Розовый Дождь

Глава 24-25

Глава 24. Тяжелый выбор.

1.

Две недели бежали по пустошам и мертвым лесам Люк с карликом Хрофтом, останавливаясь только на время краткого, беспокойного сна. Даже не по–человечески выносливый карлик не мог выдержать такого ритма, так что приходилось Люку порой тащить его, как отец иной раз катает своего ребенка, – на плечах. Старались бежать днем, по ночам прятались в расщелины или овраги, которые в изобилии избороздили землю: «Видимо, борьба двух братьев, – подумалось Хрофту, – отразилась на всем Хартленде, если не на всей Целестии!»

Всюду, куда бы ни падал зоркий взгляд карлика и не менее зоркий взгляд Люка, простиралась пустыня – изгаженная, изуродованная, изнасилованная земля некогда цветущей как сад Целестии. Мертвые сухие мертвецерукие деревья, хищные кусачие цветы, шепчущая что–то замогильное черная трава, сухая черная надтреснутая земля – на редкость отвратительное зрелище! Но еще отвратительнее были попадающиеся им то тут, то там пустые стеклянные дома с выбитыми окнами, ржавые летательные и самодвижущиеся аппараты в канавах, а то и белые обглоданные скелеты людей, животных.

Насмешкой над всем этим кошмаром выглядели красочные, в несколько человеческих ростов, плакаты с румяными веселыми людьми, украшенные надписями вроде «Жить стало лучше, жить стало веселее!», «Раньше было хорошо, завтра будет еще лучше!». Попадались и такие: «Целестия – земля вечного изобилия!» с нарисованной крылатой золотоволосой феей, протягивающей зрителю огромную корзину, наполненную самыми разнообразными спелыми и аппетитными фруктами и овощами. Плакаты были кое–где рваные, кое–где загаженые, кое–где выцветшие… А рядом – разоренная земля, брошенные детские игрушки, забытое на площадке белье, сиротливо развевающееся на ветру, словно в немой тоске тянущее свои тряпичные руки к бросившим его хозяевам, растерзанные остатки плюшевых зверят – и пустота и тишина вокруг, только глухие удары разбитых ставен, скрип ржавых конструкций.

Карлик хмурился и отворачивался от этого зрелища, старался смотреть только под ноги, но Люк осматривал все внимательно, особенно его привлекло как раз изображение феи с золотистыми волосами. Люк к большому неудовольствию карлика Хрофта остановился и показал на нее пальцем.

– Мама… – вдруг еле слышно прошептал Люк. – Мама! – уже громко закричал Люк. – Мама–а–а–а–а–а!

– Тише, тише, тише, господин Люк! Тише, а то Вас услышат! – испуганно замахал руками карлик и, опасливо озираясь вокруг, зашипел на него. – Это не Ваша мама, милорд, не Ваша, это – Владычица этой земли, Ее Величество Королева Эсмеральда. Она не может быть Вашей мамой, у нее свои дети есть…

– Нет, ты не понимаешь… не понимаешь… – прошептал Люк, стискивая пальцами виски и мелко тряся головой.

– Что… что…? – прошептал карлик. – Вы что–то вспоминаете? Да, милорд? – и озабоченно посмотрел в глаза Люку.

– Да… Золотистые волосы… Кожа… тоже золотистая… И лицо… тоже круглое… Глаза… Глаза… Глаза как яркие свечи, без зрачков, без ресниц… Нет! Это не моя мать! Это не моя! Не моя! Не моя! Не моя! Не моя–я–я–я–я! – закричал Люк, зарыдал и отвернулся. – Моя мать умерла! Умерла моя мать! Умерла! – И Люк, забившись в истерике, упал на сухую выжженную землю возле плаката и зарыдал.

Карлик не знал, что и сказать, переминаясь с ноги на ногу, но и оставаться здесь ему было жутко. Лучше уж в пустыне, овраге или в мертвом лесу, но только не в этих городах – призраках с этими ужасными улыбающимися, как сама смерть, лицами на бесчисленных, натыканных на всех видных местах, плакатах…

Карлик уже не знал, что и делать, как Люк вдруг прекратил плакать и встал:

– Ее убили. Да, я вспомнил, Азаил мне говорил, что ее убили вот эти самые феи, как и моего отца! И если все это разорение не случайно, то это наказание свыше за все преступления этих золотоволосых фурий! – и Люк вдруг поднял кусок сухой грязи и кинул его в плакат, с поразительной меткостью попав прямо в лицо золотоволосой красавице. Румяное лицо стало серым, а Люк злорадно рассмеялся.

– Пойдемте, милорд, пойдемте! – вдруг задергал его за руку карлик. – А то вдруг они нападут или еще чего…

– Что, боишься? – усмехнулся Люк и презрительно посмотрел на своего низкорослого спутника. – Не боись, со мной не пропадешь! Непобедимое Солнце никогда не покроет тьма! – Люк замолчал, о чем–то задумавшись. – Ну и тех, кто пребывает под его пресветлым покровительством тоже, ха–ха! – Люк покровительственно потрепал карлика по рыжей шевелюре. – Пойдем, зайдем в тот дом – не вечно же мне в этом дряном халате бегать, там полно человеческой одежды.

Люк облачился в золотистую тунику с серебристым ремнем на поясе и мягкие пробковые сандалии – к его удивлению, в домах одежды иного покроя и не было! Заодно вместе с карликом они достали из больших холодильных шкафов кучу совершенно не испортившихся овощей и фруктов. «Эх, мяса бы…» – грустно подумал было Хрофт, но ни мяса, ни рыбы, ни даже яиц в холодильных шкафах не оказалось. Пообедав, они тронулись в путь. Теперь Люк с карликом не голодали, как в первые дни их путешествия.

Таких поселков они встретили немало, и к Люку мало–помалу возвращалась память – он даже вспомнил свой последний плен в доме у Апельсинки и очень расстроился, что не увидел ее после – хорошая она все–таки была девушка…

– Слушай, Хрофт, – как–то спросил карлика Люк, без устали неся его на своих широких плечах. – Скажи, а почему все–таки со мной это происходит? Ну, почему я превращаюсь в какого–то другого, а потом опять становлюсь собой. Неужели я какой–то особенный, не как все нормальные люди?

– Честно сказать, господин, я и сам толком не знаю. Я ведь простой инженер – геолог, а не Мудрец из Совета Мудрых! Мне знать высокие тайны не дано, у нас, в Унтервальде, все с этим жестко было. Мы знали, что Субстрат – это очень и очень важная штука, изучали его, ставили опыты, контролировали, а откуда он появился и зачем – это не нашего ума было дело. Мы, карлики, хоть и любопытные, но если нам наши Мудрецы сказали – не лезь! – мы никогда не в свое дело не суем носа…

– Слушай, хватит придуриваться, а то сам побежишь или вообще – оставлю тебя тут – будешь знать! – не выдержал Люк. И угрожающе остановился прямо посреди очередного города – призрака со зловеще оскалившимися скелетами в обрывках одежды, в беспорядке лежащих на площади.

Карлик побелел и затрясся как осиновый лист, Люк довольно хмыкнул и побежал дальше.

– Да, милорд, Вы правы, кое–что мне известно, просто так, обрывки, с чужих слов, намеки, слухи, так сказать… – заюлил карлик, но отнекиваться напрямую побаивался. – В общем, Вы, насколько мне известно, что–то вроде оборотня. В Вас входит периодически какое–то существо, которое Вы назвали как–то «Непобедимым Солнцем», и делает всякие такие штуки… А Безликий – это своего рода Ваша тень, Ваша темная сторона… Ну, точнее, не Ваша, а того, солнечного, Непобедимого Солнца, так сказать…

– Хммммм… – протянул Люк, продолжая бежать. – Так получается, по–твоему, это я виноват во всех этих бедствиях, что ли? – тут он опять встал как вкопанный, оглядывая мрачные руины вокруг. – Я что ли? Я????

– Вы, и не Вы, – дипломатично пробормотал хитрый карлик. – Вы просто отбрасываете слишком плохую тень… – и тут карлик прикусил язык, сам испугавшись своей дерзости. Но Люк призадумался.

– Я не могу отбрасывать такую плохую тень! – вдруг после долгого молчания сказал он. – Либо я плохой и потому тень у меня такая, либо я хороший… Нет, что–то не клеится, что–то не клеится… не клеится… – бормотал Люк себе под нос и уже не замечал притихшего карлика. – Но ведь Я – Свет, – наконец, быстро забормотал он, – который не может объять тьма, ведь Я – абсолютное совершенство, Я – радость… Ведь Я – рожден для того, чтобы передать совершенство другим… Если бы тогда… если бы тогда… если бы она… я бы… я… Все было бы радостным, светлым, чистым и духовным… Все… было… бы… Нет, что–то не получается… не получается… – Люк спустил карлика на землю и присел на покрытую словно ржавчиной высохшей кровью скамейку и обхватил руками голову.