Я (не) буду твоей

— Нет, я не могу, — шепчу я в исступлении.

Хотя я нахожусь в таком состоянии, что готова взять в рот что угодно, всё же сохраняю самообладание.

— Тебе совсем меня не жалко? — жалобно спрашивает он.

— Жалко, — отвечаю я и пытаюсь вынуть руку из его трусов. Там и так места мало. Одно дело — поглаживать поверх одежды, другое — держать как орудие труда.

— Дин, помоги мне кончить, — он возвращает мою руку в свои штаны. — Поработай рукой!

— Опять?! — восклицаю я.

Два члена за один вечер? Это уже слишком!

— В смысле “опять”?!

Дамир смотрит на меня с расширенными зрачками и ясно читает то, что написано на моём лице.

Глава 17

Небо заволокло плотным слоем серых облаков, словно тяжелое одеяло. Тусклый свет едва пробивается сквозь эту глухую завесу, погружая всё вокруг в меланхоличный полумрак. Ещё нет десяти утра, а сырая темень за окном давяще вгоняет в уныние и усталость, словно прожит целый день. Моросящий дождь, который непрерывно льётся с раннего утра, будто оплакивает мою нервную систему и психическое здоровье. В голове всё ещё громом звенят слова, сказанные в бешеном припадке: «Хуй его держала… Дрочила ему… Небось, и облизывалась ещё?»

Надо же было быть такой честной! Нет бы отрицать до последнего! Но Динара Умарова решила больше никогда никому не врать, и всегда говорить правду. Призналась… ещё так, словно совершила подвиг. Мол, ради благого дела. Чтобы нормально поговорить и рассказать правду. Дураааа!

— Еб твою мать! Это что такое?! — громовой голос все ещё звенит в голове. — Где переводы отчетов по декларациям?! — спрашивает и, наконец, замолкает.

В кабинете повисает гробовая тишина. Все сидят тише воды, ниже травы, с испуганными лицами и выпученными от страха глазами. Причём все взгляды обращены на меня.

— Динара Анваровна!!! — Громовержец ревет мое имя, вырывая меня из мыслей.

Я только начинаю понимать, что вопрос, заданный ранее, адресован ко мне. Что он, черт подери, спрашивал? Что-то об отчетах по декларациям?

— Т-таможенные брокеры ещё не предоставили мне, — отвечаю, заикаясь.

— Так поторопите их! — кричит, разбрызгивая слюну.

— Д-да, Дамир Аскарович! — напряжение нарастает от одного произношения его имени.

На планерке достается всем. В рейтинге самых несчастных и неудачных, попавших под горячую руку босса, я на первом месте, Ринат на втором. Настроение настолько паршивое, что даже факт того, что Раиса Сембаевна поднялась в этом рейтинге с последнего на третье место, совсем не радует. Даже Пол сидит прифигевший, ничего не понимая, и лишь по эмоциям присутствующих считывает, что ничего хорошего не обсуждается. Он понимающе не требует перевода. А если бы и потребовал, я не знаю, как бы переводила весь этот словесный понос, который лился за конференц-столом. Наши инженеры тоже не отстают от сапожников. У них каждое второе слово, которое отчетливо звучит как «нах» — связующее звено во всех предложениях: установили нах; наладку нах провели нах; проточный шлюз нах. Без «нах» не передать всю печальную картину настоящей задницы на месторождениях. А с «нах» до всех всё быстрее доходит, и оперативно принимаются меры. Мат — высшая сила для донесения сути проблемы. И не важно, что у некоторых вянут уши.

Один Ринат не позволяет себе такого. Его речь на докладах грамотная и внятная. Сразу чувствуется образование и воспитание. Он из очень интеллигентной семьи: отец — известный академик, ученый, мама когда-то была замминистра культуры, сейчас депутат. Лично я с ними не знакома, но для всех в компании не секрет, кто его родители. Ринат закончил один из лучших вузов Америки и сразу получил должность в холдинге, где его назначили директором дочерней компании. Я считала, что мне крупно повезло с ним, а сейчас понимаю, что это ему крупно не повезло со мной. Я действительно не заслуживаю его. Нам просто необходимо поговорить сегодня.

Весь рабочий день после планерки прошел спокойно. Слишком спокойно. Я так ждала, что придет сообщение от Дамира, или позвонит Надия Булатовна и скажет, что шеф требует к себе, но ничего такого не происходило. Его ор на планерке был единственной речью, обращенной ко мне со вчерашней ночи, когда после бешеного рыка про «хуй в моей руке» он замолк. После этого он молча накинул на меня куртку, подхватил на руки и так же молча отнес домой. Оставил меня на этаже и, ничего не сказав, уехал вниз. Было очень обидно! А сейчас вообще звиздец на душе.

Сердце плачет. Хочет пойти к нему и умолять прощения, в ногах ползать, лишь бы он простил, обнял, прижал к себе. Но ничего такого, разумеется, я делать не буду! С разумом пока ещё дружу. Чтобы успокоить свое сердце, зашла в ватсап, в контакт Дамира и начала рассматривать его две присланные фотографии. Сердце от этого вовсе не успокоилось, наоборот, начало трепетно биться как сумасшедшее. Внизу опять все скрутило и намокло. Невозможно на это смотреть!

— Дин, ты здесь? — голос Алены заставляет меня вздрогнуть и быстро свернуть экран. — Ждала, ждала тебя в столовой, так и не дождалась. Че кушать не идешь?

— Да, че-то аппетита нет совсем. Чувствую, кусок еды в горло не полезет, — говорю в своей печали.

— Да ладно, не кисни! — подбадривает Алена. — Подумаешь, на планерке отметали, подумаешь, босс наорал. Рабочие момент.

— Ринат рассказал?

— Нет, Галия Булатовна, — отвечает с загадочной ухмылкой. — Говорит, главный так орал, что стены в приемной трещали. Она его впервые таким злым видела. Оказывается, давно с ним работает. Явно из-за семейных проблем.

— Это Галия Булатовна сказала, что явно из-за семейных проблем? — уточняю в удивлении.

— Нет, это уже слухи, — Алена переходит на шепот. — Говорят, жена ему не дает. Завела себе любовника и требует от него развод.

— Ага, — печально вздохнула я, — не дает, в рот не берет и член чужой в руках держит, — произнесла отрешенно.

— Мне что-то вообще в это не верится, — не обращая внимания на мои слова, продолжила Алена. — Как можно такому мужику не давать? Я бы дала, догнала, еще раз дала бы, потом еще раз догнала и снова дала бы, — она мечтательно закрыла веки, представляя себе картину.

— Ален, ты че?! — удивленно восклицаю. — У тебя же Кирилл есть?

— Да шучу я! — рассмеялась она, подмигнув мне. — Но Раиса точно так сделает.

— Ален, позвони мне, пожалуйста, когда у Рината никого не будет.

— Хорошо, но думаю, это не скоро. Из-за нагоняя главного все ринулись перевыполнять план. У всех документы на подпись к Ринату Маратовичу, — отвечает Алена с легким недовольством в голосе.

— Я буду ждать, — киваю в ответ.

Ждать действительно пришлось долго. Часы тянулись, а мысли о необходимости разговора не оставляли в покое. Уже к концу рабочего дня Алена сообщила, что Ринат один в кабинете.

Он сидел, весь загруженный и мрачный. При прежнем руководстве такого разбора полетов не было, и сегодня все находились, мягко говоря, в шоковом состоянии. Я вижу, что сейчас не самый подходящий момент для разговора, но времени тянуть совсем не хочется.

— Ринат, — сажусь напротив него, словно пришла обсудить вопросы по работе, — я понимаю, сегодня оказался очень тяжелый день, но мне необходимо обсудить с тобой один вопрос. Это касается нашего бракосочетания 28-го. — Набрав воздух в легкие, выдавила: — Давай отменим дату.

Ринат тяжело вздохнул, отложил ручку, которую так неровно крутил в руках, и встал со стола. Он сел рядом, взял мои ладони в свои и нежно поцеловал их.

— Дин, я с ума схожу, как сильно хочу забрать тебя от Асельки и увезти к себе. Нам надо поговорить с ней после визита к моим родителям. Для начала они хотят с тобой познакомиться. Как все нормальные родители, они мечтают устроить настоящую свадьбу с торжественным бракосочетанием в ЗАГСе, с обязательным обрядом в мечети и, разумеется, пышным банкетом на пятьсот человек. А все это требует времени для подготовки. Поэтому 28-го итак отменяется. Вы должны будете назначить дату, когда мы сможем приехать свататься к тебе, и тогда я смогу уже тебя официально забрать к себе. Ты же знаешь наши обычаи: много родственников желают участвовать в сватовстве. Я даже не представляю, как они все вместятся в вашу квартиру. А Аселька вряд ли согласится проводить кудалык в ресторане, да и мои этого не поймут.