Птичка в клетке

Волк, подавшийся сначала вперед, взял себя в руки, выровнял дыхание, выпрямился, отпил вина.

— Ты любишь состязания, любишь бороться, умеешь проигрывать. Это заслуживает уважения.

«Ты будешь моим», — Волк хотел обладать этим эльфом, и тем Светом, что был в нем. А если не получится… «Я сам растерзаю тебя, я буду лакать кровь из твоих ран, твой Свет умрет вместе с тобой, зажатый меж моих зубов».

— Ты можешь назвать мне имя своего Лорда? Вряд ли это тайна, но я хотел бы знать, кого ты славишь своим именем.

Этот вопрос показался Ларкаталу важным, но… была ли это тайна? Нолдо помедлил и тоже отпил вина. Саурон уже знает, что в отряде есть Верные как Финдарато, так и Артарэсто, и погибших Ангарато и Аиканаро. Знает, что он, Ларкатал, тоже нарготрондец. Что, может сделать умаиа, если назвать ему имя Лорда? Ларкатал не знал ответа и, помедлив, произнес:

— Хорошо… Мой Лорд — государь Фелагунд, — воин считал, что и в этой теме ему дальше стоит быть осторожнее. При этом Ларкатал продолжал внутренне удивляться перемене, произошедшей с Сауроном. — А ты можешь рассказать о себе… что-то неважное и неопасное? — Эльф спросил это, частью ради защиты от вопросов умаиа, которые могли быть опасными уже для них, а частью… потому что не понимал происходящего, и хотел разобраться.

— Я слышал много хорошего о твоем Государе, — задумчиво ответил Маирон. — Может быть, однажды удастся и его увидеть… И конечно, я отвечу тебе. Что бы ты хотел знать? — Волк был столь щедр и взволнован, полон предвкушения, захвачен своим пленником, что был готов, и правда, пойти ему навстречу. Не просто сказать нечто по своему желанию, то что в итоге принесет пользу, а сделать шаг… доброй воли, можно сказать, открыться этому нолдо.

А Ларкатал удивился услышанному еще больше. Он не ждал, что умаиа предложит ему самому задать вопрос.

— Я не знаю, о чем ты готов сказать. Например… я хотел бы спросить, был ли ты хорошо знаком с Тилионом, но станешь ли ты отвечать? — нолдо знал, что Саурон был некогда учеником Аулэ, а не Оромэ, но вместе с тем в умаиа было нечто от охотника… и еще больше от хищника. А теперь перед эльфами и вовсе был слуга Моринготто.

— Тилион… Мы никогда не были по настоящему близки. Он слишком… непостоянен, — Маирон поморщился, подбирая слова. — Я всегда интересовался результатом, а Тилиону нравился сам процесс. Я считал это потерей времени.

Умаиа был удивлен, что «гость» спросил его не о насущном, не о войне, не о крепости, а о столь давних вещах. Впрочем… это был поступок действительно Светлого. Ларкатал прощупывал его, Маирона, так же как и Маирон прощупывал эльфа. Это… делало происходящее еще более интересным.

— Кстати, я тоже люблю состязаться, — усмехнулся Волк. — Но достойный противник встречается крайне редко.

Ларкатал видел, что не Тилион, и вряд ли Ариэн, были причиной произошедшей с Сауроном перемены… Но — что тогда? Эльф не понимал. Но нужно было продолжать разговор.

— Мне нравится и результат, и процесс. В состязании я бегу так быстро, как могу: это устремление к цели. Но если бы не скорость, не простор, не вольный ветер, то я бы и не любил такие состязания.

Ларкатал говорил с Сауроном, а Кирион не вмешивался. Помощь нолдо была не нужна, он действительно мог говорить с Темным так, чтобы не касаться опасных тем, и тинда здесь скорее мог помешать, как уже помешал… Но все же Кирион думал, что лучше было бы прекратить разговор, как только это станет естественным.

— У меня, — заметил тем временем Волк, — возникает ощущение, что ты и со мой сейчас состязаешься, пытаешься предугадать мои шаги, смотришь, как бы не дать мне лишнего. Поверь, я знаю к чему приводит подобное, не… роняй себя. Такая защита ущербна. Оставайся честным, и я буду честным с тобой.

«Только попробуй разочаровать меня. Если ты это сделаешь, я смешаю тебя с грязью!» — мрачно думал про себя умаиа.

— Ты считаешь нечестной защиту? — уточнил нолдо. — Согласен, обычно в гостях не защищаются и говорят свободно; но обычно и хозяин не несет опасности ни для гостя, ни для его друзей.

— Ты полагаешь, что любое мое действие и слово опасно? Ты льстишь мне. Но будь это правдой, я ведь легко мог бы своими вопросами подтолкнуть тебя именно к тем поступкам, что мне нужны. И тогда получается, что рядом со мной опасно не только говорить, но и молчать. И все же я ни о чем дурном не думал, предлагая вам творить для развлечения. Я выполняю свои обязательства быть добрым хозяином настолько, насколько позволяет положение вещей.

Кирион, слушая умаиа, опустил голову. Ведь именно так и было: рядом с Сауроном было опасно и говорить, и молчать. Даже из нежелания отвечать на вопрос умаиа делал выводы.

— То, о чем ты говоришь, подтолкнуть к любым поступкам, которые тебе нужны… Это называлось бы уже не «опасностью». Опасность это если мы где-то проговоримся, а ты используешь это в своих целях. Но ты сказал, что, предлагая творить, ни о чем дурном не думал… — Саурон, конечно же, мог солгать. Но мог и не солгать. Никто не лжет всегда и во всем. — Ты утверждаешь, что не используешь против эльдар или эдайн то, что мы изготовим?

Это был очень странный разговор. Ларкатал никогда не подумал бы, что будет спрашивать врага о таких вещах или рассказывать о себе…

— Ты можешь поверить мне, а можешь не верить, — покачал головою Волк. — Мне нечем тебя убедить, но когда я предлагал вам творить, я не думал использовать это против вас. Обед заканчивается, вы можете идти отдыхать. А можете посидеть еще, спросить меня, о чем хотели бы, сказать, что бы я мог для вас сделать… В тех условиях, что есть.

— Лучше бы сейчас отдохнуть, — высказался тинда. Ларкатал кивнул. Не только потому, что это было безопаснее. Хотя, кажется, в разговоре удалось не сказать ничего лишнего, сам разговор из-за постоянного напряжения был тяжелым и требовалось все время пересиливать себя. И сейчас, в самом деле, было бы хорошо отдохнуть.

— Тогда ступайте, — опустил «гостей» Маирон. — Больдог проводит вас. И если вам будет что-то нужно, скажите об этом.

Примечания.

*(1) Эльфы периодически говорят, что воспринимают «гости» как род допроса. Темные отрицают это — они же не пытают пленных. Но для эльфов допрос не означает «пытки», потому что они знают не только о допросах Темных. Сами наркострондовцы (нарготрондцы) едва ли захватывали вражеских лазутчиков, но могли слышать об этом.

«Квента нолдоринва»:

«Разрозненные илькорины (мориквэнди) и люди собирались вместе, в то время как силы Маидроса предприняли еще более ожесточенные атаки из Химлинга, отбросили орков и захватили их лазутчиков».

Не было смысла брать орков в плен иначе, как для получения сведений, но эльфы никогда не применяли пыток. «Преображенные мифы»: «Пленных орков нельзя пытать, даже для получения сведений, необходимых для защиты домов эльфов и людей» — Закон распространялся и на них».

*(2) «Сильмариллион»:

«Вскоре, однако, поползли шепотки среди тиндар о делах нолдор до их прихода в Валариандэ. Очевидно, откуда исходили они [Моринготто распускал эти слухи, искажая их нужным ему образом], и лихая правда оказалась раздута и отравлена ложью; но тиндар были еще доверчивы и беспечны, и (как можно догадаться) Моринготто именно их избрал для своих первых злобных нападок, ибо они еще не знали его».