Блики пламени

А у меня терпение окончилось, начал подниматься:

– Пошёл отсюда. Не смущай девушку.

Но он, увидал нашу одежду, нагло попёр к стулу, на котором была она сложена. И, нахально, подцепил пальцем кружевные трусики, явно намериваясь их понюхать, как цветочек. Я уже встал, осторожно отобрал трусики и вытолкал его за дверь, натянул свои семейные.

– Кстати, это и моя комната. Покушаетесь на мою жилплощадь. – донесся его нахальный голос, из-за двери: – Катенька, полагаюсь только на вашу доброту и обострённое чувство справедливости. Защитите от происков захватчика.

Никак не унимался Витёк, за дверью.

Катя выглянула из-под одеяла, насилу сдерживаясь от смеха:

– А он давно пришёл?

Этот вопрос и меня заинтересовал, по старой договорённости, между нами, интимная жизнь каждого из нас была неприкосновенной. Я вышел к нему:

– Давно тут?

Он ухмыльнулся:

– Успокойся, только зашёл, шубку увидал, и так захотелось Катеньку смутить, аж, слеза скупая мужская проскочила. Посмотреть на вас голубков захотелось.

Чего-чего, а, нахальства ему не занимать.

– Завидуешь, змей. Ну что у тебя? Всё нормально? – он ведь с дежурства.

– Фигня. – отмахнулся: – Катя дай поносить, – заныл, канюча, это он, гад о трусиках: – Ну, хоть примерять?

Вышла она уже одетая по форме, ответила со смехом:

– Обойдешься. Свои иметь надо.

– Угу, у меня семейные, носим с ним по очереди. – ткнул в меня пальцем: – А у тебя такая неземная красота, разве такие, ещё где-то есть? Позволь, ещё хоть разок глянуть, как они смотрятся, а то я не засну. – он продолжал заливать, в надежде смутить: –А то, этот жлоб, пользуется, что старший, здоровый, меня совсем без трусов оставляет.

Она в долгу не осталась:

– А если покажу, вообще никогда заснуть не сможешь.

Они остались подкалывать друг друга, а я пошёл одеваться.

С тех пор прошло уже с неделю. А сейчас вот звонит, придёт, любоваться на мои боевые отметины. Слышу, хлопнула входная дверь. Я прикрыл физиономию раскрытой книгой, мол, заснул за чтением. Слышу:

– Антоша… – тихонечко так, уже стоит, склонившись надо мной. Поверила, что сплю?

Я медленно стягиваю книгу и слежу за её реакцией. Витёк вовремя подставил стул, на который она буквально упала, я тоже невольно дёрнулся, подхватить. Ну, у этого жлоба реакция оказалась побыстрее. Или заранее подготовил, ожидая такую реакцию дивицы. За мной долг. А вообще в следующий раз её заранее предупреждать надо будет, но, очень надеюсь, не будет уже такого следующего раза.

Я сел и взял её ладошки:

– Катя. Облачко. Это всё ещё я, – стараясь, что бы моё мычание было хоть немного членораздельным: – Только имидж сменил.

Но она явно сейчас была лишена чувства юмора.

– Ну, вы тут милуйтесь. А к органам политпросвещения. – это Витёк, так про телек.

– Никто не оторвёт члена, – выдержал едва заметную паузу: – профсоюза, от органов профсоюза!

Я скорчил гримасу, делая попытку ухмыльнуться.

– Это тебя те бандиты побили? – спросила испуганным шепотом. Я оскалился, видно испугалась, что бы «те бандиты» не услыхали.

– Не…– мычу: – с платформы пьяный упал.

– Не обманывай меня.

Смотрю, а глаза наливаются слезами. Молча, подхватываю и валю её на себя:

– Меньше разговоров, мне трудно говорить. Лечи! – прохрапел категорический приказ.

Лечение было более чем плодотворным. Когда осторожный стук в дверь:

– Мне нужен мой конспект.

Это тот змей рвётся, поехидничать над нами.

Заходит, и сразу к стулу с одеждой, вот змей. Но она лежала около меня в белье. Видно, было его разочарование:

– Катенька, ну покажи?

А она совсем уже начала озоровать:

– А на тебе, что бы больше заснуть не смог! – и задрала одеяло, показав попку, обтянутую такими кружевами… Витёк, надеялся смутить её, но получил более чем достойную отповедь, Я привстал и быстро прикрыл одеялом и укутал плотнее, этот её приборчик, по словам Козака.

– Ага, получил! – смеясь, пискнула она. На Витька напал ступор, только вытянулась озадаченная физиономия, на такое нахальство. Да ещё от кого? От какой-то малявки девчонки. Он явно на это не рассчитывал. Витёк вышел, прибывая в явном шоке, от такого вероломства.

А я решил проверить, что же он там увидел, сел и раскрыл одеяло, долго рассматривал, не в силах отвести взгляд. Прикоснулся разбитыми губами чуть ниже этих кружев и чуть выше тоже, на всякий случай. Да Витька можно понять, тут всё было очень гармонично и совершенно.

– Что там? – озабоченно спросила, лёжа на животе. Я, укладываясь, подгрёб её себе под бок:

– Чудо…– протянул, и принялся стягивать эти кружева, она перевернулась и приподняла ноги, помогая. Я, на всякий случай, спрятал её трусики под подушку. Не дождётся жлоб шаровых развлечений.

Так и протекла ещё неделя за неделей. Давно сошёл снег. Все мои раны сошли, кости приросли, куда там надо. Только под глазами оставалась ещё лёгкая желтизна сошедших синяков. Бодяга своё дело знает, да и батя разными мазями снабжал регулярно. И Катя-облачко лечила старательно, считаю, моё скорое выздоровление — это полностью её заслуга, о чём я её предупредил.

За это время мы с Володькой разобрались с системой управления, пришлось изменить технические требования к рулевым приводам, но это секрет, поэтому не рулевым приводам, а, более нейтрально, исполнительным механизмам. Так что к испытаниям на полигоне, по крайней мере, с нашей с Володькой стороны всё было готово.

А вот на пожарке без приключений не обходилось, но это как обычно. Запомнилось только, как в середине апреля, чуть не сгорел весь наш боевой и ударный второй караул.

Вызов был на тарный склад, огромную площадку заставленную буртами, высотой до трёх, четырёх метров, из деревянных ящиков. Ни одного гидранта поблизости не было, так что рукавную линию проложить не представлялось возможным.

Пока мы, въехав на территорию склада, с азартом пытались погасить один из буртов, огонь, треща и стреляя искрами, зашёл к нам с флангов. И, подкравшись с тылу ко второму нашему ходу, и начал облизывать капот автоцистерны.

Опомниться мы не успели, а уже вокруг нас бушевало море огня. А мы метались, на всё уменьшающемся островке, закрываясь от жара и искр, пробовали сообразить, куда прорываться… Карандаш пытался о чём-то с кем-то договориться по рации. А мы старались огнетушителями спасти хотя бы первую машину, а у второй уже горело моторной отделение, там уже было безнадёжно.

Спасли нас ребята из восемнадцатой части, мы с ними всегда подстраховываем друг друга. Они лафетниками буквально, прорубили коридор, сметая ящики в горящих буртах, по которому мы и вырвались. При этом нас хорошенько облили, что мы приняли, как благодать божью. Но вот спасти удалось только первую автоцистерну. Слава Богу, сами вырвались и даже не слишком подрумянились. Было бы очень досадно, если бы такой класснинький наш второй караульчик сгорел бы за кучу гнилых ящиков.

На пожар уже съехалась добрая половина всех городских частей. Но на территорию склада уже не заезжали, окружили склад по периметру, и оттуда продолжили наступать на огонь. Но, судя по всему, спасти тару уже не представляло возможным. Явно, ящики на складе не сгниют, а сгорят.

Дежурный по городу, построил наш караул и высказал нам своё мнение о нас, и о тактике гашения, которую Карандаш принял в данном случае. Если попытаться пересказать его речь и оценку, в цензурных выражениях, то звучало бы это: пи… пи… пи… выпи… пи…пи… вам пи… пи…вас пи…пи…ты…! И так далее и тому подобное. Зря он это делал, совсем не справедливо. Карандаш, сразу по приезду, обстановку оценил, доложил и сообщил, что мы сами не справимся…