Страница 39 из 46
Гуманоиды жили семьями. В городе имелись детские сады и школы, техникумы и институты, да и работали «зелёные человечки» на фабриках и заводах. Я знала, но сама не видела, что где-то за городом возделывались поля, сажались огромные сады с разнообразными фруктовыми деревьями. К стати, человечки были вовсе не зелёные, а кожа их была ярко-лимонного цвета, глаза как чёрные дырки, большие уши, длинные острые носы и полное отсутствие волос на голове, зато волосы в изобилии росли на плечах. Местные девушки-гуманоиды ко мне относились с прохладцей из-за моего низкого роста. А ещё я брила волосы на плечах, а большинство девиц их холило и лелеяло и заплетало в косы. Да, каждому своё. Я морально не могла гордиться такими волосами, ну не в таком месте они росли. Местные модницы очень искусно прикрывали свои голые как коленки головушки платками расписными да шляпками, украшенными деревянными бусами. Мой блёклый цвет лица также вызывал недоумение у искушённых матрон. Они за глаза шептались про меня, что я больная и убогая. Вот тогда тоскуя по родине, я принялась сочинять романы. Видимо в них я вложила всю свою тоску о несбывшейся до конца любви, о не совсем счастливой прежней жизни, о мечтах и надеждах, и меня стали читать. Если откинуть наши физиологические особенности, то мы не так уж и сильно отличались друг от друга по духу и настроению. Однако, я не прижилась, мне было несказанно одиноко даже в обществе Ундины. Я очень скучала по Душечке.
Мне приказано было постоянно носить украшение на голове, где в середине лба лягалась прозрачная и с виду дорогая подвеска в виде голубенького цветочка из четырёх лепестков. А ещё я вела дневник и не простую тетрадочку, но красивый блокнот в виде книжицы в ярком кожаном переплёте. Я записывала обычной ручкой по виду шариковой все свои действия и реакции на окружающую действительность. От нечего делать я всё записывала, даже то, что я ела на завтрак, в какой магазин ходила за свежими лепёшками, какая была погода в тот день. Я одурела от дневника, от написания собственных романов. Я заскучала от однообразия. Меня стали раздражать витиеватые металлические украшения пусть даже и прекрасной работы, что было принято вешать на себя со всех сторон. Я неожиданно стала нервной, раздражительной. По любому пустяку могла заплакать, даже увидев в окне косые струи осеннего дождя. Я определённо начала сходить с ума в этом и без того странном мире, не моём мире. Я стала на самом деле плохо спать по ночам.
К тому же эта дикая местная достопримечательность, которой так гордились все горожане, с каждым днём всё больше меня бесила. Здесь считалось замечательной привычкой просыпаться всему городу в один час, и поэтому рано утром били в колокола общую побудку. Звон плыл на всю округу, вливался в уши и от него никуда было не деться. Что за глупость! Дышат они тоже в унисон? И ведь после этой побудки все жители, кроме младенцев и очень больных деятелей дружно выходят на плоские крыши и начинают делать зарядку. Я тоже вынуждена каждый божий день переться на крышу своего временного, я надеюсь, жилища и прыгать, приседать и в конце самого действа петь гимн города. Уф!
Признаюсь. садик на моей крыше был шикарненький, и я не без удовольствия за ним ухаживала точно так, как мне показали соседи. Вот и сегодня едва заслышав звон побудки, я поспешила на крышу. Я взбежала наверх на крышу с улыбкой на устах. Там уже радовалась новому дню вся улица. Крыши домов были соединены дорожками. Понизу расположено много ажурных арок и колонн. А наверху меня всегда поражала эта яркость кустов и вьющихся растений. Садик всегда радовал мои глаза.
— Правда, у нас так красиво? — Завопила ещё одна соседка, кажется её звали Уманда.
— Здесь настоящие джунгли, рай для птичек, — восхитилась я.
— Ну это не для птичек так густо насажено, а для инопланетян.
— Для инопланетян? У вас они водятся? — У меня непроизвольно округлились глаза.
— Это для того, чтобы сверху инопланетяне не заметили наш город и не совершили посадку. Зачем гуманоидам джунгли? Ну не зачем.
Не люблю зарядку и вообще не люблю физические упражнения. Например, бег на месте терпеть не могу. Идти куда-нибудь, я понимаю — необходимость движения, а шагать на одном месте считаю по настоящему тупым занятием. Со стороны толпа шагающих индивидуумов смотрелась жутко. Все от мала и до велика в едином ритме под музыку, что разливается над городом, дружно шагают на месте и сияют от радости единства, единого порыва души и тела. Потом десяток приседаний, потом ещё притопы и прихлопы. Детский сад какой-то! Мах ногами. Как же мне всё это не нравится!
— Я прямо бодростью зарядилась, — смеётся Ундина. Здесь во время зарядки можно спокойно подойти к кому угодно и заговорить. Я ей вежливо улыбаюсь, с трудом перенесла сегодняшнюю экзекуцию здоровым образом жизни. У меня сегодня болит спина, вчера присела неудачно и чуть не упала. За очередной улыбкой я скрываю зевок. Для меня это ранний час, и я бы с удовольствием ещё поспала. Одна радость, сейчас после зарядки я иду додрёмывать. Вообще-то здесь не принято додрёмывать, а необходимо поспать сразу после обеда. И это святое. Ага всем городом укладываются в повалку и дрыхнуть пару часов. На работе спят в комнатах отдыха на диванчиках и больших креслах.
А я в это время никак не могу заснуть. Нет у меня этой привычки, нет потребности.