Птичка в клетке

Когда обед закончился, Волк проводил Ларкатала в его комнату.

— Отдыхай, — Маирон сжал ладонями плечи нолдо, — я постараюсь что-то придумать. Ты многое пережил, положись пока на меня, а на свежую голову, глядишь, и ты что-то надумаешь.

***

Оставив Ларкатала, Волк спустился в камеру Таурвэ.

— Поговорим, эльф? - И Волк снова повторил все, что было ему известно о посольстве, плюс добавил к этому новые знания и свои догадки.

— Вряд ли ты знаешь много больше, чем уже сказано. Позволь помочь тебе. Я хочу, чтобы ты с Тардуинэ мог уйти. Вернуться к жизни, а не снова попасть на допросы и в рудники, — никогда раньше Волк не говорил с эльфами так добро и просительно. Но результаты перекрывали потраченные усилия.

Когда Саурон явился и предложил поговорить, Таурвэ собрался, готовясь к началу допроса: угрозам, удару Волей, боли, возможно, колдовству. Однако умаиа говорил с ним, и более того - просил. И ему было уже многое известно… Но ответ Таурвэ, по сути, не изменился:

— Нет. Нам не о чем говорить с тобой, Саурон.

Волк ждал отказа и не огорчился, зато услышал изменение в тоне эльфа, увидел его колебания — это было то, что нужно, чего Волк и желал достигнуть. И теперь, когда почва была готова, Маирон продолжил:

— Тардуинэ отказывается уходить без тебя. И это значит, что я не смогу его больше защитить, — Волк помолчал. — Тардуинэ жестоко пытали, не вини его за то, что он не выдержал. Но теперь, если он не уйдет, его будут допрашивать о Наркосторондо. И я не смогу помешать. А твой друг… он уже не выдержал однажды, выдержит ли теперь? Я не думаю, что то, что ты знаешь, стоит такого риска… и допросов тебя и друга.

За мягким, разве что не заботливым тоном (Саурон делал вид, будто допросы идут едва ли не против его воли), крылись угрозы. В сущности, в них не было почти ничего нового. О том, что их будут допрашивать, Таурвэ знал со времени, как их схватили. О том, что будут допрашивать о Наркосторондо — со времени, как о том объявили… Тардуинэ оставался, значит, он все же не был сломлен и, хотя под пытками и выдал, что знал о Посольстве, теперь собрался с духом. Единственное… друг действительно мог не выдержать снова. Таурвэ некоторое время мрачно смотрел на Саурона. Нет ничего, что стоило бы выдать Тьме — никогда не знаешь, чем она может воспользоваться и как. О задании он не сказал бы, и Тардуинэ не стал бы говорить, если бы не пытки.

— Ты обещаешь, что Тардуинэ и меня отпустят живыми, здоровыми, способными добраться до своих, без слежки за нами любым способом, не подвергнув перед тем никакому воздействию, будь то пытки, мороки, иное колдовство, яд, Воля, вещи с Темными чарами, и отпустят навсегда, а не захватят снова? — с Саурона станется дать свободу до выхода из долины Сириона, а там вернуть.

— Я выполню все, что ты перечислил, это полностью совпадает с моими планами. Кроме одного: я хотел наложить на вас заклятье забвения, о чем сказал и Ларкаталу. Но если ты требуешь обойтись без заклятий вовсе, то я могу исполнить и это, но при условии, что вы поклянетесь ни друзьям, ни врагам не говорить о том, что я вас отпустил. А также обо всем, что произошло здесь, на Острове. Однако такая клятва будет разъедать вас изнутри. Я советую тебе выбрать забвение. Ты будешь знать, что бежал, и ничто не будет тебя угнетать.

Клятва Темным о молчании? Или забвение? Таурвэ задумался. При клятве они будут знать правду, при согласии на заклятье — останутся в заблуждении. Есть возможность, что кто-то обнаружит заклятие и снимет его, и так узнает о том, что выяснил Саурон. Но вряд ли. Есть возможность, что само заклятье будет неполным, и что-то важное они с Тардуинэ смогут передать. А может быть, Темные оставят воспоминания, какие удобно оставить им самим. И не только это…

— Я предпочту клятву молчать, но знать правду… тому, чтобы позволить тебе выбирать, что я буду помнить, а что нет.

И, после обещания Саурона, Таурвэ рассказал о том, что он должен был обратиться к народу Халет, живущим в лесах — призвать их на борьбу… И Таурвэ отвели в башню, туда же привели и Тардуинэ. А Волк порадовал Ларкатала тем, что еще двое пленных обретут свободу.

***

До самого вечера ни пленников, ни «гостей» не тревожили. Линаэвэн и Вэрйанэр помогали на кухне, а после ужинали с задумчивым Мартом.

Когда тарелки были вымыты, Март повел Линаэвэн и Вэрйанэра в беседку на крыше одной из башен. Туда же пришел Фуинор.

Были теплые пледы, свечи, вино…

Линаэвэн беседовала с Вэрйанэром и с Мартом, а после пела песни при свечах и спрашивала Фуинора, чем он может помочь пленникам. Теперь дева знала, что многие обретут свободу.

Через какое-то время к ним присоединились Саурон и Ларкатал. Сначала Линаэвэн охватило напряжение, но умаиа не спрашивал ни о чем, даже не говорил — сидел и слушал.

Волк был задумчив. Он… наслаждался этим вечером. Молча и страстно. Он не желал, чтобы миг прекращался. Владыка давал ему власть, могущество, но то, что он получал здесь… этого было невозможно добиться оружием, угрозой, принуждением… Нужно было найти какой-то выход. Как обладать одним, но притом не потерять и другого. Наверное стоило больше обратить внимания на людей, воспитать себе больше Мартов.

Посреди этого «вечера», под мелодичный голос Линаэвэн, Эвег ввел в беседку Хэлйанвэ.

— Смотри, Вэрйанэр, тебя не обманули: с Хэлйанвэ все в порядке. А ты, фэаноринг, перестань бросаться на всех, раздели лучше этот вечер с нами.

Юный нолдо окинул собравшихся взглядом, в котором была гордость и такая горечь, что Линаэвэн вновь устыдилась, спрашивая себя — как она может быть здесь, петь и готовить для умаиар, вместо того, чтобы быть в подземелье с товарищами? Но нолдо обратился не к ней, а к Вэрйанэру:

— Ты защищаешь меня, но ты… ты ничего не выдал ради этого?

— Я ведь мало знаю о посольстве, — уклончиво ответил Вэрйанэр.

Хэлйанвэ шагнул было к воину, но это был лишь отвлекающий маневр, чтобы неожиданно напасть на Эвэга, приведшего его в беседку. Целитель защищался от фэаноринга, но не нанес пленнику ни одного удара в ответ; другие умаиар могли остановить эльфа немедленно, хлестнув Хэлйанвэ Волей, но Волк не стал это делать, и Фуинор, глядя на Вожака — тоже. Вместо этого оба Темных бросились отстаивать Энгватара силой своих рук. Хэлйанвэ сумел уклониться от Фуинора, но не от обоих умаиар вместе.

Вэрйанэр был связан обещанием оставаться в крепости, не бежать и не нападать, и потому он ничего не смог сделать, кроме как попытаться отвлечь внимание умаиар возгласами и брошенным себе под ноги кубком.

Ларкатал был ошеломлен тем, что Эвэг предпочел получить удар сам, но не ранить нападающего. И это побудило арафинвинга крикнуть:

— Эвэг не ответит тебе ударом, он целитель, — но Хэлйанвэ не слушал, и Ларкатал с запозданием вмешался в драку, схватив Фуинора за руку, надеясь, что умаиа ослабит хватку и выпустит юношу. При этом Ларкатал, как и Вэрйанэр, заметил, что Хэлйанвэ не ударили магией, хотя могли бы. Вэрйанэр решил, что это от того, что Темные держат свое обещание, даже несмотря на действия самого Хэлйанвэ.