Страница 85 из 203
— Нет, не я, — сдержанно ответила эльдэ, знавшая, что товарищу сумел помочь Таурвэ. — Только «нолдор бешеные, поэтому мы всю дорогу ждали нападения, если они освободятся» и «нолдор всю дорогу пытались нас убить» это разные вещи, не находишь? По твоим словам можно подумать, что у вас выхватывали оружие или нападали, по-настоящему нападали, а на деле это только «если бы, то они бы». — То, что Больдог просто не ответил на неудобные вопросы, не было неожиданным, как и то, что никто, вопреки ожиданиям девы, не прокомментировал ее признание вины: наверняка оттого, что Темные хотели, чтобы она и дальше оставалась в гостях. Заметит ли Март все это, задумается ли? Он мог видеть, как умаиар обманывают и притворяются, уже из их слов… или не заметить ничего.
— Ой, да ладно, — отмахнулся орк. — Козу держат в загородке и говорят, что она норовит сожрать, что увидит, но не потому, что у нее есть шанс сожрать, а потому что и так всем ее повадки известны. Не надо для этого ее пускать к себе в дом. Так и я прекрасно знаю, чего голуги хотят и ждут, и никто из моих парней не расслабляется рядом с такими.
— Это непростая служба, — поддержал товарища Фуинор. — Да и орки, не твои, Больдог, часто куда более жестоки с пленными, чем необходимо. Но именно вы основные солдаты Севера. Однако, радуйся, Линаэвэн, все больше и больше людей встает под знамена Владыки Севера, надеюсь, что люди и нолдор смогут найти больше взаимопонимания.
От слов Фуинора эльдэ побледнела и с горечью вскинула голову. Она видела Марта, видела Ханора, слышала о детях, угнанных в Ангамандо — возможно, не на муки, а для того, чтобы их воспитали как командиров и палачей Севера. Но настоящим воином Севера мог стать только подобный орку… Не такой, как Март. Только что, если долгим воздействием людей могли сделать подобными оркам?
— Кто мог бы радоваться, если его друзей убедят сражаться против него и его родичей? — тихо и горько произнесла эльдэ. А затем, вдохнув, обратилась к Больдогу: — Итак, полагаю, я поняла твою позицию. Нолдор убивали орков, поэтому, если орки жестоко обращаются со связанными пленниками, ожидая, что иначе будут убиты, то это дело правильное или хотя бы оправданное. Орки убивали и брали в плен нолдор, поэтому, если нолдор убивают орков, то это дело неправедное и злое. А еще ты не считаешь зазорным сказать перед людьми, что верят тебе: «всю дорогу пытались убить» вместо того, что сказал сейчас.
Большинство сидящих за столом с той или иной степенью успешности старались скрыть, что скривились от скуки и раздражения, а Больдог откровенно разозлился, но сказать ничего не успел, его опередил Фуинор.
— Линаэвэн, — мягко заговорил умаиа, — тебе не кажется, что стоит остановиться? Мы уже все поняли, что ты готова спорить до рассвета, и что так или иначе, но ты постараешься обвинить Больдога во лжи, назвать его исчадием зла, жестоким и бессердечным. Мы и не ожидаем от тебя иного, тем более что Больдог воин, а не мастер слова, и тебе легко его спровоцировать на любые необдуманные высказывания.
Тэлэрэ вновь опустила голову и вдруг ни с того, ни с сего печально сказала:
— Не вы решаете судьбу пленников и то, когда и как их наказывать… — дева прервалась, закусив губу: у эльдэ родился план, но на него нужно было решиться. Этот план пугал тэлэрэ, хотя и меньше, чем допросы; правда, как считала Линаэвэн, в подземелье не было опасности выдать что-то важное о Наркосторондо, а пока она была здесь, такая возможность всегда была. С печалью Линаэвэн вспомнила, что она уже пыталась разделить судьбу товарищей, но решила остаться в «гостях» ради Марта… а в итоге скорее навредила атану. Возможно, она сумеет хотя бы помочь товарищам? — Не вы решаете, но вы можете передать своему господину мою просьбу: пусть за мои действия отныне наказывают только меня, а не других. Вряд ли Гортхаур согласится, чтобы каждого наказывали только за то, что он сам сделал, но тогда… может быть, ваш хозяин согласится, чтобы когда за одного пленника хотели наказать другого, этим другим, — эльдэ снова прервалась на миг и закончила, — становилась я.
Темные были внутренне ощерены и готовились к бою с Линаэвэн, как вдруг — дева взяла и сдалась сама. Вместо ярого обличителя перед ними снова сидела слабая и нежная тэлэрэ, не способная к сопротивлению и умоляющая дать ей жертвовать собой. Эвэг встал со своего места, подошел к Линаэвэн и обнял ее за плечи.
— Ну-ну, успокойся, — мягко сказал он. — Давай никто никого не будет наказывать. Ты в безопасности, все хорошо. Я сегодня же приду к твоим товарищам и попрошу их одуматься, стать гостями. И тогда они тоже будут в безопасности, и все будет хорошо, правда? Ну, успокойся. Тебе никто не причинит вреда. Я лекарь в крепости, я осмотрю твоих товарищей, всем помогу. Ведь можно, Фуинор?
— Ну конечно, можно, — тоже мягко отозвался умаиа. А Март обвел взглядом собравшихся за столом, и от его доброго и мятущегося сердца словно отлегло. Ну конечно же, его друзья не чудовища. Вон как они заботливо собрались возле Линаэвэн, хотя она только что нападала на них. И Март, преодолевая себя, тоже ободряюще погладил деву по плечу. Тэлэрэ слабо и печально улыбнулась — все эти люди были, в сущности, добрыми, но ни один из них не был готов уменьшить творящееся зло.
— Ты добр ко мне, Эвэг, хотя мне очень жаль, что вы не передадите даже мою первую просьбу. Но пожалуйста, осмотри моих товарищей, ты сам увидишь, в чем им нужна помощь. И прошу, не уговаривай их идти в гости: если они не соглашались до сих пор, то тверды в своем решении, а ты можешь услышать резкий ответ. Будет выглядеть, словно ты предлагаешь им сдаться в обмен на лечение.
— Я осмотрю их всех, — подтвердил лекарь и улыбнулся. И эта улыбка была странной. В ней не было горечи или хотя бы привычной печали, того, кому приходится осматривать раненых. И Линаэвэн задалась вопросом: «Как мог атан, целитель, не проникнуться сочувствием к пленникам? …Если только он атан. А Ханор? Он не приходил в смятение или печаль от услышанного, как Март, но спокойно поддерживал умаиар, что бы ни услышал. Дело было в его сдержанном нраве, или… в чем-то еще?»
— Хорошо, — ответила эльдэ, внутренне похолодев, ведь, быть может, она направляет к товарищам умаиа! — А теперь в самом деле лучше поговорить о чем-то более приятном. Из каких вы Домов, и кто был вашими Лордами прежде? — атан ответит на этот вопрос, не задумываясь, пусть он и отверг былых Лордов. Возможно, легко ответит и не человек, особенно если подготовился заранее, и тогда Линаэвэн подняла взгляд, всматриваясь в Эвэга и, в меньшей степени, в Ханора.
— Мое призвание знать травы, составлять настои и мази, исцелять раны. — Эвэг еще раз ласково провел рукой по плечам Линаэвэн и вернулся на свое место. Но пока он стоял спиной к эльдэ, в его глазах промелькнула досада и раздражение: что-то смутило деву… — До войны я занимался примерно тем же. Жил в тихой лесной деревеньке, был лекарем. Лордами же земли были братья Финдарато Атандила и их вассал Барахир. Разве ты не знала?
Эвэг говорил ласково, но его ответ Линаэвэн показался странным, как и его улыбка. Дева считала, что атану естественным было ответить: «Я из Дома Беора, моим Королем, пока я не стал служить северу, был Финдарато Атандил», или «моими Лордами были Ангарато и Аиканаро». Если бы Эвэг, перешедший на сторону Темных, сказал, что не хочет говорить о былом, или назвал бы это неважным для себя, или обвинил былых Лордов, это было бы печально, но понятно. А Эвег ответил уклончиво и скользко — он сказал не «моим Лордом был…», а «Лордом земли был…». Хотя, быть может, ей только кажется везде подвох?