Блики пламени

Глава 1

Б Л И К ИП Л А М Е Н И.

Короткий любовный роман.

От Тохи.

День первый. (28 января 1977 г.)

Хрипит сирена, странный у неё голос, в пожарных машинах она действует от выхлопной системы, поэтому и хрипит не довольно. Мы мчимся по ночному слегка заснеженному проспекту. Мелкий редкий снег посыпает дорогу и шарами, как рой кружится вокруг уличных фонарей. На проспекте ни кого, мы мчимся на пожар, поднятые по тревоге. Сонная одурь всё ещё не позволяет мне врубиться в реальность, да и не хочется, пока есть пара минут до очага возгорания можно прикемарить, прижавшись к холодному дверному стеклу.

Но вот мы подъехали, ворота, какого научного института, в ожидании нас открыты, и кто-то машет руками указывая направление.

Выходим на разведку, Карандашёв, наш начкар, позывной Карандаш, Козаченко (Козак) командир отделения и я, собственно я и представляю весь рядовой состав нашего отделения или расчёта, уж кому как нравится.

С очагом возгорания проблем нет, мелочёвка – в небольшом помещении насосной горят электрошкафы и кабели на подвесках, вонь, конечно, но это привычное дело.

– Тоха, давай углекислотный.– командует Козак. Я бегом к машине, выхватываю баллон углекислотного огнетушителя и быстро возвращаюсь в насосную, на ходу приготовив его к использования. Но Козак после небольшой борьбы вырывает огнетушитель у меня и сам быстро ликвидирует этот мизерный очаг возгорания. В этом он весь – командир! Карандаш, за это время, обошёл всё помещение, больше ни каких неприятностей не обнаружил. Подошли ребята со второго расчёта. Мы подёргали все шкафы, исследовав состояние на выявление чего-нибудь стоящего, подошёл и местный абориген поинтересовался:

– И что сгорело?

– Сам видишь, что было, то и сгорело. – ухмыльнулся Карандаш

– Ладно, собрались и поехали. – это он уже нам. Быстренько кинулись по местам в машины. Начали собираться ехать в часть, когда Карандаш, выслушав рацию, отдаёт приказ разворачиваться по полной. Мы, не понимая ни чего, быстро развернули по две рукавные линии от каждой машины. В направлении к небольшому двухэтажному зданию, и настороженно застыли, уставившись на Карандаша, в ожидании разъяснений.

Карандаш покрутил головой, как будто ему жал воротник, и сообщил, что ожидается взрыв какого-то химического реактора, который без той, потушенной нами, насосной, функционировать нормально не способен. Поэтому поступила команда ждать, для ликвидации последствий... Мы все почувствовали себя ниже плинтуса.

Одно дело, когда, подъезжаешь к очагу огня, и видишь, что, да как. А вот когда ожидается какое-то странное мероприятие со взрывом какого-то реактора... И, ни какого представления, чего ожидать от этого химического или физического реактора...

Видим, к воротам института, подкатывают ещё четыре автоцистерны, явно две части зачем-то подогнали, темнота не даёт рассмотреть какие. Но из машин ни кто не выходит, значить получили приказ... Это что же, ждут на случай, если от нас, после взрыва, ни чего не останется? Козак попытался сходить к ним на разведку, но Карандаш запретил.

Просидели, прислонившись к бетонному забору, но мороз прикемарить не позволял. Так прошло около часа в тревожном ожидании. Замёрзли до одеревенения. В течении этого часа разные мысли лезли в голову каждого. И каждый поглядывал на остальных, прикидывая, а у кого фарта не хватит..? Кого не досчитает караул, в случае чего? Взрыв, дело непредсказуемое... И что там за реактор, и что вылетит из него, после его взрыва? Богатый опыт пожарных ни чего хорошего от взрывов не предполагал.

Когда запищала рация, Карандаш выслушал и, с облегчением, дал команду сворачиваться. Реактор удалось учёным заглушить. Значить повезло нам. Спасибо удача!

К счастью в эту ночь больше тревог не было, даже удалось паручасиков подремать на жёстком раскладном кресле, спальном месте у каждого в карауле. В шесть сыграли подъём, привели в порядок технику для сдаче сменщикам, передали смену и теперь мне можно не спеша на экзамен по ТАУ.

Весёлая студенческая жизнь, особенное веселье начинается после удачно сданного экзамена… Сидя в соседней аудитории, напротив той, где шёл экзамен, а тут собралась почти вся наша группа, я наслаждался полученным «отл» по ТАУ в зачётке.

Вспоминая, как профессор, немалое научное светило, почти государственного значения по системам автоматического управления, посмотрев листочек, с решённой мною задачей, покачал головой:

– Не плохо. Ну, Антон, меня это не удивляет. Вы колебательный процесс в системе устранили оригинально. Голова у вас работает в нужном направлении.

Вздохнув, добавил:

– Да я вам уже об этом не первый раз говорю, а вы как-то…

Он выразительно кивнул на мою руку, с шишками от входящих переломов на запястье и мозолями разбитых суставных сумок на костяшках пальцев, в которой я держал ручку.

Я быстро убрал её со стола:

– Сергей Анатольевич, ошибки бурной молодости, а последствия уже не убрать.

Ухмыльнулся и продолжил:

– Ну, не буду пианистом, не велика беда. Не всем же…

Сергей Анатольевич, покачал головой:

– Заходите после сессии на кафедру.

Я уже больше года работал на кафедре ТАУ, занимался, с одним из его аспирантов, разработкой системы управления маломерными скоростными объектами, и, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что речь идёт о переносных ракетных комплексах ПВО. Но это секрет… Была дана масса подписок. А сколько добивались допуска? А сейчас работа выходила на финишную прямую. Что меня настораживало, ребята уже согласовывали поездки на шабашку, куда-нибудь к чёрту на кулички. Это уже была традиция, третье лето проводили на шабашках. А в это лето меня могли забрать на полевые испытания комплекса. Что мне совсем не улыбалось.

– Сергей Анатольевич, куда я денусь?

Он вписал в мою зачатку «отл», и я, поблагодарив и пожелав удачи, вышел в коридор, где толпились одногрупники.

– Ну? – пытливо взглянул в глаза Макар.

– А чё, ну? Гну.. – красноречиво ухмыльнулся я.

– Везёт же? – Мельник, стоявший тут же, завистливо протянул.

– Везёт паровоз, а тут учить надо. Работать! – хлопнул я его по плечу.

Отмечаем, как всегда? —спросил у меня, тоже, уже сдавший Петро.

Как будто кто-то сомневается, – засмеялся я, довольный «отлом»,в зачётке.

В соседней аудитории параллельная группа сдавала электропривод, и оттуда, хлопнув дверью, выскочил Толян Алексеенко:

– Ну мужики, кажись, баба-шара пришла. – заявил,вызвав у своих оживление. Я помахал ему рукой, поздравляя со сдачей. Он ткнул в меня пальцем:

– И…?

Я поднял расправленную пятерню. С Толяном мы служили когда-то в одном батальоне. Ох, и давно это было, годков эдак пять.Я в пехоте таскал ротный ПК, а он во взводе ПТ (противотанковом), таскал трубу СПГ(станковый противотанковый гранатомёт), его циферок не помню.

И когда, неожиданно, столкнулись в институте, сначала недоверчиво вглядывались друг в друга, всё-таки, в батальоне одном, но подразделения, то разные. Так, иной раз сталкивались, то в казарме, его взвод размещался где-то в нашем закутке, но чаще на полигоне, около ПХД (проще, полевая кухня) с котелками.

Вспомнилась казарма. Из чего её переделали? Ребята поговаривали, из конюшни. Может и так, барак с низким потолком, метров 20 шириной, а длинной немереной. Бесконечные ряды деревянный колон и двухъярусных коек. Кроме нашего бата, в ней размещался ещё и рембат. Но если мы обожали казарму, а особенно каждый свою коечку потому, что за каждые три месяца, в лучшем случае, дней десять удавалось пообжиматься с такой родненькой подушечкой, выплакать в неё горючие солдатские слёзы, да ещё на мягком мягоньком матрасике. А всё остальное время его высочество – полигон. А вот рембатовцы, постоянно в ней размещались, никуда не выезжали, потому и ненавидели её лютой ненавистью.