Юленька

Я вдохнул полной грудью. Юленька наконец ответила мне:

— Дождь будет. После ужина, когда стемнеет. Точно будет.

В её голосе звучала такая уверенность, что я поверил ей. Если она сказала, что будет дождь, значит он снова будет тогда, когда она сказала.

— И не просто дождь, гроза…

— Откуда ты знаешь?

— Я чувствую. Меня ещё в детстве научили чувствовать грозу. Одна старая женщина, жившая у нас в деревне. Она потом умерла, но я уже умела предсказывать погоду. Ну, — она покраснела, щёки зарделись. Юленьке стало немного стыдно, что она похвалила сама себя. Я лишь улыбнулся ей.

— Ароматы какие стоят в саду! — Воскликнул я, чтобы сменить тему разговора и не заставлять её смущаться.

— Пахнет медовыми яблоками, липой и мятой, — засмеялась Юленька и её звонкий молодой смех разнёсся по всем окрестностям красивой и живой мелодией. Я восхищался ею. Её молодость, свежесть, тонкий аромат жасмина, исходящий от розовых щёк и нежной кожи, вскружили мне голову словно мальчишке. Я сделал к ней лишь шаг, что отделял нас, и сам того не ожидая, обвил руками её стройную фигурку, такую хрупкую и желанную. Но, как мне казалось даже сейчас, совершенно недосягаемую. Теперь она в моих объятиях и нет ничего желаннее, чем касаться её и гладить мягкий шёлк её светлых волос. Между тем, в душе я страшился, что она сейчас испугано отпрянет от меня и убежит, скроется, и я больше её не увижу до самого моего отъезда, а может и вообще не увижу. Я стоял, прижимая её к себе, а душа дрожала в страхе.

Вдруг я почувствовал, что моя щека стала влажной. Юленька касалась своею щекой о мою. Я опустил взгляд и увидел, что несколько слезинок скатилось по её лицу и, конечно, по моему тоже.

— Простите… — Пролепетала она, пытаясь отстраниться.

— Тебе неприятно?

Я решил сразу расставить все точки между нами. Если я ей безразличен, то оставлю свои желания при себе, если же в ней горит симпатия, то… Тогда я буду счастлив. Я никогда не принуждал женщин. Они сами хотели быть со мной. И Юленьку я принуждать не буду. Эта чистая душа пусть признается сама, хочет или нет нашего сближения. Или мы просто будем держаться на расстоянии во все дни пребывания моего у Анистова. Наверное с моей стороны эгоистично так рассуждать, ведь Юленька совсем не такая как все те женщины, которых я встречал ранее. И всё же я всегда хочу ясности. Если женщина хочет стать моей в самом прямом смысле этого слова, то я её делаю своей. Если она противится, то и мне такая особа ни к чему. Зачем тратить время на пустой флирт?

И всё же я рассуждал неправильно. Знал это в глубине своей развратной души, но ничего не мог с собой поделать. Таков я есть. Таким и останусь. Я не верю в добродетель. Разве только Юленька и осталась. Но несмотря на это, я исключения решил не делать. Дурак. Вот слово, которое иногда подходит мне на ум. Я отбросил терзания и глянул в её большие голубые глаза, из которых выкатилась ещё одна слезинка. Почему она плачет?

— Я знаю Вас так недолго, но…

Она пыталась отвернуть заплаканное лицо, но я взял её за подбородок двумя пальцами и осторожно поднял к себе.

— Если я тебе противен, скажи, я не буду больше делать таких смелых попыток. Не буду делать никаких попыток. Я уйду сейчас и мы будем встречаться лишь за обедом и ужином, не более. Ничем не потревожу твою бесценную душу.

Я смотрел в эти огромные, бездонные глаза и понимал, что она слаба так же как и я. Я могу разжать объятия, могу уйти из сада, но точно знаю, она пойдет за мной. Мужчине и женщине не нужно много времени, чтобы понять влечет их друг к другу или нет. Мне, например, хватило одного мгновения, чтобы знать, чего я хочу. Ей понадобилось чуть больше времени. Но меньше, чем другим женщинам, что я встречал. Одна единственная встреча в каком-нибудь клубе и… Не важно. Юленька совершенно другая, но и у неё есть слабости. Я стану её слабостью. Уверен в этом. Пусть она воспитана совсем иначе, чем многие женщины, но зов, этот внутренний зов всегда манит и ломает даже самых стойких и непорочных.

— Я не хочу, чтобы Вы уходили, — робко ответила она, и я понял, что прав. Я прижал её хрупкую фигурку крепче к себе. Мы медленно двинулись в самую дальнюю часть сада, туда, где стояла беседка, скрытая ото всех густой зеленью деревьев. До ужина мы просидели в объятиях друг друга. Юленька была смущена, вздыхала и даже ахала. Я чувствовал её волнение, чувствовал её робость и сопротивление, но она всё равно не убирала мои руки со своей талии и сама держала мою руку, время от времени сжимая мои пальцы. Мы сидели в беседке пока не закапал дождь, а в отдалении не послышался звук автомобиля.

— Дядя Серёжа и тетя Ада приехали. Нам пора.

Зачем? Я бы и дальше сидел вот так, сжимая Юленьку в объятиях и представляя её поцелуи. Но мой приятель вернулся домой и было бы невежливо затеряться в саду, не выйдя к нему навстречу. Всё-таки я приехал погостить именно к нему. И ещё мне было интересно, куда же-таки он ездил. Ада сказала, что им нужно решить дело. Не касается ли это дело Юленьки? Мне безумно захотелось убедиться, что я и в этом прав: Анистов хочет забрать у племянницы наследство.

Что ж, пора так пора. Пока мы добрались до дома, дождь стал чуть сильнее, обещая настоящее ненастье и грозу. Прогрохотал оглушительный гром и в этот момент Анистов и его жена показались на пороге.