Страница 90 из 203
Волк тем временем также подвел краткий итог встречи. Судя по непроницаемому лицу, с каким Вэрйанэр покинул Маирона, слова попали в цель и ранили эльфа в самую душу. Это было хорошо, но мало. Нельзя было теперь дать нолдо соскользнуть с крючка, вернуться в подвал. Но этим стоило заняться завтра, не теперь.
***
Нолдор, тиндар, лаиквэнди, фалатрим и, наконец, атани… Произнеся часть имен людей, Линаэвэн обратилась к Марту:
— Тебе, конечно, тоже есть кого помянуть из павших на войне.
Вопрос Линаэвэн почему-то оказался неожиданным. Март с удивлением посмотрел на деву, но кивнул и тоже назвал имена. Их оказалось не так много. Деревенька Марта в северной части Ладроса была тихой и удаленной, и орки пришли туда поздно: словно вдруг вспомнили или от кого узнали, что такой уголок есть. Марту в ту пору было двенадцать лет, и события тех тяжелых дней хранились в его голове достаточно смутно. Март не знал, что об этом позаботился Повелитель, но и без чужой помощи атан многое бы не помнил. Помнил, что было тяжело, страшно, что мужчины уходили из деревни и не возвращались. А они так и жили в своем доме с матерью и с кем-то еще; помнил, что многие исчезли из деревни — бежали из Дортониона к эльфам. Потом в деревню пришли орки, и жить стало еще тяжелее, а потом, года через два-три (как казалось юноше), как-то в их дом пришел Повелитель, тогда Март еще звал его Сауроном.
История промелькнула перед глазами беоринга, но не вызвала сильного отклика — человек знал, что это были печальные годы великого непонимания меж его народом и Севером. Однако придет время, и все узнают важность Тьмы, как понял это некогда юный Март. А пока атан старательно называл имена: не для себя, для Линаэвэн, пытаясь вспомнить, о ком еще можно сказать, и назвав в результате едва больше десятка имен.
***
Три часа непрерывной работы вовсе не утомили Эвега, и он пошел к следующему пленнику.
Тардуинэ, увидев целителя, скрипнул зубами: он знал, что его будут лечить для дальнейших допросов. Эльф чувствовал себя бесконечно усталым, и ему очень хотелось стать «гостем», ведь от него не требовали ни тайн, ни чего-то еще, на что нельзя было соглашаться. Но Тардуинэ преодолел свою слабость и держался как можно более равнодушно пока его лечили; эльф понимал, что целитель все равно им займется, не добровольно, так насильно.
Поскольку нолдо принял помощь, Эвег лечил его заботливо и почти без боли.
— Линаэвэн просила, чтобы я оказал помощь ее друзьям, — сказал целитель закончив. — И потому я тут. Но в дальнейшем, если понадобится, Повелитель разрешил, чтобы ты сам лечил своих родичей. Так что теперь они будут под твоей опекой. Впрочем, может быть это и не понадобится. Ведь пока у Повелителя есть хоть один гость, ради него ни одного пленного не будут допрашивать.
Тардуинэ удивился предложению. Как могли умаиар понять, что он знаком с исцелением? По тому, как он вел себя с товарищами?
— Какое щедрое предложение, — процедил нолдо. Лечить товарищей после допросов для новой пытки… — Но я откажусь.
— Ты можешь как исцелять раны, так и наносить их, — отозвался Эвег. — Но среди вас есть целитель, для которого потребность обновить изломанное тело идет от сердца. Не будешь помогать ты, поможет он.
— Да, он поможет, — с горечью ответил эльф. — Как уже помог мне, насколько это было возможно за то время, что ему дали; отчего теперь прислали тебя? — может быть, потому что он мало нуждался в помощи и атану было по силам ее оказать… Но скорее всего дело было в том, что Темные слышали его предупреждения товарищу и не желали, чтобы Тардуинэ говорил и дальше.
— Меня не присылали, — устало повторил целитель. — Меня попросила прийти ко всем пленным Линаэвэн. Если хочешь, то я могу передать ей что-то в ответ.
Тардуинэ знал, что Линаэвэн работает на кухне и да, нолдо хотел дать ей совет, тем более что человек действительно мог бы его передать… Если только Эвег и правда был человек. Целитель выглядел как Смертный, но его слова были так продуманы, что неопытный пленник наверняка бы угодил в расставленную ловушку. Мог предатель-атан быть так умен? Чтобы убедиться окончательно, Тардуинэ взглянул на целителя через Незримое, и увидел фигуру в серебристой мантии с глубоким капюшоном; одежда почти сплошь была покрыта темными и бурыми пятнами, а из-под капюшона смотрели прищуренные глаза, полные неутоленной жажды. Сомнений не осталось — человек так выглядеть не мог.
— Я передам послание для Линаэвэн, если ты поклянешься, что повторишь ей мои слова дословно, ничего не изменяя, не убавляя и не добавляя от себя, — ответил Тардуинэ, уверенный, что умаиа откажется дать такую клятву.
Когда эльф встретился с Эвегом взглядом в Незримом мире, целитель засмеялся:
— Ты умен, нолдо, или скорее опытен? Но как бы то ни было, ты знаешь, кто я. И я ни в чем тебе клясться не буду, но, если захочешь, то я готов помочь. Я целитель, мне нравится чинить, а не разрушать, и потому я могу передать твои слова. Но рисковать или нет, смотри сам, — и с этими словами Эвег направился к двери.
— Что ж, я рискну, — решился нолдо. Эвег был целитель, хоть и Темный… К тому же у Тардуинэ не было такого опыта: в Ангамандо никому не предлагали передать что-то другим пленникам. А Тардуинэ к тому же очень хотел помочь Линаэвэн, хоть советом… — Передай ей дословно две фразы: чужие действия не твоя вина, независимо от поставленных условий; всякая служба в плену обернется страданием для тебя и других.
Эвег повернулся в дверях и посмотрел на нолдо долгим взглядом. А потом ответил:
— Ты храбр и достаточно разумен. Потому я передам неискаженными твои слова. Но скажу только одно из двух посланий. Прости, моя шкура мне тоже дорога.
***
Линаэвэн ждала, что имен будет больше. Считая Марта старше, чем он был, тэлэрэ задавалась вопросом — ходил ли Март в дозоры до войны или так же мирно жил, готовил для родичей, как сейчас готовит для Саурона? Но спрашивать было не время, и дева произнесла:
— Да будет легким и их путь. — После чего продолжила называть имена погибших.
***
Когда Эвег зашел к Ароквэну и Химйамакилю и приветствовал пленных, оба эльфа промолчали. Но когда умаиа приблизился к Химйамакилю, тот резко бросился на целителя. Цепь была достаточно длинной, и нолдо сумел перебросить ее через шею предателя-атана, которого считал хуже орков.
Эвег испугался не на шутку, и уже через пару секунд в камеру ввалились стражники-орки, подгоняемые беззвучным приказом умаиа, полным ярости. Химйамакиля избили, забрали у него полузадушенного целителя, и отступили в коридор.
К прошедшим четырем часам приложилась еще половина, прежде чем Эвег вновь вошел в камеру. К тому времени Ароквэна на коротких цепях притянули к стене, а Химйамакиля растянули на полу, закрепили цепями, и для большей неподвижности удерживали вчетвером. С Химйамакилем Эвег возился больше часа. Умаиа был зол и напуган — лиши его эльф плоти, Эвег пополнил бы собой ряды жалких нагих духов Таурэ Хуинэва! Нолдо должен был заплатить за свою выходку, и поэтому Эвег лечил его мучительно и безжалостно, так больно, как только было возможно, чтобы лечить, а не калечить. Ароквэн же все это время снова был беспомощным зрителем мучений своего товарища и даже не знал, чего бы хотел: чтобы Химйамакиля оставили раненым и избитым? Нет, ему необходимо было лечение… Но не такое же! А друг, хоть и был стойким, не мог сдержать стонов и вскриков, и чем дольше длилась эта то ли пытка, то ли исцеление, тем тяжелее было воину держаться.