Страница 4 из 9
Приблизилась к Питеру тень, обняла, да растворилась в нем.
Сразу почувствовал мальчик как сил прибавилось. Понял, что способен пробежать сотни верст и утопцу шею одной рукой сломать. Рассмеялся мальчик-тень и выбежал из избы, да в лес побежал.
Долго бежал, только сосны да елки мимо проносились, а в горле все смех стоял. Вдруг видит – стая волков, а среди них вожак без глаза. Сразу узнал, мальчик-тень зверя, что Буренку загрыз, да как прыгнет на него.
Волки завыли, зарычали, да сделать ничего не могли. Смеялся мальчик-тень, когда хрустнула шея вожака, да дальше пошел. Земля за ним кровь волчью впитала.
А в полях за лесом степной охотник домой скакал. Конь его был рыжий, как и он сам, да быстрый как лучи восходящего солнца.
Увидел охотник как из лесу выбегает волк черный. Морда в крови вся, оскал жуткий, да быстрый гад словно ветер штормовой. Натянул свой лук охотник, прицелился и выстрелил.
Подкосились лапы у волка, да тело его ещё пол версты по траве прокатилось, так бежал быстро. Подхватил охотник волка на скаку и домой поехал, думая, что туши такой на долго всей его семье хватит.
Тем временем с полей вернулись родители Питера, а сына нигде нет.
Волнуется мать – плачет. Отец переживает, по деревне бегает, ищет. Никто мальчика не видел, только старуха соседская все бормочет, что волком тот обернулся, да в лес убежал.
Бредни старые, некогда отцу слушать, да кромя леса и искать уже негде. Вздохнул мужик, посмотрел на деревья мрачные и пошел в чащу, сына своего искать.
Идет час. Идет два.
Из-за деревьев тень выскальзывает:
- Сына твоего, пахарь, степняк подстрелил, да семье своей скормить хочет. Пойдем со мной. Я сделаю тебя сильнее любого охотника, да быстрее самого быстрого степного коня. Отомстишь за сына.
Задумался мужик, да кивнул. Рассмеялась тень звонко, словно ребенок, обняла мужика как отца, да в него и вошла. . .
- Нет! -Малиша топнула ножкой – Он же взрослый! Знать должен, что нельзя чертей слушать!
Ясень кивнул:
- Не всѣгда может человѣк гниль распознать, а иногда и распознав отказать не может, но сила от гнили идущая никогда добром не обернется.
Малиша насупилась, не готовая смирится с сюжетом, задумалась о чем-то, а потом спросила тихо, испуганно:
- Тятя, а меня тень тоже может в волка превратить, и ты меня совсем-совсем не узнаешь?
Кюдр вздохнул, осуждающе глядя на Святого:
- Нет, если ты сама ей не позволишь. Тени жадные, они любят в тех вцепиться кто сам им дорогу даст, чтобы сразу душу их сожрать, а ты степнячка черт ежели волосы твои увидит, как огня испугается.
Услышав это Ясень тут же захотел возразить, что гнили все равно, что на огонь, что на волосы, но поймав взгляд кузнеца, отступил. Не ему чужих детей воспитывать.
***
Хозяин со скрипом и явным неудовольствием снова уступил почтенному гостю печь. Жена его, неловко улыбаясь, задула лучину и пожелав господину спокойной ночи удалилась на покой вместе с мужем, оставляя Ясеня в подобии уединения. Напряжение дня полного неясного волнения и истощение, вызванное необходимостью все время держать себя наготове, вскоре сказалось на молодом организме унося Ясеня в глубокий сон полный мрачных неясных ведений и глубоко похороненных тревог.
Мрачные кровавые картины недалекого прошлого преследовали Кровь господню, окружая его одинокий образ во сне.
Карие глаза, полные глубоко похороненной печали, скользили по снежному пейзажу, поддёрнутому легкой дымкой тумана, по привычке выискивая опасность. На плечи Ясеня давила невидимая сила, заставляя его склониться. Он старался держаться, чувствуя, как трещат кости пока, усталость не одолела его, пригибая к земле.
Ясень увидел окружающие его алые лужицы. Они топили под собой снег, образуя небольшие углубления, в девственно чистом полотне, напоминая озера далекой восточной равнины, которую еще не так давно пришлось покинуть.
Стоило этой мысли прийти в голову, как глаза Ясеня подёрнула дымкой и пейзаж вокруг него растворился, меняясь, искажаясь и он увидел плачущую женщину прижимающую к себе маленькую девочку.
Ноги ребенка, виднеющиеся из-под платьица, были искажены, вывернуты так, что на них было физически больно смотреть. Лицо ее зарыто глубоко в шее женщины, судорожно сжимающей маленькое тело, а ручки крепко держатся за рваное старое платье.
Глаза матери, а любому, посмотревшему в эти глаза сразу понятна, что она мать, тускнели с каждой секундой все больше, но она не смела оторвать от Него свой взгляд, полный безмолвной мольбы.
Ясень как будто со стороны увидел, как его руки без колебаний подняли серебряный меч и одним движением пронзили обе, сжавшиеся на земле, фигуры. Взгляд женщины погас и в этот момент девочка оторвалась от материнского плеча резко выворачивая голову так, что ее черные как смоль глаза, без единого проблеска белка, устремились точно на Ясеня, совершенно не обращая внимания на меч пронзающий ее тощее тело. Тонкие потрескавшиеся губы открылись, проливая на замызганное платьице струйку крови:
- Святая кро…
Диииинь
Его разбудил чуждый в зимней глуши звон. Тонкая мелодия, знакомая Ясеню по портовому рынку Империи, приглушенная стенами дома, разнеслась по округе, вырывая молодого человека из лап кошмара. С трудом успокоив бешено колотящееся сердце ему удалось прислушаться к звуку, различив в звоне тихий напев, подобный перезвону десятков фарфоровых колокольчиков на легком ветру.
Прищурившись, Яс оглядел плохо знакомую комнату, понимая, что в избе стало слишком темно. Соскользнув с печи, он отметил, что та давно погасла и даже угли уже успели остыть, забирая из камня все тепло. Ясень осторожно подобрался к окну, в надежде разглядеть источник загадочного звука, но подойдя, увидел, что сквозь налипший сверху снег не может разобрать ничего кроме неясного движения света сквозь метель. Отстраненно он понял, что там, где должен быть вой разбушевавшегося ветра, нет ничего кроме тихой мелодии. Практически прильнув к стеклу, он едва-едва различил столбы тусклого сияния, поднимающегося вверх над крышей убого домишки старосты. Они извивались, двигались вокруг, напоминая извращенный танец, сопровождаемый тихим напевом-перезвоном.
Не восточные колокольчики – зимние духи.
Ясень мог бы поклясться, что за всю свою жизнь не разу не встречал столь больших Негодяев так близко от людских жилищ. Зная, что происходит, он, как наяву мог представить: гигантские человека подобные фигуры полные северного сияния, кружащие вокруг домов в бушующей метели, напевающие только им одним известные песни и покрывающие крыши домов да ветки сосен снежными шапками, да такими большими, что заставляют деревья прогибаться, а крыши тревожно скрипеть. Ветер играет с ними пробираясь сквозь щели в дома, забирая тепло от печей и человеческих тел, чтобы ласкать им озорных духов, подбадривая продолжать игру.
Пугающее и завораживающее красотой зрелище, стать свидетелем которого могло бы быть честью, не будь Ясень один из несчастных, запертых в поглощённой ветрами деревне.
Отойдя от окна, он отвязал от сумки волчьи шкуры и кутаясь в них залез на печь. Свернувшись в позе эмбриона, он затянул себе под нос мелодию как-то давно услышанной колыбельной, стараясь заглушить тихий потусторонний звук:
ukkoni uuvvet viršusette,
buaboni punapaklasette,
veikkoni vejenkalasette,