Розовый Дождь

Пролог

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ОТВЕРЖЕННЫЕ

Пролог. Пылающие небеса

1.

Огненный смерч как всегда обрушился словно из ниоткуда. Ревущие, воющие, охающие звуки, от которых закладывало уши, от которых хотелось, крепко–накрепко обхватив голову ладонями, бежать без оглядки, зарыться поглубже в землю или даже вообще перестать существовать, вскоре обрели форму пылающих как стога сена огненных шаров, которые то тут, то там разрывались с такой силой, что вековые дубы разламывались как щепки, а еще влажная, терпко пахнущая древесина от поистине адского жара мгновенно вспыхивала, как высохшая былинка.

Лес горел уже повсюду, грозя поглотить весь лагерь. Полуодетые люди выскакивали из охваченных пламенем палаток, на ходу сталкиваясь друг с другом, осыпая друг друга ругательствами и совершенно не обращая внимания на тех несчастных, кого постигла ужасная участь превратиться в живой, пылающий факел. Десятки таких – извивающихся, как полураздавленные черви, воющих, как поросята на бойне, – ни одна милосердная рука не захотела прикончить. Никому до них не было дела. Каждый хотел только одного – выйти за пределы огненного смерча, спастись самому.

Хаоса и беспорядка как всегда добавили лошади. Обезумевшие животные скидывали всадников, рвали узду, оглашая лес неистовым ржанием, затаптывали раненых. Где–то перевернулась телега – возница ругался на чем свет стоит, придавленный ею к земле. Но на него никто уже не обращал внимания.

Огненные снаряды падали все чаще, все ближе подбираясь к сердцевине лагеря – обители «черных» –, отгороженной от всех остальных бревенчатым частоколом, на заостренных вершинах которых красовались человеческие – и не только – черепа, неизменно испускающие из своих унылых пустых глазниц пучки зеленовато белесого мертвенного света.

Но внутри цитадели как раз и не наблюдалось ни следа паники. Несколько десятков мужчин в черных одеяниях и непроницаемых черных металлических масках, наглухо скрывавших лица, быстро, но без панической торопливости, образовывали магический круг вокруг его стен. Слова заклинаний, произносимых ими, вряд ли кто мог расслышать и в обычное время, а сейчас, в этом сплошном огненном аду ревущего пламени и криков боли, страха и ужаса, – и подавно.

Можно было видеть лишь как они мерно раскачиваются в такт мелодичным напевам с таким видом совершенного безразличия, словно вокруг ровно ничего не происходит. Но так мог подумать лишь невежда. Всем известно, что «черные», даже погруженные в самый глубокий транс, продолжают видеть все происходящее лучше самого внимательного наблюдателя – «умным», магическим зрением. А вскоре стал очевиден и результат их усилий. Пламя, ревущее как стая голодных драконов, внезапно остановилось, словно наткнувшись на невидимую преграду, и подалось назад, охватывая еще недоеденные островки зеленого леса. Ни дать, ни взять морская волна, разбившаяся о каменный мол.

Но это было только начало сражения.

Внутри лагеря уже вовсю пели серебряные трубы, выбивали дробь барабаны. Тысячи рук выхватывали из стоек оружие, тысячи ног пришпоривали лошадей. Разоренный муравейник обретал утраченный было порядок. Хаотическое движение сменилось движением упорядоченным, бодрые звуки заговоренных музыкальных инструментов развеяли панику в сердцах людей также легко, как магический ветер – наступающее пламя. И вот уже вместо криков и стонов тысячи глоток лающими голосами выкрикивают «песнь ненависти», испытывая только одно желание – разорвать, уничтожить, растоптать того, кто осмелился совершить это дерзкое нападение.

Снаружи лагеря тем временем все стихло, остался лишь гул угасающего пламени, треск разламывающихся от жара стволов деревьев и камней. Несмотря на глубокую ночь, от пылающего зарева было светло, как днем.

Сколько будет остывать лес? Не меньше чем двое–трое суток. Но у подвергшихся ночному обстрелу было другое мнение. Так долго ждать они не могли.

Внезапно, как по команде, со стороны лагеря подул сильный холодный и влажный ветер, словно огромный язык циклопического невидимого существа, слизывая остатки пламени, а вслед за ним, по дюнам из серого, еще теплого пепла, хлынула стальной змеей конница. У каждого всадника за спиной располагался лучник, а также длинное древко с флагом, на котором трепетал фамильный герб. А вслед за ними со стороны лагеря вверх взметнулись какие–то тени, на миг закрыв луну и звезды.

С высоты птичьего полета все окружающее выглядело площадкой для игры в солдатики. Выгоревшая часть леса неровной черной кляксой виднелась внизу, оскверняя океан девственной зелени, словно уродливое пятно на ткани роскошного костюма. Вдали можно было различить темную ленту реки, в водах которой поблескивали звезды. Еще дальше начиналось лесистое всхолмье. Туда в первую очередь устремились крылатые наездники – судя по всему именно оттуда стреляли.

И в самом деле, стоило только всадникам подлететь поближе, как целый рой огненных стрел, со свистом прорезая воздух, устремился им навстречу. На ночном небе одновременно распустились несколько десятков багрово алых цветов, а вслед за ними, запаздывая, послышался оглушительный грохот разрывов, от которых закладывало в ушах. Свист раскаленных добела осколков – и вот уже несколько темных крыланов вспыхнули и, шипя как ракеты из праздничного фейерверка, рухнули прямо в воду, всего в нескольких десятков шагов от моста, по которому уже отбивали звонкий марш ярости сотни подкованных копыт.

Впрочем, и здесь не обошлось без неожиданностей. Передовые всадники едва успели затормозить – почти в самой середине моста произошел взрыв, однако напиравшие сзади силой инерции вытолкнули впереди стоящих прямо в разлом – и вот уже множество закованных в броню воинов камнем пошли ко дну, исключая тех, кто сумел удержаться на спинах своих коней. Из прибрежных кустов раздались торжествующие вопли – и тяжелые свинцовые пули раскаленным градом полетели навстречу нападавшим. Те смешались, подались назад. Чтобы не быть раздавленными в толпе, пехотинцы спрыгивали с моста в воду – их доспехи были не так тяжелы, так что утонуть они не боялись. Но по ним уже прицельно стреляли с берега – огненные цветы в воздухе позволяли увидеть – куда именно.

Между тем битва в воздухе только разгоралась. Подлетев поближе к холму, со спин уцелевших черных крыланов – что–то вроде исполинских летучих мышей с мордой очень большого крокодила – всадники уже могли различить располагавшиеся на вершине огневые точки. Собственно, что они из себя представляли, видно еще не было. Зато отчетливо можно было заметить, как из определенных мест – густо покрытых зеленью – вырывались огненные молнии.

Именно туда хищно спикировало передовое звено черных крыланов, сложив крылья на манер ястребов, завидевших на земле добычу. Потеряв еще несколько сбитыми и заживо согревшими, они бреющим полетом пронеслись над вершиной, пока всадники сбрасывали вниз какие–то черные круглые предметы. Черные мячи, бесшумно упав на поверхность или зацепившись за ветви, стволы деревьев, начинали стремительно набухать, а потом, достигнув величины примерно с трехэтажный дом, – с треском лопаться. Из вязкой черной зловонной слизи на свет выползали странные существа – размером почти с тигра, закрытые блестящей хитиновой броней крабопауки и ракоскорпионы, а также Создатель знает какие еще противоестественные уроды. Учуяв добычу, они бросились в заросли и вскоре лес огласился воем попавшихся в их хищные жвалы и клешни невидимых врагов.

Впрочем, на реке битва тоже была в самом разгаре. Кому–то из всадников и пехотинцев удалось догрести до противоположного берега – благо, река была хоть и глубока, но с характерным для равнинной реки медленным течением – и мечами и кинжалами расчистить небольшой песчаный выступ. Под градом раскаленных свинцовых пуль они несли большие потери, но с каждым разом к мысу прибывали пополнения – уже на грубо сколоченных плотах. А когда до места добрался один из «черных», точность стрельбы заметно снизилась, а сплошная стена из стальных копий с исступленным бешеным воем перешла в наступление.