиком, как факел-огонек на обгорелой палочке. Север улыбнулся Жениному удивлению.
— Его мама так назвала. В честь какой-то лошади.
Женя улыбнулась в ответ и спохватилась:
— Север, а что ты хотел мне показать?
— Я хотел показать парк, там можно поиграть, побегать и полазать.
— Ух ты! А где он?
— Пошли! — обрадовался Север. И дети, взявшись за руки, побежали в парк.
По пути к ним присоединились две собаки — огромный сенбернар по кличке Бармалей со своим сыном, Женя пришла в восторг от встречи и знакомства со славными псами, смело обняла и от души потискала плюшевого песьего великана. Его сынок, длиннолапый и нелепый, вызывал море вопросов — чисто белый, с висячими ушами тощий голенастый щенок…
— Его мама — ирландский волкодав, — пояснил Север. — Черная, как ночь, с желтыми глазами, а щенок — единственный в помете альбинос, остальные-то обычные, пятнистые и черные.
— А как его зовут? — спросила Женя, лаская щенка.
— Джон Дарт, — ответил Север.
Но больше всего Женю поразило то, что собаки разговаривали по-человечески. Щенок, суетливо нюхая всё вокруг, за минуту задал тысячу вопросов, на которые папа Бармалей отвечал коротко и сквозь зубы.
— Они… разговаривают? — растерянно спросила Женя. Север кивнул, сорвал травинку и сунул в рот.
— Конечно, они разговаривают. Здесь все свободные жители разговаривают.
— А что значит — свободные жители? — насторожилась Женя.
— Свободные — это те, кто одарен даром речи. Говорящие. А есть ещё дикие, они живут в Диких землях и могут быть опасными, потому что неразумны… Я не знаю, почему так в Балиноре устроено, но мама говорит, что это справедливо, ведь льва не заставишь одну траву есть, ему мясо нужно. Поэтому и бегают по лугам стада неразумных копытных, служат обедом для львов и волков.
— А хищники тогда зачем? — справедливо возмутилась девочка. — Ведь даже в Библии говорится, что в Раю и Лев, и Агнец будут сосуществовать в мире и ладу.
— Ну, в Раю все мертвые, им кушать не надо… — резонно заметил мальчик.
Женя запнулась — и правда, кому кого в Раю кушать? Там же нет греха чревоугодия…
В полном молчании дети дошли до парка, и начались новые знакомства с друзьями Севера. Кентаврята, тролли, вандарята и эльфы… был даже юный единорожек, пасущийся рядом с безрогой матерью Альбиной. Гордый отец Ловчий, черный единорог, поразил воображение Жени, уж волшебных единорогов она точно не ожидала увидеть. Пестрого малыша звали Тобиано, и его имя полностью соответствовало черно-белой масти. Маленькие эльфы, друзья Севера, уволокли его на какие-то свои детские разборки, и Женя ненадолго осталась одна, но она не скучала, а ласково гладила смешного единорожика. А потом к ней подошел… ну, вроде медвежонок, но с человеческими руками-лапами. Он стоял по-человечьи прямо и смотрел на девочку любопытными черными глазками.
— Э-э-э… привет, — осторожно поздоровалась девочка. Медвежонок кивнул и ответил:
— Привет, я хочу с тобой познакомиться. Меня зовут Мельхиор.
— А я — Женя… — слегка растерянно отозвалась девочка, во все глаза глядя на странного зверя. — Э-э-э, а ты кто? Медвежонок?
— Я — медвелор. Медвежонок-медвелор, — ответил косолапый.
Медвелоры, удивительная раса зверолюдей, ещё больше поразили Женю, она и знать не знала, что на свете существуют подобные создания. О, страна чудес, сколько ещё странного ты покажешь?!
***
Лери и Михаэль зашли в комнату к Дереку. Михаэль произвел поверхностный осмотр, смерил температуру и давление, проводил в туалет и нейтральным тоном попросил кое-что сдать на анализ. Оставил емкости и ушел. Дерек покорно совершил необходимые процедуры, вымыл руки и вернулся в спальню, где его дожидался легкий завтрак. Лери сменила постельное белье и, забрав использованные емкости, ушла. Дерек вдумчиво позавтракал, неторопливо размышляя о том, какую нишу он займет в этом мире. Сколько он себя помнил, вся его жизнь, начиная с отрочества и гибели отца, Уинстона Рейна, была посвящена борьбе со злом. С сожалением Дерек вспомнил об утраченных дневниках, в которых каждый член Наследия вел свои личные записи. В сопровождении его мыслей глаза бесцельно шарили по комнате и зацепились за письменный стол сбоку у окна, а на нем массивная чернильница с пером и… — Дерек прищурился — да, точно, книга. Встав, он прошел к столу и открыл книгу, как он и ожидал, это оказалась толстая тетрадь в кожаном переплете. Энергично потерев руки, Дерек затянул пояс халата и, сев за стол, ухватился за перо. Расположив тетрадку боком, как и положено левше, он принялся быстро писать.
С самого сотворения мира человечество живет между царством Света и царством Тьмы.
Наше секретное общество было всегда…
Мы защищаем людей от обитателей мира Ночи и Теней.
В этом журнале запечатлены деяния тайного общества, имя которому «Наследие».
И только посвященные знают наши настоящие имена.
Дерек Рейн, «Наследие».
Закончив с эпиграфом, Дерек задумался, привычно выпятив нижнюю губу. Макнул перо в чернила и продолжил:
Очнулся я в салоне какого-то летного устройства. Шумов моторов не было слышно, да и не было их… потому как за окном мелькало гигантское крыло, похожее на крыло кецалькоатля, но намного, намного больше. Происходящее мне показалось бредом моего воспаленного мозга. Ну не может быть такого! Я прислушался к себе и понял, что я… удивлен, да, пожалуй, это самое верное слово, отвечающее моему состоянию. Я — удивлен. Но как бы я ни удивлялся, реальность оказалась ещё удивительнее — мои друзья совершили невозможное, повернули время вспять… И как же странно было узнать о том, что я умер, именно моя смерть заставила ребят перейти грань возможного, пересечь запретный Рубикон… и выдернуть меня из небытия.
Как я понял из последовавших рассказов, наш самолет, пролетев сквозь время и пространство, внезапно был обесточен — отказали все двигатели и заглох мотор. А остров, на который мы упали, на деле оказался не островом, а чем-то… живым. С этого момента мне очень захотелось увидеть ранкориала в истинном его виде.
Здесь есть маленькая девочка по имени Джесси, это её голос разбудил меня. Она сирота, и я надеюсь, что ей будет очень хорошо в приемной семье, в которую её приняли без колебаний.
Тераи Лапрад — человек-загадка, он ничего не говорит о себе, что довольно подозрительно. Но местные люди очень уважают личное пространство каждого, и посему я воздержусь от расспросов.
Я на краткий миг увидел дракона, восседающего на крыше кабины, когда меня выносили и перекладывали на каталку. Должен признать — это прекрасное существо, сильное и грациозное, и у него мудрый взгляд. В те секунды, что мы встретились взглядами, у меня создалось впечатление, что я смотрю в глаза Богу. В его взгляде читается мудрость тысячелетий. А ещё — всезнание, у него нет ничего тайного и скрытого, он — само Знание.