Розовый Дождь

Голос Гастона опять дрогнул и прервался. Он больше не мог говорить, только тяжело дышал, открывая рот, как рыба, выброшенная на берег, судорожно сжимая и разжимая пудовые кулаки. Но говорить ему больше и не требовалось – все поле огласилось дикими воинственными криками и лязгом металла. Тысячи и тысячи мечей, вынутые из ножен, бьющихся о металлические щиты, были знаком согласия. Может быть, кто–то под шумок и не поднял своего меча – видно, все равно не было – но то, что огромное большинство еще вчера мирных мужиков, многие из которых так и норовили дезертировать от тягот военной муштры, были готовы пойти добровольцами на смерть – было видно невооруженным глазом.

Через пару минут крики и лязг мечей сменился скандированием «Гастон! Гастон! Гастон!», а Малыш, что–то прошептал на ухо Асмунду и нескольким другим рыцарям. После чего они схватили длинный и широкий, как корыто, щит, и, не дав Гастону и глазом моргнуть, водрузили своего вождя на него, высоко подняли над землей, как в глубокой языческой древности воины поднимали своих только что избранных на поле брани королей. Поле взорвалось новыми криками восторга и теперь уже скандировало: «Король! Король! Король!». Гастон не мог сдержать слез, скатывавшихся крупными горошинами по его бледным ввалившимся щекам, и не противился, а в голове у него звучало: «Роланд! Роланд! Роланд!» и видел он не своих собратьев, а воинов давно ушедших тысячелетий, которые когда–то также подняли на щит молодого воина, сразившего в одиночку свирепого дракона.

– Проклятье! Да что же они кричат! – зашипела Жемчужно Белая, сжимая кулачки. – Тупое мужичье! У нас уже есть Король и Королева, посвященные свыше! А ну, Ваше Величество, давайте–ка вместе прекратим это безобразие! – фея с пепельно белыми волосами сердито зажужжала крыльями, чтобы взлететь, но Королева остановила ее.

– Спокойно, сестра, не надо вмешиваться! В конце концов, Гастон – коронованный король – и если он выживет в этой войне, в Авалоне вполне может быть и два короля – насколько мне известно, прецеденты уже были в истории, не так ли?

Жемчужно Белая нахмурилась, но сдержалась. Прежняя решимость уже покинула ее.

– Не нравится мне это, сестра, не нравится…

Но Королева лишь приторно улыбнулась.

– Не беспокойся, сестра, когда все утрясется и Безликий будет побежден, все вновь будет хорошо. Гастон дал им надежду, но кто будет восстанавливать разрушенное? Мы! Люди вновь будут нуждаться в феях и все будет снова по–прежнему. А Гастон никогда не поднимет руки на брата, а тем более – на меня. Я уже в этом убедилась на Лысой Горе. Я в нем уверена!

Когда, наконец, на поле прекратился шум и гам и Гастон спрыгнул со щита, возникла проблема – что же делать с таким огромным количеством добровольцев – ведь не мог же он взять с собой всех! – кого–то надо было отряжать конвоировать караваны с беженцами.

Решили отрядить в конвой мужчин, старше 90 и младше 20 лет. Таковых набралось как раз достаточно для этого дела. Правда, пришлось изрядно попотеть, чтобы отсеять самозванцев – занижавших или завышавших свой возраст, но тут уже пришла на помощь магия. При помощи нехитрого заклинания у каждого на руке проступал светящийся знак с его возрастом, так что пришлось многих отправлять в конвой едва ли не силой.

Остальных Гастон разделил на две армии – одной предстояло защищать Кронбург, другой – Авалон. Авалонскую армию он решил возглавить лично, а вот Кронбургскую...

– Дозволь защищать Кронбург мне! – вызвался Асмунд, когда войско Гастона уже в походном порядке длинной – в полсотни миль – змеей тронулось в путь, на юго–восток.

Гастону уже подвели оседланного коня, а он еще стоял, не зная, на что решиться. Глубокая морщина прорезала его бледный высокий лоб. Он колебался.

– Ты еще слишком юн, Асмунд. Бой у Лысой Горы – это просто дикая свалка, а здесь предстоит правильная оборона крепости. Надо уметь все – и просчитывать углы для ведения огня, и вести инженерные работы, и… Да мало ли что еще надо уметь! – махнул он рукой. – Пока ты умеешь только стрелять да махать мечом – а этого не достаточно. К тому же ты не владеешь магией…

Асмунд покраснел и понурил голову, в носу у него засвербило.

– Ну а если у него будет помощник? – раздался вдруг чей–то каркающий голос.

Гастон недоуменно оглянулся по сторонам. Но тут над его головой послышался шум крыльев, и на плечо Гастону приземлилась большая иссиня–черная ворона и дерзко, по–хулигански, щипнула его клювом за ухо.

Асмунд покатился со смеху – слава Создателю, они были вдвоем, без свидетелей –, а Гастон покраснел от гнева.

Но ворона уже взлетела с его плеча и, сделав несколько кругов в воздухе, опустилась на землю. Вспыхнув снопом фиолетово лиловых искр, она превратилась – в смеющуюся Милену!

– Явилась не запылилась, – облегченно выдохнул Гастон, потирая больно укушенное и покрасневшее ухо. – И где ж ты все это время шаталась?

– Как где? – обиженно сложила руки в боки Милена. – Я все время была рядом, то летучей мышью под печкой во дворце Коры, то вороной у тебя в войске. Кора меня отпустила!

– Ах ты, плутовка! Ну, что ж – пожалуй, лучшего военного советника для юного Асмунда, действительно, не найти…

– Еще бы! После тренировочных полигонов «ЖАЛА»!– хмыкнула Милена. – Ладно, дядя Гастон, езжай спокойно, а я сделаю все, что смогу. Асмунд будет командовать людьми, а всю магическую и инженерную часть я возьму на себя. Надеюсь, я тебя не подведу!

Но тут неожиданно восстал Асмунд.

– Нет уж, дудки! Чтобы девчонка мной командовала!

Но Милена уже была рядом.

– Ну почему сразу «командовала»? – пропела она бархатным голоском. – Я буду помогать и иногда советовать, а командовать будешь ты! Ты ж у нас рыцарь, не так ли?

Асмунд покраснел.

– В любом случае, главнокомандующий здесь я! – не тепящим возражения тоном рявкнул Гастон, вскакивая на коня. – Асмунд назначается комендантом Кронбурга, а Милена – его начальником штаба и заместителем. Вам обоим я доверяю как самим себе и вверяю самое дорогое, что у меня есть после Авалона. Ну, все, мне пора! – не дожидаясь ответа и как–то чересчур поспешно отворачивая свое лицо от Асмунда и Милены, добавил Гастон.

Он дал шпор коню и быстро поскакал, догоняя свою ушедшую уже далеко вперед армию. А Милена тихо взяла руку Асмунда в свою и положила ему свою черноволосую голову на плечо. Асмунд опять покраснел.

– А ведь я так и не успела поблагодарить тебя за все из–за мамы… – прошептала она.

– Да… – почему–то тоже шепотом ответил Асмунд, внутренне дрожа от охватившего его сердце щемящего восторга. – Я так мечтал явиться перед тобой в окровавленных доспехах, в грязи и поту, с дымящимся мечом и упасть перед тобой на колени, а потом обнять тебя и поцеловать… – Асмунд вдруг умолк, сам испугавшись своих слов. А Милена подняла голову и внимательно, даже удивленно, посмотрела на него. А потом…

– Ну, грязь, пот и кровь это, прямо скажем, совсем не обязательно… А вот насчет остального… – Милена быстро оглянулась – на бывшем кукурузном поле, всем перетоптанном тысячами тысяч мужских сапогов, одиноко стоял только стеклянный амбар, на крыше которого держал вчера вечером речь Гастон. Внутри амбара находился большой стог сухой обмолоченной кукурузной соломы. Милена вдруг потянула Асмунда за руку. Асмунд вопросительно взглянул на нее и хотел что–то сказать, но та уже прислонила свой тонкий пальчик к его губам.

– Пойдем! А то потом будет слишком поздно… – и Милена бросила тревожный взгляд на запад.