Птичка в клетке

Линаэвэн вспомнила, как в далекие дни до мрака, до Тол Ракова, одна атанэ рассказывала ей, как девочкой едва не погибла: заплыла в реке на глубокое место, а там омут, и течение потащило ее вглубь. Девочка открыла глаза под водой, смутно увидела дно и сказала себе: «Все — я утонула». А через миг ее спасли рыбаки… Можно на дне сказать себе: "Все — я утонула», а можно от этого дна оттолкнуться.

- Или думаешь, я только своим вред приношу? — продолжила Линаэвэн. — Тогда тем более на что меня тут держать, я и так все испорчу, и слишком незначима, чтобы ты мной занимался: какая-то Безымянная, почти никто. Или все-таки не так уж незначима и не так уж обречена приносить вред? — взгляд Линаэвэн стал острым. Уже не слабая безымянная дева, а Линаэвэн, посланница Короля Маитимо, посланница короля Финдарато, встала перед Сауроном. И стал бы Саурон здороваться со столь ничтожным созданием? Стал бы погружать его в этот мрак и неподвижность? — Твоя сила не безгранична, и твоя власть только в ночи, но всякую ночь прогоняет свет. Ты не в силах был даже оставить меня навсегда во мраке и пустоте, потому что там, где я могу только молчать, рыдать или умереть, я подлинно бесполезна для тебя. Да, я смею противостоять тебе, Саурон. Я — смею.

Повелитель Волков с трудом скрывал гнев и раздражение. Линаэвэн была раздавлена, он сам это видел, откуда же она нашла сил и мудрости вновь подняться?! Но она поднялась. Вот только надолго ли? Волк протянул руку и сжал пальцы в кулак, и его Воля скрутила эльдэ, заново роняя деву на колени, вырывая из нее крик — мало кто мог выдержать такой удар молча.

На Линаэвэн обрушилась ослепляющая боль, она закричала — пытаться сдерживать себя сейчас было не для кого — а Саурон заговорил снова:

— Ты не нужна мне, мне нужно лишь то, что ты знаешь. Сама же ты ничтожна. И перед тем, как умереть от пыток, ты сможешь мне многое рассказать.

— Если я и ничтожна, то не ничтожны те, кто послал меня и передал эти знания, — слова Саурона вновь вызывали чувство беззащитности и подступающего мрака, но теперь Линаэвэн знала: этот мрак рядом с ней, но он не властен над ней, тэлэрэ в силах ему противиться. Вначале нужно найти то, что поможет держаться: пусть даже опора будет неверной, ее можно будет отбросить позже. Сейчас нужно встать и не поддаться… А поддержку можно искать даже в словах врага. Сейчас, например, Саурон утверждает, что ему очень нужны знания Линаэвэн, тем важнее их сохранить! — И о них, о тех, кто лучше меня, я не открою тебе ничего. Но они недаром выбрали именно меня, им я была нужна и без тайн. — Маитимо. Финдарато. Нэльдору и Вэрйанэру, Кириону, Хэлйанвэ…

Линаэвэн отказывалась говорить, и по слову Волка орки избили девушку, оставляя синяки, но не раны; тэлэрэ душили, но потом отпускали; бросали на пол и вытирали о нее свои сапоги, плевали на эльдэ, рвали одежду и унижали, как умели.

Когда началась пытка, Линаэвэн знала, что ей можно все: кричать, плакать, пытаться закрывать лицо руками. Ведь она не воин, только слабая дева, никто ее не осудит. Но важно было сберечь тайны. Эльдэ задыхалась и в ужасе хватала ртом воздух, все ее тело болело от ударов… Но она ни о чем не просила. Это было бесполезно. Саурон не ведает милости и не отпустит, пока не получит все, что только хочет, и времени у него очень много — рассказывать часть нет смысла, это не поможет… Да и что будет безопасным, тэлэрэ уже не знала. Нужно было просто молчать.

Когда все кончилось, дева лежала на полу, тяжело дыша, а после заговорила:

— Ты зовешь себя Прекрасным, а я пыталась назваться Безымянной… Но ложными именами правду не скрыть: тебя все, кроме твоих рабов, знают как Саурона, а меня даже ты зовешь Линаэвэн. Ли- на- э- вэн… — певуче повторила эльдэ. — Ты думаешь, что сломаешь и дерево, и железо, Саурон… а пробовал когда-нибудь сломать воду? — Деве представился этот образ, как Саурон пытается ухватить руками озерные воды и переломить их, и как страшно ни было здесь, тихо рассмеялась и начала подниматься, морщась от боли. И тогда едва стоящую на ногах девушку увели, но не в подземелье, а в башню, и там посадили на цепь:

— Смотри, как близка воля, но ты ее не получишь, ничего, кроме неба, через прутья не увидишь, пока не покоришься.

***

Линаэвэн смотрела на небо и думала — Саурон сам не знал, какую поддержку оказал ей, дозволив смотреть на небо и думать о нем.

О вольном воздухе, который можно перечеркнуть решеткой, но не запереть.

О Манвэ и Варде.

О красоте, высоте и глубине небес.

Об облаках и звездах…

О плене можно было не думать, хотя цепь всегда напоминала о нем.

***

Девушку держали в башне, где она страдала на холодном осеннем ветру, хотя ей дали тонкое одеяло и подстилку. Одеяло было таким грязным, что, казалось, пропиталось насквозь запахом пота, крови и болезни (им укрывались пленники из атани?), и таким ветхим, что при самой осторожной попытке оттереть грязь, ткань расползалась. Линаэвэн не раз ночевала в открытом поле или в лесу, она привыкла к странствиям и не страдала от холода ни весной, ни осенью, но здесь зябла: то ли камень был так холоден, то ли платье так изорвано, то ли это Тень несла холод…

Из еды тэлэрэ получала лишь холодную жидкую кашу (в первый раз ей удалось съесть лишь две ложки, но со временем чувство голода стало пересиливать отвращение) да лепешки из серой муки (они оказались сытными и более съедобными на вкус, чем на вид). Когда их принесли впервые, эльдэ чуть улыбнулась: она хотела есть то же, что другие пленники, не быть на особом положении? Теперь она это получила.

***

Дважды Линаэвэн водили на допросы, но то, что время допросов придет, тэлэрэ знала с первого дня.

Маирон решил допрашивать ее при помощи воды, которую дева всегда считала союзником. Говоришь — воду любишь? Так пусть тебя сломает вода.

Первый раз Линаэвэн топили в бассейне. Руки и ноги тэлэрэ были связаны, и, лежа под водой, дева тянулась вверх, но она не могла вынырнуть и вдохнуть желанного воздуха. Линаэвэн не удавалось покинуть дно, словно она никогда не умела плавать ни в озере, ни в море. Здесь… было куда хуже, чем в море: не было ни пространства, ни ветра, ни живого течения, только толстые глиняные стены. Но дева молчала, а ее тело отчаянно сопротивлялось, не желая разрывать связь с фэа.

В другой раз деву просто растянули неподвижно на станке и лили в рот воду, пока Линаэвэн не начинала захлебываться. Эльдэ заранее знала, что умереть и унести с собой тайны, ей не дадут еще долго, но все равно не могла не приходить в ужас. Ведь в конце концов … да, в конце концов ее наверняка ждала смерть, или Ангамандо и рабство…

Пытки привели к тому, что дева моря стала бояться глубины, нехватки воздуха, запертого темного пространства… Довелось ей познакомиться и с ядом — Линаэвэн поили отварами, после которых выворачивало чуть ли не наизнанку. Она спрашивала себя, не Эвэг ли их готовит, ведь он должен разбираться в зельях.

Но все пытки и издевательства эльдэ перенесла терпеливо, и после сказала Саурону:

— Все, что ты приказал со мною сделать, было страшно, но ведь ты и сам боишься. Едва ли меня, но я вижу, что боишься. — Саурон не ответил, и Линаэвэн продолжила. — Ты хитроумен, но тебе не предусмотреть всего. Ты даже мне дал поддержку помимо своей воли… Какую, догадайся сам: ведь ты умен, а я глупа, разве глупцы подсказывают умным? — Тэлэрэ вынесла многое из этого плена и теперь находила силы даже в воспоминании о том мраке и ужасе в неподвижности. Теперь она знала, что может выдержать много ужасного.