Страница 29 из 33
Я осторожно, вскарабкался на корму, по этому, веревочному подводному опускаемому кабелю, потом по лестнице, спущенной за борт яхты. И, пригибаясь, сняв тихо ласты, пошел, голыми босыми ногами по лакированной из красного дерева палубе. Не снимая баллоны в сторону носового с водолазным оборудованием трюма. Обходя тихо стараясь незаметно, с внутренней закрытой задвижными деревянными дверями лестницей, другой трюм, и коридор с жилыми каютами.
Стояла темень и полная тишина. Только шумели волны, приглушая мое тихое передвижение вдоль бортовых лееров ограждения по краю борта яхты.
Я как по воровски пробирался на ощупь вдоль левого борта в полной темноте нашей. На яхте не было света. Джейн не включила ни какого освещения. Я даже, не знал, сколько теперь времени, но чувствовал, что уже наступала ночь. Было темно. И нельзя было, даже посмотреть на подводные часы на руке. Я не включил фонарик. Хоть и держал его в своих руках.
Нельзя было. Опасно. Наверняка мы были уже под тотальной сейчас слежкой. и, любое передвижение по «Арабелле» было опасно. особенно если бы началась по палубе беготня и суета. Неизвестно как бы тогда враги повели себя.
Я в полной темноте, хоть, и двигался на ощупь, налетел на лежащую, на носу нашу моторную оставленную здесь лодку. Я приоткрыл люк водолазного трюма. И спустился вниз, также медленно и тихо. Осторожно, стал снимать баллоны, и акваланг возле компрессора. В полной также, темноте и на ощупь очень тихо. Я боялся разбудить мою красавицу Джейн.
Я уже снял полупустые акваланга свои баллоны. И расстегнул от воротника до пояса свой на груди синий с черными полосами гидрокостюм, как вспыхнул свет. Я от испуга чуть не упал. И шарахнулся, прямо на стоящие у стены борта под верхней палубой незаряженные другие, в ряд поставленные для акваланга баллоны. Они сбитые мной в суматохе и испуге с грохотом упали все набок.
Я прижался к корабельной голой гладкой стене с большими вытаращенными своими напуганными глазами на спустившуюся ко мне мою Джейн. Джейн застигла меня врасплох. Я именно здесь не ожидал ее появления.
Она стояла, спустившись сюда в водолазный технический трюм яхты. И смотрела на меня своими черными гипнотическими глазами.
Джейн не спала. Она даже не отдыхала. Она ждала меня и Дэниела не смыкая своих очаровательных женских под черными бровями глаз.
Я, аж, присел на баллоны и в груди у меня как будто все оборвалось. У меня застучало от волнения и боли сердце. Я опустил вниз глаза. И сидел, молча, на баллонах, не глядя на мою Джейн. Я не знал, что сейчас будет, и я не знал, что сейчас делать. Что говорить и вообще…Я сейчас напоминал виноватую побитую собаку.
Джейн была в белой длинной своей той опять рубашке, и в полосатых узких от купальника плавках. Сверкая голыми, почти черными от загара девичьими прелестными своими босыми ножками, спускаясь сюда, и осторожно ступая по ступенькам, смотря на меня не отрывая своего того пристального взгляда.
Она ждала нас. Нас с Дэниелом до последнего не смыкая глаз. Ждала после того как мы ее бросили одну, так подло на этой яхте. По предательски преступно. Вот тут, я ощутил то, что называется отчаянием, горем и стыдом. Это был о такое состояние, что его не возможно даже просто описать. Как будто рухнул в миг весь разом миром. Просто вспыхнул ярким огнем, обжигая с непереносимой жуткой болью все внутри моего человеческого тела, и исчез в пустоте.
- Сколько времени, ты знаешь? - она произнесла мне.
Я покачал молча своей русоволосой выгоревшей до белизны на солнце головой, не подымая на свою любимую своего виноватого и убитого горем взгляда.
- Час ночи, и где, Дэни? - только тихо и еле слышно, чуть ли не шепотом, спросила моя Джейн.
Этот вопрос был как нож в сердце. Я отвернул свою голову вообще в сторону от ее прожигающего взгляда девичьих глаз. На моих глазах были слезы. Они брызнули из глаз и потекли по моим загорелым щекам. Я в своей жизни редко плакал, но чтобы вот так. Я зарыдал и не мог удержаться от этого. слезы сами лились из мужских моих глаз. Дергалось от рыданий все мое под костюмом акваланга тело. Особенно моя грудь. И это было заметно.
- Час ночи?! - я произнес, сдавленно и тихо - Мы так долго были там?
Не знаю, как я вообще это произнес, сам удивляясь себе, и глупым своим словам.
- Где Дэниел? – она произнесла еще раз мне.
Я не произнося ни слова, потому, что не мог сейчас ничего объяснить и вообще сказать, только, покачал растрепанной от гидрокостюма и маски русой головой. Виновато, как маленький ребенок, прося прощения. Как-то все само так произошло от испуга, наверное, и растерянности. И все же, через силу, поднял на нее свои виноватые глаза. Как виноватый нашкодивший мальчишка. Именно, как глупый напакастивший подло из-под тишка мальчишка, так я ощущал тогда себя. И как побитый за свои пакости щенок.
- Ты убил его - произнесла она, дрожащим от ужаса голосом - Ты убил Дэни! - закричала Джейн – Убил! Убил моего Дэниела! Моего любимого братишку! Ты убил его!
Джейн выскочила из водолазного трюма по лестнице на палубу.
- Дэниел!- Джейн закричала в саму ночь – Дэни! Дэни! – кричала она, не веря в его гибель.
Я бросился за Джейн. Прямо не снимая гидрокостюм. Я побежал за любимой. Джейн пронеслась до самой кормы «Арабеллы». И почти перевалившись через леерный борт, повиснув на нем, закричала в саму черную ночную воду океана. Она бежала впереди меня и рыдала навзрыд.
- Дэниел! Дэни! – она орала как сумасшедшая в саму темную ночь – Мальчик мой! Где ты, Дэниел!
- Джейн! - закричал я ей, сам от вины и горя, забыв про любую опасность.
Я подлетел к ней, схватив ее у кормы яхты за плечи и повернув к себе лицом. И увидел такой взгляд, какой нельзя было вообще перенести никому.
Там была такая боль и такая безумная женская ненависть, смешанная с испугом и горем. И это все было в мою сторону.
Она оттолкнула меня от себя с такой невероятной силой, что я буквально отлетел от нее назад и чуть не упал на палубу.
- Не прикасайся ко мне, убийца! – она крикнула мне.
- Джейн, любовь моя - я произнес ей - Я, я, я.
- Пошел прочь! - она рявкнула мне и кинулась к жилому трюму яхты. мгновенно туда соскочив, там скрылась.
Я бросился тоже туда за моей Джейн.
Джейн заскочила в свою каюту. Захлопнув за собой плотно дверь.
Она закрылась там на ключ. Такого никогда здесь вообще не было ни разу. это она сделала первый раз. За дверями раздался женский дикий непрекращающийся в неистовом страдальческом отчаяние плач. Скорбный, горький и надсадный плач сестры, только, что потерявшей родного брата.