Страница 45 из 203
Линаэвэн говорила так ярко и напористо, не давая возразить и вставить слово, что дортонионец просто ждал, когда эльдэ, наконец, выговорится. И когда на кухне на какое-то время воцарилось молчание, лишь дрова в печи потрескивали, Март кашлянул и сказал:
— Ты все путаешь. Я понимаю, что тебя так учили, но все было не так. Мэлько никогда не похищал эльфов, но всегда радовался, что они живут свободно. Некоторые его ученики, например, Туво*(6), обучали пришедших к ним эльфов, было целое поселение! Но потом пришли Валар и убили всех, ведь они не совпадали с Замыслом, — Март понял, что не сможет ответить на все, что говорила дева, потому что не смог все запомнить, и стал просто рассказывать по порядку, что знал сам. — Ты говоришь, что кто-то нападал на Владык Запада во время того, что вы зовете Великим Походом… но стоит ли удивляться? Их дом был разрушен, их господин был пленен, некому было утешить их, и находясь в горе и гневе, они делали, что могли, мстя обидчикам. — Март посмотрел на Линаэвэн, пытаясь понять, смог ли он донести до девы правду.
— Не «меня учили», Март, я как раз помню те события, о которых говорю, — мягко повторила Линаэвэн. — Похищали именно моих родичей; однажды я видела издали одного из Черных Всадников, и я помню тени, что сгущались в холмах. И во время Великого Похода нападали совсем не на Владык Запада, а на нас. Равно как не Финвэ заключал Мэлькора в темницу и не Кирдан, и не лаиквэнди: последние даже никогда не бывали в Амане и жили мирно. Ты, в самом деле, считаешь благородным и справедливым «месть» тем, кто никогда не наносил обид и жил в мире?
— Я же говорил тебе, — вздохнул Март, — они обезумели от горя и не было рядом Мэлькора, что мог бы их удержать. И от горя они мстили, а месть слепа. Это было горько, но так поступают все. Видела бы ты, какие зверства над орками учинял наш неслучившийся князь. И сколько горя и бед из-за него было.
— Горько, что из-за войны совершаются жестокости, — согласилась Линаэвэн. Часть мяса уже была подготовлена, оставалось только запечь, и дева задумалась: отразится ли на том, что она готовит эта беседа? Ее жалость к адану и горечь от жестокости и коварства Тьмы, и память о прошлом, и о Валар? Скорее всего, да… И тэлэрэ продолжила: — Но орки не живут мирно, а нападают, разрушают и мучают. Мстить мучителям, даже перейдя в этой мести меру от горя, и нападать на невинных, не одно и то же. И что за горе принес вам ваш князь? Хочешь ли ты сказать, что он мучил или убивал твоих родичей? Но если это делали орки, то они и принесли вам горе: они и те, кто их послал. О Туво я ничего не слышала, но то, что Валар никогда намеренно не убивали эльфов, я знаю, и не потому, что мне так сказали. У Валар есть особые свойства, иные, чем у нас, воплощенных, и такое убийство для Валар… одна из граней, которые они не могли бы перейти, сохранив прекрасный облик и способность творить прекрасное*(4). Как не сохранил его Моринготто, что не удерживает орков от войны. Маиар, как мне видится, могут совершить куда больше, для них эта грань лежит дальше; но есть иные пределы, какие они не могут переступить. Хочешь ли услышать от меня нечто доброе о своем господине?
Март покачал головой.
— Ты мало знаешь орков, а я живу с ними. Они не все одинаковы, они разные, как люди. И кто-то сброд, а кто-то вполне неплохие парни. Большинству Владыка не в силах помочь измениться, так он хоть смотрит за ними, чтобы не причинили большего зла. — Март прервался, чтобы поставить первый противень в духовку, и вздохнул про себя: ну дело ли это, ругаться над пищей? — А Берен из княжеского рода, как же он зла не творил? Был у нас староста, собрал староста оброк, да и повез его северянам. А Берен подкараулил старосту на дороге и убил за пособничество захватчикам и врагам. Да только в чем мужик виноват-то был? А у него дети остались, мал мала меньше, матерь-то их еще раньше умерла. Не знаю, что с сиротками бы было, не забери их Повелитель. Теперь, говорят, их на Севере обучают, все лучшее им дают, — Март едва ли не назидательно посмотрел на эльдэ. — А то, что ты не знаешь о том, как Валар убивают да твои родичи пытают, так ты ведь дева, не воин, тебе о мужских делах знать и не положено. Но если ты можешь сказать что-то хорошее о Повелителе Маироне, я буду рад это услышать. Быть может, с этого для тебя начнется дорога к примирению.
Линаэвэн с горечью слушала от Марта речи, что подобали бы Темным, но не дортонионцу*(7). Тяжело было слышать и об атани, что служили врагам и собирали дань для них, и сами отдавали детей в рабство в Ангамандо… Раньше эльдэ слышала совсем другое: что беоринги не покоряются Темным.
— Боюсь, — печально ответила тэлэрэ, — что те сиротки трудятся на Севере в рудниках, если не хуже, и то, если живы; бежавшие из Ангамандо не видели никого, кто жил бы там в довольстве. И ты прав, я дева и не разбираюсь во многих делах войны, но я знаю многое другое и могу видеть… Эльдар просто не способны пытать, мы таковы по своей природе, если хочешь; убивать — да, но не мучить. А о твоем господине я скажу тебе то, что он как аину не может поклясться ложно или преступить данную клятву. Все аинур наделены этим достоинством. И ты можешь проверить, кто из нас говорит правду. Для этого будет достаточно попросить Саурона поклясться, что все, рассказанное им тебе, правда. Пусть поклянется, что он и его повелитель желают, чтобы эльфы и люди под их рукой жили мирно и свободно творили; что убивают и мучают они только вынужденно. Я могу поклясться, что говорила правду. Попробуй спросить его о том же, если твой ум действительно свободен; я считаю, что Саурон не захочет отвечать, найдя какую-нибудь причину, чтобы этого не делать.
Атан был обманут, но Саурон прекрасно знал правду. И дева продолжила:
— О том, что Берен мог убивать и твоих родичей, я не знала; но о людях мне труднее судить, чем об эльдар и аинур, от того, что вы особый народ. У всех народов есть свои пределы: то, на что они способны и на что нет, а у людей… не знаю, есть ли. И все же меня удивляет твоя избирательность: если преследуемый врагами Берен убил старосту как пособника врагов, это достаточная причина осудить его и отречься от него как от князя; если посланные Сауроном орки убили жену старосты — быть может, ты знаешь, за какую вину — и многих и многих еще, это нисколько не мешает восхвалять его и признавать Повелителем.
Линаэвэн начала трудиться над вторым противнем, а Март думал: как же она обманута и слепа, впрочем, как почти все они! И как ему повезло, что он узнал от Маирона правду. Просить ли Повелителя поклясться, Март ни на секунду не задумался — конечно, нет. Адан не сомневался в том, что видел своими глазами: воспоминания Наместника самого Владыки Севера, которыми он поделился с обычным человеком.
— Ты только что сказала то, что хорошо показывает вас, Светлых. Ты услышала, что кто-то умер, и сразу решила, что в этом виноваты орки, и так и стала бы рассказывать другим. Думаю, что так же было и с Черным Всадником. Но женщина умерла от простуды, а о ее детях заботятся в Твердыне, и Повелитель обещал, что через пару лет старший приедет в гарнизон этой крепости.
Ответ Марта был странен. Так странен, что Линаэвэн подняла брови в недоумении и некоторое время всматривалась в его лицо, прежде, чем ответить.