Страница 154 из 203
— Чего от тебя требуют? — спросил Тардуинэ. — Будет легче держаться, если я буду знать причину.
— Военных тайн. Того, что Финдарато велел мне передать Кириамо и Финдэкано. А, о том, куда и зачем мы шли, Саурон уже знает, — с горечью произнес Ларкатал. — И да, ты можешь только держаться…
— Не уступай им и не выказывай, что заставляет тебя страдать, иначе Темные будут бить в ту же точку, — произнес Тардуинэ.
— Они. уже поступают так… — ответил Ларкатал. — Темные мучают передо мной вас, моих родичей; и принуждали пленников причинять боль друг другу… Я добился чтобы этого больше не было, и взамен рассказал о цели посольства, — Ларкатал мог, наконец, хоть отчасти поделиться тем, что было у него на душе.
— Осторожней в словах, даже со мной! — предостерег Тардуинэ. — Нас наверняка подслушивают, и могут слушать… где угодно в крепости.
— Ты силен и благороден; ты поддерживаешь меня и предупреждаешь об опасности даже сейчас, после всего, что ты вынес.
— Больше некому сказать, — вздохнул Тардуинэ.
***
Ароквэн крепко спал, сраженный зельем и усталостью, и Фуинор спокойно вошел в камеру к нолдо, сел рядом, провел рукой по голове спящего, перебрал пальцами волосы. Сон эльфа из рваного забытья превратился в четкий…
…Ароквэн только начал просыпаться, как в камеру вошли орки, схватили эльфа и снова потащили в застенок. Там закрепили в раме… а перед ним с пальцами в пальцедробилке сидел Тардуинэ.
— Начинай, — подбодрил пленника Больдог. — Сделаешь все быстро, или потянем удовольствие?
Ароквэна ждало повторение того, что было для него страшнее самой пытки. И эльф вновь рвался, как мог из оков, со всей возможной силой, пока… не сбросил путы кошмара, и не ощутил соломенную постель под собой и чью-то руку на своей голове…
Фуинор с удивлением смотрел на нолдо. Как он смог сбросить не просто чары, но и сонное зелье, и победить свою смертельную усталость?
— Ты сильный, эльф. Но то, что ты делал, останется с тобой навсегда. Ты не забудешь это и не скоро сможешь спокойно спать, каждый раз гадая: я или твои собственные страхи возвращают тебя в ту комнату, делают палачом.
Ароквэн, один из младших лордов Наркосторонлдо, в самом деле был сильным, но вряд ли ему удалось бы сбросить сон, не вложи он все силы в тот порыв. Сейчас сил не было даже ответить. Но лорд в самом деле ломал пальцы товарищей, и это было не забыть и не обратить вспять. Он до последнего удерживал руки поднятыми вверх, видя, что творится с Химйамакилем, и это не забыть… Что, если бы он тогда поступил иначе? Но он не должен был и сразу опускать руки, как поступал потом. Он должен был держаться, сколько удастся, а когда силы начали таять, когда он уже неизбежно причинял бы боль другому — тогда нужно было опустить руки. Потому что тогда бы пытка происходила против его воли, и вместе с тем он облегчил бы муку товарища, а не длил ее.
Только сейчас истомленный до предела Ароквэн нашел лучший выход из того кошмара, на который его обрекали.
***
Отдых, что Эвег и Фуинор определили Тардуинэ, кончился куда раньше, чем хотелось бы эльфам. Умаиар вошли в камеру… и в задумчивости остановились. Что-то изменилось, Ларкатал больше не выглядел подавленным. А зря.
— Вижу, вы тут не скучали, — по знаку Фуинора орки закрепили Тардуинэ в очередном механизме. — И, похоже, Ларкатал, ты воспрял духом. Но… видишь ли… как бы то ни было, ты действительно виноват, что Тардуинэ сейчас здесь. Он, как и другие ненужные, мог бы быть свободен без условий. Но ты отказал им в этом. И теперь… ты будешь смотреть на мучения Тардуинэ до тех пор, пока он не умрет. Думаю… пытка будет тянуться пару суток. А после Тардуинэ его место займут, один за другим, остальные ненужные, которых обрек ты. Как ты будешь жить с этим, а эльф? — Фуинор был зол после неудачи с Ароквэном и хотел отыграться на ком-то.
Эвег же, тем временем, подошел к Тардуинэ — так, слегка подлечить.
Ларкаталу было тяжело слышать слова Фуинора. Если он ошибся, то эта ошибка действительно ударила по другим. И она… убьет их. Пусть эльф и старался поступить верно.
— Ты знаешь, отчего я оказался здесь. — Ларкатал обращался к целителю. — Если Саурон в самом деле отпустит тех, кто ему не нужен, без условий… я признаю, что ошибался в нем, и тогда изменю решение не говорить с ним… — это была еще одна проверка, которую пленник хотел устроить палачу, хотя нолдо мало верил в возможность успеха. — Но даже если я заблуждался, едва ли Саурон стал мстить мне за отказ убийством, в котором ему нет пользы. — Ларкатал с надеждой посмотрел на целителя. Нолдо верил, что Эвэг мог… исцелиться сам, мог перестать быть Темным, но сейчас Ларкатал не мог ничего сказать умаиа. И помочь Тардуинэ тоже не мог. Неужели его товарищ умрет здесь, замученным?! — Дайте… мне подумать, — почти простонал Ларкатал. Быть может, он найдет, чем откупиться от Саурона.
Умаиар недовольно переглянулись между собой. Ларкатал напрямую сказал, что хочет говорить с Маироном, и это нельзя было игнорировать.
— Хорошо. Подумай, — ответили умаиар, выходя. Тардуинэ вновь отвязали.
Ларкатал напряженно думал: он не только хотел защитить Тардуинэ, но и помочь Ароквэну, на котором не могло не отразиться то, через что его заставили пройти. Только сделанного не вернуть, время не обратить вспять. А еще Ларкаталу вспомнился испуг Эвега при его словах. Чего боялся умаиа? Того, что все узнают, что он не такой? Но у Эвега был шанс, и Ларкатал мог бы обещать помощь за помощь… Но сейчас нужно было спасти Тардуинэ. Для Ларкатала не легче пытки было знание, что товарища приговорили умереть под пыткой: долгой, тяжкой и мучительной смертью. Самого Тардуинэ новости, похоже, тоже не порадовали. Особенно после известия, что он мог бы уже получить свободу.
— Если Саурон желал… просто говорить с тобой, ты мог бы… попробовать… — негромко сказал окровавленный эльф и едва заметно качнул головой, после чего снова застонал: даже это движение причиняло боль. — Нет… просто сейчас…
— Мне нужно поговорить с Сауроном, быть может, он согласится не на тайны, и… если я все же ошибся, то этот ужас прекратится, — Ларкатал оторвал взгляд от товарища и начал звать Энгватара: он мог быть жесток и отвратителен, но был способен и на лучшее.
Время шло, но к Тардуинэ и Ларкаталу никто и не приходил — пусть пленник не считает, что к нему примчатся по первому зову.
— Зачем ты… зовешь Эвега? — удивленно спросил Тардуинэ, немного передохнув. Он заметил, что Ларкатал как будто делает разницу между целителем и Фуинором. — Он… такой же палач… как все эти…
— Палач… — ответил Ларкатал, — но не такой. Я видел… — начал было нолдо, но прикусил язык: если их слышат, то верным ли было открыто говорить о том, что он узнал и увидел? Если он выдаст целителя другим Темным, поможет ли это исцелению Эвега? Ведь если умаиа держит среди Темных страх, то он может стать свободнее, когда бояться станет уже нечего? Или, напротив, только озлобится? Решать не понадобилось: Эвег вошел в камеру в сопровождении пары орков. Он больше не собирался оставаться с Ларкаталом один на один.