Птичка в клетке

Фэаноринги не желали сдаваться, и тогда старшего сняли со стены, чтобы увести. Акас шел с трудом, едва переставляя ноги, но нашел силы сказать:

— Хэлйанвэ… Ты защи… тил наше знамя… Помни это, — нолдо думал, что теперь орки будут пытать его юного друга. Но Акаса вытащили в коридор, и больше он ничего сделать не смог.

А у младшего фэаноринга вожак медленно потянул с колен знамя — пусть момент невозможности защитить и удержать растянется. Хэлйанвэ напрягся всем телом, но ничего не мог сделать… Он назвал имена, чтобы защитить стяг Дома Фэанаро от глумления, и это оказалось напрасно. Они все равно сделают, что хотят, и он не сможет даже попытаться отстоять знамя силой!

— Больше вы не услышите от меня ни слова, твари, — обещал юноша.

— Ты, Хэланва, из другого теста, чем Варанэр, — хмыкнул вожак (со знаменем ничего плохого орки не сделали, но аккуратно сложили и унесли прочь). — Он давно бы согласился, а ты нет, молчишь. Варанэр, между прочим, пошел к Повелителю на кухню работать, лишь бы тебя не трогали. Варанэр теперь и готовит, и Повелителю кланяется, и обещал не бежать, не нападать, так ты ему удружил.

Хэлйанвэ сжал зубы. Лучше бы его допрашивали… Эту мысль сменила другая: да ведь орки врут! Они и о нем таких небылиц насочинять могут…

Эльф молчал, и вожак махнул рукой: со всеми предосторожностями (чтобы эльф не рыпался, и ему не навредили ненароком), Хэлйанвэ увели в камеру к Акасу, и их оставили одних.

***

Когда обед у Саурона был закончен, Вэрйанэр вернулся к себе, а вечером, все так же без рубашки пошел под конвоем на кухню. С Линаэвэн он встретился по пути.

— Рад видеть тебя в добром здравии, — приветствовал деву нолдо. — Мне сказали, тебя не трогали, это так? — Посланница была бледнее чем в день, когда их пригнали в крепость и, казалось, что-то мучило ее.

В обеспокоенном взгляде и тоне Вэрйанэра тэлэрэ почудился укор, да и слова услышались иначе: «Мне сказали, тебя не трогали — какой ценой ты оплатила это?»

— Я согласилась остаться в гостях у Марта, беоринга, что служит Саурону; он добр и сам желал защитить меня, — оправдывалась Линаэвэн. Вопреки всему атан был для нее словно бы своим, просто околдованным… — И я согласилась служить на кухне, готовить.

— Спасибо тебе, — дозорный чуть опустил голову. — Иначе нас могли морить голодом или кормить орочьей едой. Но я теперь тоже согласился готовить. Иначе Хэлйанвэ подвергнут пытке.

Линаэвэн вздрогнула, услышав, что Вэрйанэр будто бы сказал: «Позор тебе. Лучше бы нас морили голодом или пытались накормить орочьей едой. Я сам согласился лишь потому, что иначе Хэлйанвэ подвергнут пытке, и то стыжусь.» Глаза девы расширились.

— Мне осталось два дня с небольшим; затем я отправлюсь в подземелье.

«Вот отчего она бледна, — догадался Вэрйанэр. — Наверное, она думает постоянно о том, что ее ждет, даже ответила невпопад».

— Мне сказали, что тебе опасность не грозит, — произнес Вэрйанэр. — Значит, только на два дня… — в общем, этого стоило ждать. Нолдо сочувственно коснулся руки Линаэвэн.

***

Когда эльфы вошли в кухню, Март уже был там. Он заранее был предупрежден о Вэрйанэре и еще сегодня утром был бы рад новому гостю, но теперь, после всех представлений, что устроила Линаэвэн, атан смотрел на пришедшего настороженно.

— Здравствуй. Я Март, повар Повелителя, — с гордостью представился беоринг. — Хорошо, что ты присоединился к нам, я надеюсь, ты сможешь отговорить Линаэвэн от этой глупости: возвращаться в тюрьму. Зачем ей это? Линаэвэн никто не гонит, ничто ей здесь не угрожает, но меня эльдэ как не слышит.

Нолдо оценивающе взглянул на Смертного. Март не просто служил, гордился этим… Хотя вместе с тем не желал, чтобы тэлэрэ отправили в подземелье… Впрочем, Саурон говорил, что дева приглянулась ему… Если бы не услышанное от самой Линаэвэн, скорее всего, Вэрйанэр не стал бы не то что говорить с Мартом, но даже здороваться.

— Здравствуй, Март. Я… уже слышал о тебе, в «гостях». Мое имя Вэрйанэр. Спасибо тебе, конечно, что ты решил защитить Линаэвэн… — пока он по-прежнему ничего не понимал об этом человеке и держался сдержанно.

— Повелитель говорил обо мне? — с радостью вскинул голову Март. — Но тебе не за что меня благодарить, я рад, что Линаэвэн здесь, со мной… Впрочем, тому, что и ты здесь, я тоже рад. Мы не чудовища, как вы думаете. Мы хотим мира.

Вэрйанэр качнул головой, но не ответил, повернулся к Линаэвэн. Эльф и сам не хотел идти в гости к Саурону, предпочитая подземелье; но это была дева, не воин. Конечно, Вэрйанэр менее всего желал, чтобы ее допрашивали.

— Гортхаур сказал мне, что ты гостья Марта, и что ты сама осталась здесь ради него. Отчего теперь ты говоришь, что уйдешь спустя два дня? Это… как-то связано?

Линаэвэн в этом вопросе услышала суровое осуждение за ее согласие на службу, а не заботу: «Отчего спустя два дня, а не сейчас же»?

— Гортхаур дал мне три дня, чтобы я могла беседовать с Мартом и убеждать его; один уже истек, — с горечью произнесла дева: ничего доброго ей достичь не удалось, только отношение беоринга к эльдар стало хуже.

Март удивился тому, как отчужденно Линаэвэн говорила с Вэрйанэром. Горец думал, дева будет рада видеть родича, но никакой радости от встречи не было.

— Это не совсем так, — возразил Март, и его голос выдавал напряжение. — Линаэвэн поспорила с Маироном, что за три дня добьется того, что моя верность будет принадлежать вам, а не Повелителю. Я согласился дать Линаэвэн шанс, и да, наш первый день почти закончился. Но, повторю, твоя спутница вовсе не должна идти в подземелье, когда пари закончится. Объясни ей это, она же даже не воин, — вот только вряд ли у них с Вэрйанэром получится дружеская беседа, понял Март.

— Я сам здесь только потому, что иначе моего товарища будут пытать, — сухо ответил Вэрйанэр.

Но Марту было все равно, каким образом Повелитель смог уговорить эльфа остаться и готовить, Маирон хотел добра этим остроухим, хотя они и ненавидели его.

— Пусть даже страхом за товарища, но Повелитель смог привести тебя сюда: теперь ты хорошо одет, живешь в офицерской комнате, и тебе ничто не грозит. Мой господин заботится о вас, эльф, даже если вы считаете его врагом.

— Ну да, после того, как я подарил ему рубашку, я одет чуть лучше, — хмыкнул Вэрйанэр. — Интересно, что сделали с моей прежней одеждой? Сожгли, оркам на тряпки отдали? Впрочем, это только одежда…

— Подарил рубашку? — удивился атан. — Так вот почему ты по пояс голый. А почему ты не взял другую? В шкафу в твоей комнате достаточно чистой одежды. Твою старую, как вычистят и починят, если надо, повесят туда же. — Март смотрел на эльфа с недоумением. Вроде бы не с дикарем разговаривает, а такие странные слова приходится слышать…

— А ты, Март, кажется, не издеваешься; для тебя, значит, это и есть главное: чтобы выдавали одежду, держали в хорошей комнате, сытно кормили, не трогали?

— Главное для меня то, что я служу самому благородному и доброму Владыке мира. Но ты полон зла и ненависти и не способен увидеть в противнике ни добро, ни благородство! — Март был задет оскорблением, но заставлял себя изо все сил контролировать эмоции.