Юленька

— У вас плохое финансовое положение для этого.

Она расхохоталась.

— Я в курсе, что тебе известно. Сам говорил. Кухарка всё тебе разболтала, милый.

Я распахнул перед Адой дверь столовой, улыбаясь, но про себя думая, что ничего к ней не вернётся. Она останется как та бабка у разбитого корыта. Юленька уедет со мной. Им с Анистовым не видать её денег. А мне они не нужны, у меня у самого их хватает.

Ужин прошел в странной гнетущей обстановке. Юленька появилась за столом чуть позже, чем все остальные. Она взглянула на меня украдкой, даже не улыбнувшись. Как всегда задумчиво молчала, временами вздрагивая отчего-то. Я думал, что она страшится сегодняшнего побега. Это большой шаг в её понимании, и чтобы его сделать ей нужно проявить свою смелость. Но она любит меня, а значит сделает то, что мы задумали. Сергей тоже почти молчал, а вот Ада щебетала как заведённая. О всякой ерунде. В конце ужина Анистов так глянул на неё, что женщина мигом замолчала, вышла из-за стола и покинула столовую.

Мы с Анистовым вышли ещё минут через пятнадцать. Я не хотел говорить с ним, и он это понял. Распрощался и поднялся к себе. Я стоял в коридоре, поджидая Юленьку и переминался с ноги на ногу. Часы на стене пробили девять вечера. Я долго смотрел на циферблат, на стрелки и слушал их тиканье. В мозгу разрабатывался план, как я начну новую жизнь с девушкой. Я ни разу не жил с девушкой. В чём, в чём, но в этом я профан. Говорят быт убивает любовь. Я проверю это на своём опыте. Не знаю куда меня приведёт моё решение забрать Юленьку, но здесь я оставить её не могу на съедение волкам.

— Алексей? — Я услышал робкий голосок и обернулся. Схватил её за руку и притянул к себе. Она быстро глянула по сторонам.

— Думаешь, твой дядя не знает, что мы вместе?

Она долго обдумывала ответ. Затем просто прижалась ко мне сильнее.

— Он может догадываться. Я всё собрала.

— Отлично. В полночь я жду тебя у двери в сад. У той, что ведёт с веранды. Уйдём через садовую калитку. Мы будем счастливы, милая моя.

Она скромно улыбнулась мне, глаза вновь загорелись счастливым огоньком.

— В полночь, — повторила она и, оставив на моей щеке нежный, лёгкий поцелуй, упорхнула наверх. Я ещё немного постоял с глупой улыбкой на лице. Чуть позже я тоже поднялся на второй этаж и скрылся в своей комнате.

***

Была почти полночь, когда я вышел из спальни, держа свою небольшую дорожную сумку в руке. Я спустился в холл, осмотрелся. Вокруг была тишина. Только часы отсчитывая время, нарушали идиллическое молчание дома. Всё было погружено во мрак. Всё, кроме крыльца у главного входа. Я направился в сторону веранды. Прошёл мимо гостиной, мимо кабинета, мимо комнаты служанки и оказался перед входом на веранду. Оттуда я слышал тихие шаги. Дверь распахнулась, выбросив в темноту большую полосу жёлтого, туманного, мрачноватого света. На пороге стояла Юленька. Я улыбнулся ей и взял за руку. Что-то в ней насторожило. Она странно глядела на меня. Глаза блестели каким-то незнакомым блеском. В них не было того света, что так привлёк меня с самого начала.

Я забрал её сумку, повесил себе на плечо. Мы вышли из дома. Когда углубились по дорожкам в сад, я почувствовал сопротивление с её стороны. Это было так удивительно, что остановился в замешательстве и оглянулся на девушку. Она выдернула ладонь из моей руки, немного отошла от меня. Воззрилась так будто впервые видит, будто я незнакомец. Я даже усмехнулся, но тут же стал серьезным. Её взгляд напугал меня. Он вдруг стал жёстким, горящим каким-то диковатым огнём, а губы Юленьки расплылись в злой, не свойственной ей улыбке.

— Юленька, — позвал я и попытался дотронуться до её руки, но она отскочила от меня сначала, а потом вдруг закричала так, что уши захотелось заткнуть. Краем зрения я увидел как в её руке блеснуло что-то, как направила это что-то в мою сторону. Я смог увернуться, но подскользнулся на влажной траве и упал ничком. Перевернулся на спину и смотрел как девушка приближается ко мне с ножом в руке, а на губах её блуждает жадная, сумасшедшая улыбка. «Она жаждет моей смерти», — подумал я в тот момент. Кто она? Эта незнакомка, что почти в упор смотрит на меня.

— Кто ты? — С хрипом спросила Юля или та, что жила у неё внутри. Её второе я? Или как это ещё называется. Раздвоение личности? Что-то подсказывало мне: я прав. — Зачем потревожил меня? Я убью тебя сейчас за это. Ты не дал мне умереть спокойно, значит умрёшь вместе со мной.

Моя душа наполнилась смятением, сердце неверием, а руки дрожали от страха. Я впервые боялся женщину. Если бы вы видели её совершенно дикий, злобный взгляд, вы поняли бы меня, я уверен. Она не казалась мне больше милой, невинной девушкой, она была злом воплоти. Что с ней случилось и почему она так переменилась, я не понимал, я был абсолютно сбит с толку. Она хотела убить себя? Вот зачем ей нож? Но почему она хочет расстаться с жизнью?

— Юленька, — прошептал я. — Ведь это я, Алексей, ты не узнаешь меня? Я люблю тебя, ты любишь меня. Мы с тобой хотели убежать и жить вместе.

Она замерла, подняв руку с ножом выше. Смотрела недоверчиво. Я вглядывался всё внимательнее в эти большие голубые глаза, горевшие в полутьме сада, и понимал: сейчас там нет кроткого, нежного создания, которое так полюбилось мне. Это женщина совсем не та Юленька, которая запала мне в сердце. Эта убьёт меня и себя, даже не осознав, что совершает. Я попятился назад, но наткнулся на ствол рябины, посмотрел вверх. Потом снова на Юлю. Она приближалась. Глаза расширены, рот искривлен в злобном оскале. Я попытался прыгнуть в сторону, и в этот момент она кинулась на меня, рассекая воздух ножом и наровя попасть мне в шею или грудь. Я перехватывал её руки, отталкивал, хотел даже ударить, но у меня мало что получалось: словно вместе с безумием девушка обрела силу.

Мы боролись, перекатывались по траве, я уворачивался как мог от острого лезвия ножа. У меня не было и шанса её ударить, лишить сознания. Юленька оказалась очень проворной, юркой и быстрой. Один раз она попала лезвием мне по рукаву. Я удивился с какой силой она опустила нож. Он рассек ткань рубашки и пиджака и порезал кожу до крови. Юленька вскрикнула, победно улыбнувшись.

— Я убью тебя, а потом себя. Тебя, потом себя. Себя! Я убью себя!

Она как заведённая повторяла одно и тоже, не останавливая свои движения. Мне удалось перекатится немного в сторону и нож попал в землю, а не под мои ребра. Она изловчилась и прыгнула на меня, села сверху. Мне вдруг вспомнился старый фильм, снятый по роману Гоголя, который я смотрел однажды, будучи ещё маленьким. Юленька будто ведьма оседлала меня. Нечто похожее было и в фильме. Я не помню как он назывался. Сейчас всё происходящее казалось мне абсурдным, нереальным, будто кошмар, от которого я никак не могу проснуться. Вот и фильм тот оставил то же впечатление кошмара у маленького ребёнка.

Лезвие полоснуло мне по щеке. А затем прижалось к горлу. «Мне конец», — подумал я. Я уже чувствовал как лезвие рассекает кожу на моем горле. Юленька нависла надо мной. Волосы её растрепались, довольный оскал на её лице сказал, что она выйдет победителем из этой схватки. А безумный теперь блеск её глаз заставил содрогнуться. Ещё пара секунд, и я умру. Прощай, Юленька. Прощай, милая, я запомню тебя нежной и любящей…

Я закрыл глаза, ощущая почти эйфорию. Чувство покоя наполнило тело, а душа теперь находилась в гармонии со всем окружающим. Всё кончено.

Внезапно я почувствовал лёгкость. Я думал, что уже умер, но голос Анистова рядом с моим ухом сказал о том, что это не так. Я жив. И как оказалось, почти здоров. Анистов и Ада вовремя прибежали на крики Юленьки и успели оттеснить её, прежде чем она закончит со мной, а потом доберется и до себя. Я слышал как кричит Юля, я видел как она сопротивляется конюху и горничной, пока они волокут её под руки в дом. Я не узнавал эту девушку. Это была не моя Юленька. Это была сумасшедшая женщина.