Птичка в клетке

15. Приготовления

Когда эльфы ушли, Волк отправился на кухню к Марту. Но разговор с беорингом был не особо длинным: умаиа выслушал рассказ атана, покивал, выразил понимание, посочувствовал, похвалил Марта за инициативу и напомнил, что эльдэ не только обманута сама, но и лжива:

— Будь осторожен в разговорах с ней и после передавай мне их в подробностях, — сказал Маирон напоследок, кладя руку на плечо беоринга. — Я знаю, что ты предан Тьме, но эльфы коварны и могут использовать свои чары против тебя.

***

Выйдя из кухни, Волк отправился в мастерскую, куда приказал придти одному из своих командиров:

— Собери орков, пусть начнут прокладывать дорогу от Острова к Нараку, — распорядился умаиа. Полученных от пленников сведений было достаточно, чтобы готовиться к войне против Наркосторондо. Тем более, что скоро Повелитель Волков узнает еще больше.

Когда орк ушел, ничто больше не мешало Маирону приступить к созданию украшения для Линаэвэн.

***

Тем временем Ларкатала и Кириона провели в отведенную им комнату. Эльфы остались одни, но они не спешили начать разговор, подавленно молча каждый по своим причинам.

«Держался-держался, а после все-таки не выдержал», — думал про себя Ларкатал, когда его и Кириона поселили в светлой и просторной комнате с окном. Покои были неплохо обставлены и походили на что угодно, но не на темницу. В темнице оставались другие… Хотя Саурон и говорил, что кто-то был освобожден из нее.

— Как думаешь, — подал голос тинда, — мог Саурон сказать правду про резьбу по дереву? Я не ждал, что он может позволить пленнику такое… — Кирион лег на одну из двух стоящих кроватей, стараясь дать отдых рукам и ногам.

— Не знаю, — Ларкатал занял соседнюю кровать. — Думаю, он действительно готов дать тебе материал и резцы, вот только… когда я спросил, не будет ли он использовать сделанное нами против эльдар и атани, умаиа уклонился от ответа. И когда я сказал, что хочу поговорить с тобой наедине, без свидетелей, он тоже не сказал прямо, что нам никто не будет мешать или подслушивать.

— Здесь нет никого, кроме нас. Думаешь, орки подслушивают под дверью? — настороженно подняв голову, спросил Кирион.

— Или не орки, — мрачно подытожил Ларкатал.

Кирион задумался — ему очень хотелось обсудить с другом все произошедшее, и разобраться в том, что же им делать дальше… Некоторое время тинда лежал молча, а потом поднялся и перебравшись на кровать Ларкатала, прошептал ему на ухо:

— Кто бы ни подслушивал за дверью, так он едва ли что услышит.

***

«Гостей» правда не тревожили. Один орк стоял возле двери Линаэвэн, еще по стражу — в обоих концах коридора, но «гостям» выражалось доверие. Спустя некоторое время в их дверь постучали: орки принесли дерево, набор для вырезания, а второму гостю — бумагу и карандаши для рисования.

Больше до самого вечера ни пленников в подземелье, ни гостей наверху не трогали. Разве что Первой паре принесли еду, а Март позвал Линаэвэн готовить ужин.

***

Волк тем временем закончил чертеж заколки-гребня с плавными линиями, напоминающими волны и морские завитки — и приступил к сплавлению металла. Это должен быть особый сплав, он не будет искажать смысл, но будет подменять одно другим, как волны были подменены металлом.

***

— Дерево, бумага, карандаши, резцы…

Ларкатал и Кирион переглянулись: они решили отказаться творить что-либо в плену. Тем более, что сейчас им, чтобы занять себя, в самом деле, достаточно было разговоров и покоя. К тому же оба эльфа считали, что вскоре… о покое им останется только мечтать. Но Кирион с тоской смотрел на дерево, и нолдо чувствовал, что родич видит в лежащей на столе деревяшке еще не вырезанный маленький корабль. Тинда не был ни корабелом, ни мореходом, но его близкие родичи были; и в самом мориквэндо тоже жила любовь к морю, а сейчас море казалось воплощением свободы.

— Как думаешь, чьими эти инструменты были прежде? — прошептал Кирион, и Ларкатал прикрыв глаза, сжал кулаки, хоть это и причиняло боль. И прошептал в ответ, хотя ему хотелось крикнуть:

— Неужели я уже все забыл и примирился с умаиа?! С самим Сауроном?! — нет, конечно нет, Темный оставался врагом, но как нолдо держал себя с этим врагом…

— Тогда уж «мы», а не ты, — горько выдохнул Кирион и высказал то, что казалось ему самым странным в произошедшем: — Сегодня за обедом умаиа смотрел на тебя так странно, как будто ты… был для него важен.

— Я? — удивился Ларкатал. — Я понял бы, если бы важными были Линаэвэн, Ароквэн, Акас, Морнахэндо, даже ты; ведь Саурон думает, что ты должен убедить в чем-то Кириамо. А я просто один из воинов отряда. И если я все же важен для Саурона, то, думаю, это потому, что я сказал что-то, что внезапно оказалось значимым лично для него, а не для Ангамандо и войны. Но что именно я сказал, что ему от меня нужно, я не понимаю…

***

Ближе к вечеру, в дверь комнаты Линаэвэн постучал Март и пригласил тэлэрэ готовить вместе с ним ужин.

— Доброго вечера, — приветствовала Марта дева, думая про себя, что, возможно, часть приготовленной ею еды отдадут Саурону… и она, уже зная об этом, сама согласилась идти и готовить… Но она делала это ради атана, ради возможности помочь ему. К тому же эльдэ немного утешала мысль, что благодаря ее жертве другие пленники не останутся без пищи и получат незримую поддержку Линаэвэн через те чары, что дева накладывала на приготовленную еду. И тэлэрэ напомнила Марту о том, что ее тревожило:

— Сейчас мы идем готовить, но после я хотела бы справить тризну. Где мы могли бы совершить ее?

Конечно же, Март помнил, об их договоренности и планах и ободряюще кивнул Линаэвэн, хотя ее нетерпеливость слегка удивила беоринга:

— Я думаю, после ужина, когда я все уберу, мы можем подняться к тебе в комнату, здесь нас никто не потревожит. Я принесу хлеб и вино, и мы сможем помянуть погибших в этой нелепой войне.

Для Линаэвэн Охта Вэрканаро (Дагор Браголлах), как и вся война с Врагом, отнюдь не была нелепой, но тэлэрэ знала, насколько обманут и запутан атан. Так что… хорошо, что, по крайней мере, он готов поминать павших…

***

Работы на кухне в этот час было много, и на разговоры у Линаэвэн и Марта времени не оставалось: дым стоял коромыслом, и все торопились, сновали туда-сюда. Да и не лучшее это было время для серьезного и горького разговора, который хотелось вести Линаэвэн. Поэтому эльдэ полностью сосредоточилась на хлебе и густой похлебке, почти каше, из лущеного ячменя, наверняка доставленного с Севера. Где, скорее всего, такие же пленницы, как она, готовили еду для других несчастных, а заодно и для тюремщиков, надсмотрщиков, палачей. И горечь и печаль неизбежно будет отдаваться эхом в их пище, и не быть приготовленному в плену, таким же, как на воле…

— Найдется ли среди трав лаванда? — спросила Марта эльдэ: с ней такая похлебка могла бы стать куда вкуснее и ароматнее.Лаванды на кухне не нашлось, хотя были другие травы*(1). Но Март живо заинтересовался и расспросил, что Линаэвэн хотела делать с лавандой, как будет без нее, чем заменить и так далее. Да и потом, кто знает, быть может, со временем Повелитель найдет для него и лаванды?