Творец слез

Глава 34. Выздоровление

Есть сила, которую невозможно измерить.

Это мужество тех, кто никогда не перестает надеяться.

На восстановление Ригелю потребовалось довольно много времени.

Прошло несколько дней, прежде чем он смог наладить цикл сна и бодрствования, столько же ушло, чтобы научиться полностью управлять движениями тела.

К Ригелю вернулась память, сознание снова стало ясным. И если в силу некоторых физических ограничений его тело первое время было приковано к кровати, то непокорный нрав Ригеля никаких ограничений не признавал. Ох и трудно же всем нам пришлось…

К тому же Ригель терпеть не мог, когда о нем проявляют заботу, в какой бы форме она ни выражалась. Возможно, потому, что из-за своей болезни он насмотрелся на клиники и на врачей, и, когда вырос, старался избегать новых встреч с ними и испытывал что-то похожее на отвращение к любому, кто приближался к нему с беспокойством в глазах. Так что, всеми силами выкарабкиваясь из комы, он не учел, что на выходе окажется в заботливых руках совершенно незнакомых людей, в частности медсестер.

За предыдущие недели все успели полюбить очаровательного молодого человека с внешностью ангела, с которым так несправедливо обошлась судьба и который упорно боролся за свою жизнь. Все медсестры отделения заботливо меняли ему повязки и смотрели на него как на прекрасного заколдованного принца.

Теперь, когда принц поднял веки, открыв миру два магнетических и неласковых волчьих глаза, воздух в отделении, казалось, потрескивал от электричества, что, как легко представить, не нравилось ни врачам, ни старшей медсестре, ни тем более Ригелю.

– Мисс Довер!

Меня кто-то позвал. Я была в одном шаге от двери в палату и, обернувшись, увидела идущую ко мне по коридору старшую медсестру.

– Добрый день!

Я зачем-то прижала к груди цветы и книгу, которые несла Ригелю. Старшая медсестра, крупная женщина с выдающейся грудью и сильными руками, уперлась этими руками в бока и посмотрела на меня довольно хмуро.

– Снова был скандал…

– О, эм… опять? – хихикнула я, но ей, похоже, было не до смеха. – Наверное, произошло какое-то недоразумение, – уже серьезнее сказала я. – Но его можно понять, ведь ему сейчас нелегко. В любом случае это он не со зла. Ригель – хороший парень. Он лает, но не кусает. – Я на секунду задумалась и поправила себя: – Бывает, конечно, что он и кусает, но исключительно в целях самозащиты. – Подумав еще, я добавила: – А вообще виной всему стресс.

– Стресс? – возмущенно повторила она. – Но он в полном объеме получает необходимый уход! – возразила она. – И даже больше!

– В этом-то и дело…

– Простите?

– Вы совершенно правы, – поспешно добавила я, – просто он, ну… как бы это сказать… он немного дикий, но… уверяю вас, он хороший парень. Вы даже не представляете, каким вежливым он может быть. Ему просто нужно время, чтобы ко всему здесь привыкнуть…

Старшая медсестра по-прежнему смотрела на меня хмуро, поэтому я вынула из букета и протянула ей великолепную ароматную лилию, сопроводив жест мягкой улыбкой. Перед цветком она не устояла и, поворчав, взяла его, а я очень обрадовалась.

– Пожалуйста, не волнуйтесь. Я уверена, что он будет вести себя прилично, и…

– Что ты делаешь?!

Я обернулась на встревоженный голос, донесшийся из палаты Ригеля, и недолго думая открыла дверь и вошла внутрь.

Стоявшая у его кровати медсестра выглядела взволнованной.

Залитая послеполуденным солнцем грудь Ригеля была стянута замысловатой повязкой, от бедер и ниже его закрывало одеяло. Под изогнутыми бровями чернели красивые глаза, готовые вот-вот поразить медсестру электрическим током в самое сердце.

– Все в порядке? – спросила я, увидев, что Ригель опирается рукой на кровать, вцепившись пальцами в одеяло, как будто собирается спустить ноги на пол.

– Я сказала, что ему пока нельзя вставать, – сказала покрасневшая медсестра, – но он меня не слушает.

– Я с ним поговорю, не волнуйтесь. – Я вежливо улыбнулась женщине, положила руку Ригелю на плечо и не без усилия уложила его обратно, чувствуя, как под моей ладонью напряглись его мышцы. – Нет причин для беспокойства…

Медсестра выскользнула за дверь, прихватив с собой поднос с пустой посудой. Когда мы остались одни, я мягко улыбнулась Ригелю.

– Куда это ты собрался, а?

Ригель смотрел на меня, как зверь, которого посадили в клетку. Тем не менее ничего грубого он не сказал.

Я спокойно расправила цветы в вазе, давая понять, что инцидент исчерпан.

– Как ты сегодня себя чувствуешь?

– Замечательно, – едко пробурчал он, – скоро у моей палаты повесят табличку, как в зоопарке.

Он был не в духе. Тот факт, что его снова застукали при попытке сбежать, хорошего настроения, вероятно, не прибавил.

– Ригель, нужно потерпеть, – деликатно начала я, расправляя лепестки, – ты в руках профессионалов, понимаешь? И было бы неплохо хоть иногда вести себя с ними вежливо. Или, по крайней мере, не враждебно, вот и все. Можешь хотя бы попробовать?

Ригель посмотрел на меня, слегка скривив верхнюю губу, и я ответила ему снисходительным взглядом.

– Мне сказали, что ты нагрубил медсестре. Это правда?

– Она собиралась засунуть мне в нос две пластмассовые трубки, – возмущенно прошипел он, – я сказал ей, кстати очень вежливо, что лучше пусть она воткнет их себе…

– О, Ника, рад тебя видеть!

В развевающемся на ходу халате, с папкой под мышкой в палату влетел доктор Робертсон.

– Добрый день, Ригель! – сказал он весело. – Ну как, суп был хорош?

Ригель вежливо улыбнулся:

– Сносный.

– Вижу, ты в хорошем настроении, – прокомментировал доктор, а затем задал ему обычные рутинные вопросы: чувствовал ли он сегодня усталость или головокружение, часто ли болит голова и так далее.

Ригель терпеливо отвечал, словно исполняя повинность, от которой ему не отвертеться.

– Хорошо, – сказал доктор Робертсон. – Вижу, что ты быстро восстанавливаешься.

– Когда я смогу отсюда уйти?

Доктор моргнул и посмотрел на него.

– Уйти?! Ну… Ключица будет в порядке через пару недель. И ребра еще пока не зажили. Придется еще немного здесь полежать. Здоровье – это не то, чем можно пренебречь, согласен?

Ригель бросил на доктора Робертсона бронебойный взгляд, и тот выдержал его, не моргнув глазом.

– И еще хочу напомнить, что, какой бы невкусной тебе ни казалась больничная пища, ее надо есть. Необходимо хорошо питаться, чтобы тело пришло в норму.

Я переводила взгляд с одного на другого, непонятно почему почуяв в воздухе запах противостояния. Ригель, казалось, изо всех сил старался держаться в рамках цивилизованного общения, как я его и просила, а доктор Робертсон, похоже, остался доволен своим пациентом.

– Я еще зайду попозже, – сообщил доктор и победоносно вышел из палаты.

Ригель со вздохом облегчения, больше похожим на рычание, откинулся на подушку, потом поднял руки и закрыл лицо.

– Еще пару недель здесь болтаться? Вот черт…

Я никак не могла привыкнуть, что теперь он много говорит. Несчастный случай, наверное, разрушил последнюю стену, за которой Ригель скрывал свою душу. После моих слов и того, что я для него сделала, Ригель наконец понял, что ему больше не нужно от меня прятаться.

– Ты целый месяц был в коме, – напомнила я ему, садясь рядом на кровать. – Наверное, врачу виднее, как должно идти лечение и что для тебя лучше.

– Мне точно было бы лучше, – сказал он сквозь зубы, – если б мне каждый день не меняли повязки без надобности.

– Ну, телесный контакт тоже полезен…