ЗАПАДНЯ

Сейчас мне страшно, когда я вспоминаю это ужасное зрелище – затянутые паутиной искореженные, «вскрытые», словно консервы, какой-то нечеловеческой силой бронированные вагоны, ломкие хрусткие кости под ногами, обрывки одежды, сапог, ржавое оружие и гильзы под ногами. Но тогда я тупо смотрел на все это, как баран на трупы зарезанных овец, не понимая, какое это имеет ко мне отношение.

Белесая мгла позади нас постепенно поглощала изуродованные составы. Пройдя еще пару сотен шагов и оглянувшись, никто из нас с уверенностью не мог бы сказать, что они вообще существовали, поглощенные со всех сторон этим липким и мерзким желудочным соком.

Наконец, впереди раздался торжествующий крик первого «терминатора». А затем он что-то зашипел и засвистел на своем странном и жутком языке, состоящем почти из одним шипящих и глухих согласных.

«Главный» занервничал и чуть ли не пинками подгонял меня вперед.

Хищный туман расступился, и я увидел коническую пирамиду, лоснящуюся от слизи, снизу доверху укутанную серебристыми нитями.

– Вот оно! Вот оно! Бесценное сокровище! – сладострастно зашептал «главный», словно обнаружил не лоснящуюся мерзостную гадость, между прочим, тошнотворно воняющую, но гору золота и самоцветов.

Он вплотную подошел к конусу. Осторожно, не касаясь липких нитей, он жадно обнюхивал его, словно собака – ищейка.

– Отличная коллекция! Отличная! Скоро, очень скоро! Почти готовы! – и, повернувшись к солдатам «в хаки», прошипел. – Кто пальцем тронет – пристрелю на месте! – в доказательство своих намерений снял пистолет с предохранителя. – Тут все в сигнальных нитях! Стоит тронуть – и всем нам хана! «Мама» крикнуть не успеете! Это и тебя касается, ботаник, и в первую очередь!

К «главному» подошел «первый» и они что-то стали обсуждать на своем жутком языке.

Но тут произошло что-то непредвиденное, думаю, и для них тоже.

Послышался треск, чмоканье и хлюпанье, словно кто-то стал давить сырые яйца.

Оба «терминатора» застыли в изумлении, не сводя друг с друга глаз. А потом…

С громким треском основание конуса лопнуло и вместе с волной невиданного зловония оттуда с диким визгом выскочили какие-то существа.

То, что произошло дальше, я помню лишь фрагментами, т.к. от ужаснейшего запаха в голове моей помутилось так, что я не устоял на ногах и инстинктивно закрыл лицо руками.

Я услышал лишь сухой треск автоматных очередей, грохот разрывов и ядреный солдатский мат. Рядом со мной что-то вспыхнуло и завоняло бензином. У самого лица упали черные солнцезащитные очки – зеркалки.

А потом меня потащило куда-то вверх – рука моя по-прежнему была намертво прикована к тросу. Я взлетел вверх, крича от дикой боли в запястье, и полету моему не видно было конца, пока не ударился во что-то мягкое, словно, сорвавшись с троса под куполом цирка, я со всего размаху упал на страховочный батут.

Чьи-то нежные, заботливые ручки обняли меня, прислонили к чему-то теплому и мягкому, словно женская грудь, а потом…

Описать свои ощущения я не в силах. Теплая волна наслаждения – от пят до макушки, постоянно нарастая, пронзала каждую клеточку моего тела. Словно какой-то яркий фейерверк, но из ощущений, разрывался в разных частях моего тела, разнося взрывную волну по всем оставшимся частям. От наслаждения тело мое извивалось как червь, ребра казалось готовы порвать хрупкий кожный покров, а глаза – вывалиться из орбит. Я прикусил язык, чтобы он не попал в глотку. Кости скручивались как веревки, мясо кипело, словно его бросили в крутой кипяток, от кровавого пота слиплись веки.

Не в силах терпеть больше эту страшнейшую пытку наслаждением, я засмеялся – так, что сам ужаснулся звука своего голоса.

Глава 8. Паучья свадьба.

1.

Комариный писк, мерзкий, не дающий покоя, комариное жало пронзает вены насквозь, высасывая остатки крови, я не могу подняться, нет сил прогнать гадкого комара!

Веки жжет огнем, словно к ним прикоснулись каленым железом, язык распух и оттого тяжело дышать – нос наглухо чем-то забит.

Ушло немало времени, прежде чем я смог кое-как поднять дрожащую руку и очистить глаза от спекшейся крови.

Стерильно-белая комната, освещенная люминесцентными лампами, стерильно-белое постельное белье. С пятой попытки приподняв спину, я облокотился на спинку кровати. Голова кружилось и некоторое время я не мог остановить бешеную пляску предметов перед глазами.

– Я – в палате? В больнице? – проговорил я, но никто мне не ответил.

Входная дверь в бокс наглухо закрыта. Окон нет.

Я ощутил смутную тревогу, какое-то животное беспокойство. Сделав рывок, я рухнул с кровати на пол и едва не заорал от боли – пришлось до крови закусить язык. Встать на ноги я уже не смог – пришлось ползти на четвереньках. Еле дополз до двери – ничего. Ни дверной ручки, ни замка. ЗАПАДНЯ!

– Ну что ты так рано, спи еще, спи-и-и-и-и-и! – донесся до меня шепот знакомого голоса. Я повернулся на звук и увидел в дальнем заднем углу – вентиляционную отдушину, откуда выползала на четвереньках Диана. Она была нага, как и я, и без очков – белесые немигающие насекомьи глаза, равно как и шевелящиеся как змеи волосы, придавали ее лицу жуткий и отвратительный вид. Короткими, но быстрыми, перебежками, как обычно бегают пауки, она прямо по стене добралась до моей кровати и блаженно растянулась, укутавшись по пояс длиннющими волосами.

Она была ленива, сыта и удовлетворена.

– Глупый, куда убежал? Да и зачем? Все равно некуда. Иди лучше, поласкаемся еще! Или ты проголодался? У меня еще много осталось…

Меня передернуло, когда я понял, ЧТО она имеет в виду.

– Я же сказала, что пощажу тебя. Брык ко мне, Кирюфка! Хочется еще понежится с тобой.

Она как-то странно кивнула головой и прядь живых волоса с быстротой молнии скрутила мне запястья и она потянула меня к себе. Я вновь утонул в тенетах нежных шелковых волос, руки мои растворились в мягких, нежных, таких необъятных грудях, а шесть ее рук покрыли ласками каждый сантиметр моего тела…

– Все-х, не могу-х, замучила меня! – еле выдавил из себя я, чувствуя как бешено бьется сердце в груди, словно намереваясь вырваться наружу. – Отпусти! Ненавижу тебя!

– Ладно, живи, хи-хи! Мне больше уже не надо, думала тебя порадовать… Ну, не хочешь как хочешь! – она перевернулась на спину и молчаливо уставилась в потолок.

– Я… могу идти? – наконец, произнес я.

– Если хочешь, иди. Но на твоем месте я бы подождала, пока СЕМЬЯ уснет. Еще не все наелись. Я тебя специально закрыла поплотнее, а то найдутся желающие…

Живые волосы ласково окутали меня, словно самодвижущее, самонакрывающее своего владельца одеяло. Внутри этого шелкового кокона было тепло и хорошо. Я чувствовал себя словно младенец в материнской утробе.

Приятное тепло разлилось и внутри моего тела. Где-то далеко-далеко я услышал Диану, несшую какую-то сущую околесицу с «воркующими» нотками влюбленной:

– …Как все-таки удачно в этот раз вышло! Вылупились – и сразу было чем накормить всех. А то бывало половины выводка не досчитаешься, сжирают подчистую. Не всех удается спрятать. А тут и прятать не пришлось. И ты тут сразу. Нет, определенно, звезды сошлись в самую точку. Я, конечно, себе припрятала запасец, так что не волнуйся, не трону. Да и сыта я. Скоро новая кладка будет, надо все вычищать, надо навести порядок. Но это потом. Будет время. Ловко я придумала, да? Вот такая я мастерица. Но этого никто не ценит! Даже СЕМЬЯ… Ну что им еще не хватает? Не ценят, и все тут! Ну да ладно, я в конце концов мать. А ты спи, спи, тебе нужно восстановиться. Я тебя тут поерзала немножко, ну да ты не сердись. Зато жив-живехонек. А ты мне не верил! Слушал этого полоумного паучишку! Говорю, гнилой он человечишка был и в Семью он все равно бы не вошел, как и эти… Туда им и дорога. А я сплету гнездышко еще получше. Ты какие любишь цвета? Серебристые или бежевые? А обои? Знаешь, у меня идея – кладку сделать в самом низу, украсить их новым орнаментом, а ты можешь поселиться в каморке на седьмом уровне. Там замечательно. Два шага – и можно даже увидеть луну – там есть отдушина и луна часто заглядывает. Живи да радуйся… Давай кстати поспорим, сколько будет «иксов», сколько «игреков»? Ну да, можно и усложнить – добавить «зет-зетовых» и «ку». В последнее время, заметила, «зетовых» больше – хи-хи, сама тебе поддаюсь, подсказываю! Какая же я дура становлюсь! Ну с тобой у меня «зетовых» будет больше, у тебя гены – ого-го! Отличный материал. Прям визжу от восторга! Ну а ты, ты-то как считаешь?