Планета косматых

– Мне и в самом деле неловко, Пит, но та последняя тысяча долларов, которую вы запросили, нарушила их планы в Расчетном банке на Барнуме, – сказал компактный компьютер. – Я подумал, что лучше немного им потрафить. У них до сих пор работают бухгалтерами три человека.

Авиакрейсер снова вздрогнул, подпрыгивая и зарываясь носом в серую метель.

– Вы не против, если я перезвоню попзже? – предложил Торрес.

– Вы странно выглядите, Пит. Болеете?

– Мог бы после позавчерашнего конфликта с Билли Джоном Вэнглом, – сказал Торрес, обеими узловатыми руками удерживая рычаг управления.

– Из-за этого у тебя позеленело лицо? – спросил компьютер. – А, подожди, это мой видеофон. Теперь ты выглядишь намного лучше.

Корабль два раза резко подпрыгнул, затем его внезапно бросило далеко вправо. Робот-навигатор очнулся, чтобы сказать: «Пронг, пронг, пронг», – и снова погрузиться в молчание.

– Послушай, Питер, – сказал компьютер. – Я понимаю, условия полета над грядой Монтанас Неграс могут быть очень сложными. Возможно, тебе следует выбрать другой маршрут в Центр тропологии. Ты не думал об этом?

– Совсем немного в последние полчаса, – ответил Торрес, выравнивая корабль и возвращая его на курс. – Зачем вы звоните?

– Во-первых, – сказал компьютер, – чтобы сказать тебе, что ты должен сам проникнуть в этот отдел продовольственных исследований. Используй одну из своих хитростей. Теперь они никого туда не допускают, и при этом не имеет значения, кто оказывает вам поддержку.

– Что, – спросил Торрес, когда его маленький авиакрейсер снова нырнул вниз, – насчет истории, которую я выведал у Вэнгла?

– Глухо, – ответил компьютер Мирабелиса, – вот с чем мы столкнулись. Я расследовал эту историю сразу, как только ты позвонил из Аккорды. Никто из тех, до кого я смог добраться, не признал, что в Центре тропологии проводятся какие-то химико-биологические исследования. Однако сотрудники посольства Барнума были крайне уклончивы на этот счет. Питер, разве у твоей подружки Пегги Фрид ничего нет об этом? Иногда у «Новостей Барнума» есть связи, которых нет у нас.

– Нет, у нее ничего нет. И сейчас она думает только об интервью с Тио Мазда. Я оставил ее в дебрях вместе с дель Рио и вернулся в Аккорду для того, чтобы позвонить вам и взять напрокат это подобие летающего аппарата.

– Боюсь, тебе придется запустить его при помощи…

– Ай, – сказал Торрес.

Рычаг управления вырвался у него из рук. Авиакрейсер, побежденный ненастьем, начал падать прямо на черные горы.

– Питер? – спросил компьютер.

Торрес сумел поймать рычаг управления только в нескольких сотнях футов от заснеженного плато, куда падал его крейсер.

Он направил нос корабля вверх и выровнял его, как раз когда крейсер ударился о снег и скалы.

Авиакрейсер, кроша камни, со скрипом проехал по каменистому плато, поднимая мощные фонтаны снега и ледяной крошки. Изображение компьютера Мирабелиса раздробилось на неравные осколки, экран видеофона раскололся пополам и погас.

Крейсер наскочил на высокие черные скалы, и его передняя часть помялась. Торрес позволил различным системам безопасности позаботиться о нем: удержать его и смягчить для него удар.

Выбравшись из кресла пилота, он сказал:

– Вероятно, Мирабелис предъявит мне счет и за этот жалкий крейсер.

Он достал из-под сиденья аварийный запас продовольствия и снаряжение.

Через минуту после того, как он спрыгнул из разбитого самолета, Торрес слышал только последние металлические вздохи крейсера и вой ветра, кружившего над маленьким плато.

Постепенно до него донеслось монотонное пение дюжины молодых голосов, мужских и женских, бубнивших что-то.

Когда Торрес отошел на несколько ярдов от покалеченного крейсера, он увидел их. Пятнадцать тощих одетых в лохмотья молодых людей спускались по узкому проходу со стороны черных гор.

Они остановились на дальней стороне плато, наблюдая за ним и продолжая монотонно петь. Они несли набор разрушенных приспособлений и металлического лома, оставшихся от механизмов. Этими предметами они гремели во время пения.

Однако один из них держал новую бластерную винтовку. Он отделился от поющей группы, сделав несколько шагов к Торресу. Это был худой смуглый юноша лет девятнадцати в поношенной вязаной тунике и рваных высоких ботинках. Улыбаясь, он поднял винтовку и направил ее на Торреса.

– Подойди сюда, дерьмо, – предложил он.

Они держали Торреса в середине колонны, которая взбиралась по каменистой тропе. Восемь оборванных молодых людей, юноши и девушки, конвоировали его сквозь ветер и снег. Остальная поющая молодежь осталась рядом с потерпевшим аварию кораблем Торреса.

– Я бы с удовольствием помог вам нести снаряжение, – сказал Торрес невысокому толстому юноше, идущему сразу за ним.

Низенький толстяк пыхтел, медленно переставляя ноги в плотном снегу. В руках он тащил тяжелую портативную печь, работающую от солнечной энергии. На спине у него висел рюкзак Торреса. В рюкзаке теперь лежали обе наплечные кобуры Торреса, которые поющие нашли на нем. Низенький толстяк не ответил. Он продолжал пыхтеть, взбираясь в гору.

– В строй, дерьмо, – приказал худой смуглый юноша. Он замыкал группу, и его винтовка все еще была нацелена на Торреса.

Прямо перед Питером в строю шла хрупкая девушка лет семнадцати. Из-под красной вязаной шапки выбивались тусклые белокурые волосы. Единственной одеждой девушки было огромное пальто цвета хаки, плотно запахнутое и подвязанное куском веревки. В обветренных руках она держала верхнюю часть электрического шейкера.

– Я люблю тебя. Ты мне очень нравишься. Я думаю, что ты просто класс, – бормотала она аппарату. Едва поворачивая голову, она спросила Торреса: – Из каких краев?

– А?

Тихим голосом, который почти не долетал до Торреса из-за сильного ветра, хрупкая девушка спросила:

– Из какой части внешнего мира?

– Я с другой планеты, – ответил Торрес.

– А, – сказала девушка. – С какой?

– С Барнума.

– Как дела на Барнуме?

– Вероятно, там уютнее, чем здесь, – сказал Торрес. – И понятнее.

Порыв ветра швырнул им в лицо колючий снег и унес ответ девушки.

– Что тебе непонятно? – спросила она.

– Кто вы, ребятки?

– Мы устали.

– Устали от чего?

– От ряда вещей во внешнем мире, – ответила девушка. – Разве ты никогда не чувствовал такого – усталость от одного, усталость от другого, усталость от всего?

Торрес покачал головой.

– В последнее время нет. Куда вы меня ведете?

– На следующее плато. К гробнице.

– Там наверху у вас есть гробница?

– Это не совсем гробница по сравнению с большими гробницами внешнего мира, но это – источник утешения и понимания. Она поможет тебе относиться к…

– Ох, – вскрикнул коротышка позади Торреса. Он споткнулся о выступ черной скалы и упал лицом в снег.

Торрес обернулся и протянул ему руку.

– Назад, дерьмо, – сказал худой смуглый юноша с бластерной винтовкой. Он подошел, взбежав вверх по узкому проходу. – Вставай, Каз, – приказал он толстяку. Добравшись до упавшего, он подтолкнул его в спину дулом винтовки.

– Хрен тебе, ни фига, – сказал, лежа в снегу, Каз. – Я нес эту дурацкую печь, с которой, как предполагается, мне и предстоит возиться, и, кроме того, тащил снаряжение этого придурка и еще кучу всего.

– Не нуди, засранец. – Смуглый юноша отвязал рюкзак Торреса и стащил его со спины Каза. Он отошел на несколько шагов, взвалил его на спину. – Вообще-то он вряд ли тяжел даже для того, кто вполовину меньше тебя. А теперь вставай, Каз.

Коротышка стоял на коленях, сплевывая снег. Замычав, он поднялся пошатываясь.

Когда процессия возобновила подъем, Торрес спросил у хрупкой девушки в чересчур большом пальто:

– Почему вы взяли меня с собой?

Она произнесла тихим голосом:

– Тебя надо доставить в гробницу. Это незыблемое правило.

– А что потом?

У худого лица девушки кружились снежинки.