Юленька

Она наиграла ещё одну красивую мелодию, но теперь уже быструю, и я наблюдал как легко её тоненькие пальчики скользят по клавишам, оставляя восхитительные звуки от своих прикосновений.

— Но Вы тоже странный, — тихо сказала она, когда последний звук мелодии затих в комнате.

— Отчего же? — Удивился я, ведь решительно ничего странного во мне не было. Я обычный лентяй, простой путешественник и как это говорили раньше повеса, а теперь бабник. Порочный и испорченный, но обычный.

— Вы слишком красивы, — робко ответила она, не глядя на меня, но глядя лишь на свои изящные пальцы, лежащие на клавишах неподвижно теперь.

— И в этом моя странность? Но это же смешно.

Она вскинула свою светлую головку и мотнула кудряшками.

— Именно, именно! И это отнюдь не смешно. Как можно быть до странности таким красивым, у меня не укладывается это в голове. Ваш взгляд полон решимости, жизни, выражение лица смелое, а в глубине глаз что-то дерзкое и тоже до безумия смелое. Вы и сами не понимаете всей своей красоты, господин Громов. И это тоже странно. Ведь наверняка я не первая, кто говорит Вам о Вашей внешности.

Она с таким жаром и убеждением произнесла эту тираду, что я невольно улыбнулся. Уверила себя, что до странности красив. Разве это не чудно?! Такой наивности и искренности я уже давно не встречал на своём жизненном пути, а повидал я достаточно много разного… Низменные пороки населяют этот мир, и я сталкивался с ними (разными по содержанию, но в сущности пороками и являющимися) да и сам не раз переступал черту. С такой точки зрения я не герой, а скорее злодей. Плохие поступки оставляют след на внешности. И след этот явно не хороший. Вряд ли я являюсь исключением.

— Вы как герой романа, мистер Громов. В Вас всё, что есть в них.

Как же она ошибалась. Милая, молодая девушка, выросшая среди лесов и озёр.

— Расскажи мне свою историю, Юленька, — попросил я, чуть придвинувшись, и в конце концов опустился рядом с ней на соседний стул. — Расскажи о своей жизни.

Она немного отстранилась, боясь, такой близости между нами и удивленно посмотрела на меня:

— Вам интересна история моей жизни?

— Да, почему нет? Ты мне интересна и твоя жизнь тоже.

— Мы так мало знакомы…

Что с того, что мы мало знакомы? Можно же познакомится ближе. Я этого хочу, да и она, уверен тоже, хоть и смущается. Я припомнил сейчас одну историю из моей жизни. Произошла она еще, когда я не работал даже в журнале. Мне встретилась одна особа, которая тоже смущалась. Но смущение её было лишь уловкой, чтобы заманить меня в свои сети. Я сразу её ложь распознал. А на утро ушел, не прощаясь. Так вот в Юленьке я разгадал искреннее смущение. Она не понимала, чем меня, городского, могла заинтересовать девушка, всю жизнь прожившая в сельской местности. А между тем, такие девушки действительно более привлекательны для некоторых, чем городские испорченные дамы. Вот Ада, например, в прошлом жила в городе, пользуясь всеми его дарами, она привлекла меня лишь на короткое время, а затем интерес пропал. Ищи свищи, не доищешься. Как будет с Юленькой, я пока не знал. Но интерес у меня к ней воспылал со всей страстью. Надолго ли? Кто знает…

— Я хочу узнать тебя. Что в этом плохого?

Она пожала плечами. Светлые кудряшки прыгнули, а ямочки снова бросили мне вызов. Я заметил, что этой девушке идет как коса, так кудри. Она очень мила! И опять она перебирала ковер носками туфель. Нервничала, волновалась.

— Ну хорошо. Как уже сказала, родилась и прожила в деревне до семнадцати лет. А потом…

Она осеклась, зарывшись в какие-то свои, судя по грустному выражению лица, совсем не веселые мысли. Я молча ждал.

— Мои родители часто ездили в город, продавать мясо, овощи, саженцы, рассаду и многое другое. Я всегда с нетерпением ждала их, а иногда ездила с ними. Но в прошлом году я не поехала на ярмарку. Родителей долго не было. Через два дня приехал полицейский и сказал, что моих родителей обокрали и убили, — она рассказывала жуткую историю стойко, без единой слезинки, но я видел как боль отразилась в её прекрасных искренних голубых глазах. — Убийц до сих пор не нашли. Меня отправили сначала в приют, но затем я оказалась… Нет, это неважно.

— Подожди, — я перебил её ненароком. — А как дядя? Почему он не стал твоим опекуном до совершеннолетия? Почему не забрал к себе?

Юленька вновь прошлась пальчиками по клавишам.

— Я не знаю. Дядя Сережа мало общался с моим отцом, его братом. Ему сообщили о его смерти, предлагали взять надо мной опекунство, но он отказался.

Ну Анистов! Что ж ты отказался принять сиротку тогда, а сейчас она вдруг оказалась у тебя в гостях? Мне это показалось очень интересным. Я спросил:

— Юленька, а ты приехала, чтобы помочь дяде, так? У него финансовые трудности, как я знаю, а у тебя есть способ эти трудности разрешить, — без обиняков брякнул я. Совершенно беспардонно и даже нагло с моей стороны делать такие заявления. Вернее лезть не в свои дела. Но я тактом не отличался никогда, поэтому мне было всё равно, что люди думают о моей прямоте.

Юленька спрятала свои ручки в карманы платья и чуть приоткрыв свой красивый ротик в немом удивлении посмотрела на меня. Я понял: она ни сном, ни духом не была в курсе событий, что происходили в доме Анистова.

— Я приехала потому что дядя позвал меня в гости, извиняясь за поспешное решение в прошлом году. Он сказал, что хотел бы загладить свою вину и понимает обиду, нанесённую мне. И я приехала, ведь он единственный мой родственник.

Святая простота! Она совершенно наивно полагает, что Анистов просто позвал её в гости! Но я скептически отношусь к такому простодушному суждению. Да, Анистов не был никогда злодеем в классическом смысле этого слова, но в ситуации, подобной той, в которой оказался мой старый друг, пойдёшь на любые уловки, чтобы отлегло от сами понимаете чего. И я уверен, что прав. Да, я испорченный человек и часто в других вижу гнильцу. И даже бывает ошибаюсь. Но вряд ли в этой ситуации я не прав. Анистов хочет уговорить племянницу поделиться наследством её родителей и именно для этого Юленька здесь. Пусть сама и не подозревает об этом.

Я кивнул, сделал вид, что понимаю её. Но на самом деле, это она совершенно не понимала ничего. Но на этом всё не кончилось.