Страница 29 из 35
Я застонала от боли, разочарования, собственной слабости, пережитого унижения и аккуратно перекатилась на бок.
- О, Есения! Проснулась, моя девочка! Проснулась! Госпожа Чон Доён!
Аджосси суетливо забежал в комнату и кинулся ко мне.
- Наконец, проснулась! Как ты, все болит, наверное? – дяденька потрогал меня за лоб, поднял одной рукой голову и поднес к губам пиалу. – На, попей. Тебе надо много пить.
Я послушно сделала несколько глотков – отвар оказался вполне приятным – травы не горчили.
- Аджосси, все хорошо, что вы со мной, как с маленькой. – Я смутилась от его заботы и начала приподниматься на руках, чтобы встать. В комнату вплыла госпожа Чон Доён, как будто пришла ко мне на прием, а не в маленькую комнатушечку.
- Не вставайте, госпожа Есения. Лягте обратно и не сопротивляйтесь!
- Здравствуйте. А почему вы тут? – я недоумевала, что женщина тут делает. Госпожа снисходительно оглядела меня, будто я самое жалкое существо на планете.
- Вы думаете, это аджосси переодевал вас, мыл и прикладывал мази к кое-чему?
Я готова была провалиться сквозь пол и наверняка была красная от стыда. Я приподняла тоненькое, прохудалое одеяльце и посмотрела на себя. Точно, я ведь лежала в нижнем костюме, состоящем из белой коротенькой рубашечки и перевязанным полосочкам, служившим нижнем бельем. Ноги были полностью обнажены, а вокруг бедер были намотаны куски ткани, придерживающие, видимо, повязки с мазями на пятой точке. Стыдобище, что тут еще сказать. Я вяло промямлила «Спасибо».
- Пожалуйста. Как ваше самочувствие? – женщина продолжила деловым тоном, будто ничего только что и не было.
- Да нормально. Болит, но не так, чтобы невыносимо.
- Это хорошо. Не хорошо, что вы спали два дня. И так, худая как щепка. Я принесла мясного бульона - чтоб съела все до последней капли!
- Я спала два дня? – не поверила я услышанному. – Целых два дня?
- Да, даже чуть больше. Но раз проснулась – значит все хорошо. – Ответил аджосси. Я посмотрела на него. Он грустно улыбнулся мне. Видимо, я его здорово перепугала.
- Все хорошо, не волнуйтесь, аджосси. – Я попыталась легко улыбнуться. – Только я все равно буду вставать – два дня сна дают о себе знать.
- Господин Ким Хэгюн, оставьте нас одних. Я помогу госпоже одеться и выйти. – Аджосси удивленно посмотрел на женщину.
– С чего это? Пусть лежит отдыхает!
Госпожа Чон Доён нетерпеливо цыкнула на дядьку.
- Выйдите, говорю! Ей надо в туалет – что непонятного!
- Ааа! – аджосси похлопал себя по лбу и быстро поднялся на ноги, засуетился к выходу, бубня себе под нос. – Так бы и говорила! А то «два дня дают о себе знать». Что, нельзя обычно сказать, что ли…
Дяденька вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Я улыбнулась – ворчание аджосси окончательно вернуло меня в мою жизнь.
Госпожа Чон Доён подошла ко мне, стянула одеяло в сторону, приобняла меня за талию и начала поднимать.
- Опирайтесь на меня, не стесняйтесь. Вот, поднимайтесь понемногу, аккуратно, не спешите.
Я встала. Голова немного закружилась, видимо, от долгого лежания, но быстро все пришло в норму. Женщина начала разматывать с меня ткани.
- Боже… Ну и досталось же тебе. Нашла против кого выступать…
Я не стала молчать. Кому, как не женщине понять меня?
- А что мне надо было делать? Стать наложницей старого сморщенного сморчка? – на мой вопрос госпожа подняла на меня глаза.
- Ну и стала бы – жила б как сыр в масле…
- Кхм! Еще чего! – Я снова начала распаляться. Это у них прошло два дня. В моей же памяти произошедшая несправедливость состоялась совсем недавно. Она сейчас серьезно?
- А что, у тебя есть кто-то другой на примете? – Я остолбенела от такого заявления. Она о ком вообще? Очень смешно. Я сморщила такую мину – что и молоко скиснет.
- Похоже, что у меня тут очередь из женихов? Госпожа Чон Доён, если вы что-то хотите сказать – скажите. Я достаточно наигралась в загадки.
Женщина размотала меня и подала белые штаны.
- Нет, ничего не хочу сказать. – Сказала, как отрезала. Наверно, на этом наш разговор закончен.
Я была удивлена ее заявлением и вообще тем, как сложились ее высказывания.
Женщина поднесла розовую шелковую юбку.
- Не надо мне ее подавать.
- В чем дело? Разве это не ваша одежда? – голос ее мог заморозить.
- Нет. Мне некуда ходить в таком. – Я прошлась к шкафчику и достала свою простенькую темно-синюю юбку и серую рубашку. Женщина фыркнула на мое действие.
- Как вам угодно.
Чон Доен начала завязывать юбку. Я не выдержала.
- И что, вы бы правда согласились на моем месте стать наложницей? Не могу в это поверить. Неужели, у местных женщин нет никакой гордости?
- У местных женщин гордости меньше, чем желания жить. Местные женщины чувствуют ответственность за своих близких и не готовы ими рисковать, выступая против всесильных богачей. Местные женщины, - госпожа туго дернула завязки, я пошатнулась, - готовы поступиться своей гордостью ради благополучия других.
Она что, сейчас сделала меня виноватой? Я возмущенно открыла рот.
- А вам не кажется, что вы сами позволяете этим мразям делать все и оставаться безнаказанными? Вам не кажется, что надо донести свою позицию вышестоящим? Добиться справедливости, в конце концов?!
Госпожа завязала бант на моей верхней рубашке. Поправила несуществующие складки, отошла посмотрела на мой внешний вид, и поджав губы, добила меня.
- Смотрю, ты добилась?..
Она молча, гордо вышла из комнаты. Я осталась стоять как изваяние.
…
Заявив аджосси, что я уже смогу сама за собой ухаживать, госпожа Чон Доен поклонилась мне, собрала свои немногочисленные вещи и ушла. Ушла, как будто ее тут и не было. Ушла, оставив меня с горой странных мыслей, которые мне еще предстоит распутать и разобрать, чтобы понять, кто же оказался прав.
…
Пообедав, надо сказать, аппетит у меня был нормальный, я не вредничала – с удовольствием съела мясной суп, пан, жаренную рыбку, овощи; так вот, пообедав, я легла животом на мою излюбленную квадратную лавку под абрикосовым деревом. Рядом сидел аджосси и что-то как обычно делал. Этот человек не допускал ни одной упущенной секунды, трудолюбие в чистом виде. После разговора с госпожой Чон Доен, настроение было не очень – отчего ему быть хорошим. Мне и так, было не весело, так еще и ее странные упреки. Я вспомнила, что мне слышался сквозь сон голос Сонхуна и решила уточнить. Спрашивать мне было крайне неловко, но я пересилила себя.
- Аджосси, - я взяла соломинку и начала рисовать ею на столе невидимые рисунки. – А никто не приходил, пока я спала?
- Отчего же, приходили. Много кого. Вон, одна госпожа Чон Доен сколько пространства занимала…
Я недовольно выдохнула. Он притворяется, что не понимает меня или что?
- А Сонхун не приходил? – казалось, после того как я сказала его имя вслух, сейчас рухнет небо. Но ничего не произошло. Аджосси отрицательно закивал головой.
- Нет. Он не приходил.
Конечно. Что я надеялась услышать? Да, небо не рухнуло и от этого заявления, но внутри что-то больно кольнуло. Может быть, хоть это, очередное доказательство, вернет мне мозги на место? А может, мне и правда, надо просто пережить этот обостренный период и потом все встанет на свои места.
- Есения, не думаю, что он еще придет. Ты же понимаешь, что он важный господин и..
- Да, - я не хотела слушать то, что и так понимала. – Я просто уточнила. Мне казалось, я слышала его голос.
Аджосси отложил соломенные веревки и грустно посмотрел на меня, как на последнюю безнадегу. Я не смогла выдержать этот взгляд и решила перевести тему.