Птичка в клетке

Вэрйанэр резко выдохнул и опустив голову. Он отказался идти в гости, когда Саурон сказал им, что так можно «купить себе время»; не заставила его согласиться и собственная пытка, но Лаирсулэ…

— Пока я буду гостем, Лаирсулэ будет в подземелье, но его не тронут? Ладно, — мрачно ответил нолдо, снова подняв голову. — Говоришь, главное не молчать и не грубить? — Оставалось подумать, о чем бы таком можно было долго говорить, без опасности что-то выдать. И еще, похоже, придется назвать имя.

— Ты уже знаешь дорогу, не так ли? — Фуинор с усмешкой сделал Вэрйанэр приглашающий жест.

Нолдо понуро шагнул вперед, и его повели по тюремному коридору; но возле одной из камер Вэрйанэра остановили, чтобы показать через окошечко в двери камеры Лаирсулэ, забывшегося сном на лавке.

— Твоему товарищу стоит отдохнуть. Но, после вы, возможно, сможете пообщаться. В зависимости от твоего поведения, — сказал Фуинор и повел нолдо дальше.

***

— Вспомним Лордов Ангарато и Аиканаро; и оруженосца Рандира; и целительницу Луинэль… — с печалью произносила тэлэрэ имена погибших в Дагор Браголлах и после ее завершения. Перед глазами Линаэвэн вставали силуэты и лица, и звучали голоса, смех и песни тех, кто ныне был погружен в тишину Чертогов Мандоса. Среди них были и нолдор, и тиндар, ставшие их союзниками; и лаиквэнди; и некоторые атани…

Март молча слушал эльдэ. Лишь немногие имена были ему знакомы. Конечно же, когда он слушал о чужих убитых, приходили в голову и свои погибшие, пропавшие, бежавшие. Он уже давно, лет десять как, справил тризну по своим мертвым, и то же, наверное, сделала и Линаэвэн — так зачем же теперь повторять? Быть может, таковы обычаи эльфов?

***

Вэрйанэр шел знакомой дорогой с самым угрюмым видом. Похоже, Лаирсулэ только что отпустили, и он был так обессилен, что сразу уснул. И то хорошо, что мог теперь просто спать. А самому Вэрйанэру побыть «в гостях» у этой твари хоть раз, да придется. Или даже не раз: ему, небось, и потом будут грозить жестокой пыткой целителя… Не о том он думает. Нужно думать, что говорить Саурону.

Нолдо привели в ту же комнату, где он впервые увидел умаиа, и эльф огляделся вокруг ничуть не более приязненно, чем в прошлый раз.

— Ты меня уже видел; теперь я здесь за товарища, — буркнул Вэрйанэр Саурону.

— Садись, Вэрйанэр, раз пришел, — откликнулся умаиа и кивнул на свободное кресло. Настроение у Повелителя Волков было превосходное. Накрытого стола в комнате уже не было: Маирон сидел за бумагами и чертил эскизы, прикидывая, как лучше украсить камнями заколку в виде морского завитка. Волк взглянул на эльфа, но ничего больше не сказал и не спросил — он не собирался помогать Вэрйанэру, пусть гордец теперь сам думает, что предложить и как начать разговор.

Нолдо, не торопясь, сел в кресло.

— Прошлый раз ты сказал, что при встрече нужно представиться, — грубовато произнес эльф, невольно вглядываясь в черты эскиза. Больше всего это походило на украшение. Зачем оно Саурону-то?

Волк поднял голову от работы и посмотрел на нолдо.

— Ну что же, представься мне, расскажи о себе, Вэрйанэр.

— Зовут меня Вэрйанэр, — скрипнув зубами, произнес эльф: его имя уже было известно. — А сказать о себе… Как видишь, я нолдо. Когда я шел сюда, мне обещали, что я могу сам выбрать тему. Это так?

— Ты можешь предлагать темы, так же как и я, — ответил Маирон. — Это называется беседа. И о чем же ты хотел побеседовать?

— О языках, — Вэрйанэр сделал небольшую паузу и продолжил: — Происхождение и значение основных слов эльдарина, относящихся к названию нас самих и народов, на которые мы делимся, было выявлено далеко не сразу. Даже для того, чтобы появился сам интерес к этой теме, должно было пройти немало времени. В пору Великого Похода даже те, кто в будущем стал признанными лормастерами, не могли интересоваться происхождением слов и историей языков, ибо начало помнилось почти всеми, и этой истории еще не было: языки только формировались, изменяясь и разделяясь, и приближаясь к тому, чем они стали впоследствии. Интерес к языкам возник у лормастеров нолдор уже в Амане, когда выросли поколения, не знавшие первоначального эльдарина и с детства говорившие на квэнйа. Однако об этом писали большей частью кратко, в примечаниях и небольших заметках, или обсуждали устно. Серьезных трудов, посвященных происхождению и сравнению языков, в Амане не появилось. Это объясняется следующими причинами…

Сам Вэрйанэр не писал серьезных трудов ни по вопросу языков, не совершал открытий в области языковедения и среди лормастеров не числился. Но языками он, как и многие нолдор, интересовался, а некоторые книги знал наизусть. Одну из них — полный текст «О происхождении и значении в языках эльдар слов, относящихся к Старшему народу и различным его родам, с примечаниями об эльфийских названиях для других Воплощенных», он сейчас и зачитывал, опуская только встречавшиеся имена.

***

После Вэрйанэра Эвег навестил Нэльдора. Юноша, твердо решивший, что в гости он больше не пойдет, от лечения тоже отказался (считая, что целителя, как и все самое лучшее, дали только ему). Эвег не знал причин, по которым мальчишка кочевряжился, да это было и не важно — «механизм был давно отработан», и Нэльдор получил свое лечение, а умаиа — его боль.

***

Когда целитель пришел к Тандаполдо, эльф вспомнил обещание Саурона — сделаь из нолдо слугу Севера; в душе воина поднялся гнев, и он бросил Эвегу:

— Убирайся.

С Тандаполдо, как и с прочими, отказавшимися от помощи, Эвег рассусоливать не стал: орки прижали нолдо к полу, а целитель быстро и, по возможности, милосердно, но не церемонясь, привел в порядок раны нолдо.

***

Вэрйанэру наверняка казалось, что он поступил очень умно, придумав такой способ вести беседу. Волк усмехнулся, но не стал прерывать «гостя». Пока умаиа возился с заколкой, украшая ее камнями и заканчивая обработку, эльф продолжал свой рассказ. Часа через два Волк довольно потянулся и жестом прервал своего «гостя»:

— Спасибо тебе за интересный, а главное, подробный рассказ о вашем общем прошлом. Ты сказал много полезного, что я смогу потом использовать… в беседах: и с твоими родичами, и с Вторыми. Право, я не ожидал, что ты окажешься столь… полезен. А теперь уже поздно, иди отдыхать. Орки за дверью, они проводят тебя.

Услышав слова Саурона, Вэрйанэр молча развернулся и вышел, стараясь сделать вид, что ему все равно, что там говорит умаиа. Но на самом деле нолдо не мог успокоиться всю ночь, гадая, что именно Саурону удастся извлечь из услышанного. Вэрйанэр думал, что говорит о безопасном, а его обвели вокруг пальца, и он сам позволил это сделать… Нолдо же предполагал, что «гости» это по сути допрос! Да, он не открыл ничего важного о Нарготронде, но Саурон смог выманить у «гостя» то, что ему было нужно и теперь использует сказанное… Верно Вэрйанэр не желал с самого начале соглашаться на эти «гости»! Но все же не выдержал, уступил, и тогда умаиа предупредил его, что если нолдо снова развернется и уйдет, то Лаирсулэ ждет жестокая пытка — и нолдо не ушел, а назвал имя, просидел у врага два часа, давая ему урок сравнительного языкознания — но к чему это привело? Теперь Вэрйанэр знал, что должен отказаться быть «гостем». Или молчать.