Птичка в клетке

Вэрйанэр искоса глянул на умаиа и как мог сдержанней спросил:

— Жизни, смерти, покоя? Может, покажешь как-нибудь эту свою… власть, раз считаешь, что наделен ей? Скажем, даруй одному из нас жизнь или, раз уж она и так есть, сделай ее полной и счастливой? Как ты сумеешь дать покой, тоже будет интересно посмотреть. Дать смерть в твоих силах, но это власть над мигом разделения: судьбу мертвых решает все-таки Намо…

— Подумай вот над чем, Вэрйанэр, — ответил Маирон, — я вполне могу решать, кому жить дальше и даже уйти отсюда, ведь я предлагал тебе отпустить кого-то, но ты отказался. Я могу решать, как умереть твоим спутникам: быстро и легко, или медленно и мучительно. Я могу никого или кого-то не трогать днями, неделями, а могу каждый их день превратить в кошмар. Ты пока еще очень мало знаешь о том, что такое покой и что такое счастье. И в твоих силах сохранить это благое неведенье.

— Я не отказался освободить родича, — возразил ничуть не смутившийся эльф. — Если ты дашь обещание, что не будешь намеренно использовать это во вред Наркосторондо. Но ты мне не ответил.

Хэлйанвэ удивленно взглянул на Вэрйанэра. Он пытался договориться с умаиа, чтобы кого-то отпустили, и при том не навредить городу? Но что тогда Вэрйанэр собирался дать взамен?

— Хозяином муки себя может звать и орк! — Хэлйанвэ звонко рассмеялся.

— А может и фэаноринг, — усмехнулся умаиа, — они не стали так себя звать, бросив вас в Арамане? — Волк решил проверить, как эта пара реагирует на противостояния Домов.

— Только вы, Темные, желаете мук другим и можете хвалиться этим, — поморщился Вэрйанэр.

— Ты, палач, сравниваешь себя и своих орков с нолдор Дома Фэанаро? — бросил куда сильнее задетый Хэлйанвэ. Об Арамане и Хэлкараксэ он только слышал, но слова Саурона были оскорбительными и мерзкими.

Вэрйанэр бросил на Хэлйанвэ быстрый взгляд, меняя тему, боясь, что Хэлйанвэ сейчас проговорится, и Саурон узнает о нем и посольстве больше:

— Тебя допрашивали?

— Пока нет; растягивали без вопросов. Моего товарища тоже, о других не знаю.

— Со мной и с Лаирсулэ так же. Знаю, что пытали Кириона, Морнахэндо и Ларкатала. Линаэвэн посчастливилось больше, — Вэрйанэр, встав из-за стола, подошел к юноше и начал развязывать руки, бросив Саурону: — Если ты зовешь моего родича за стол, то не связанным же?

С улыбкой Волк смотрел на беседу эльфов.

— О, конечно, конечно. Только посоветуй своему родичу вести себя… как следует в гостях. Иначе последует наказание, — Волк говорил совершенно спокойно, но эльфу стоило уловить… предупреждение. — Кстати, Вэрйанэр, ты неверно рассказал о судьбе других. Впрочем… вы всегда порождаете неверные слухи, почему нет?

***

Хэлйанвэ, уже развязанный, подошел к столу вместе с Вэрйанэром, только с другой стороны, снова готовясь напасть. Угроза умаиа была излишней: только дитя не понимало бы, что нападение не пройдет безнаказанным. За нападение на псевдоорка последовал удар Волей, здесь кара может оказаться тяжелей… Но для юного воина это было неважно. Важно — чего удастся добиться. Хэлйанвэ взглянул на Вэрйанэра, а тот думал про себя, что сам он еще мог держаться и любезно говорить с врагом, но призывать к этому отважного юношу было свыше его сил. Хотя они оба будет наказаны за это… а может быть, и не только они…

Хэлйанвэ левой рукой схватил супницу и бросил ее в лицо Саурону — пусть отвлечется, и одновременно, правой рукой, постарался ударить умаиа ножом в горло. Вэрйанэр в это время напал с другой стороны.

***

Повелитель Волков ничуть не жалел, что эльфы не вняли предостережению. Все, что можно было узнать за разговором — было узнано, пришла пора переходить к допросам. Вэрйанэр еще только развязывал своего родича, а Волк уже видел, как подбирается и готовится к броску мальчишка. Щенок, неопытный воин, все его движения на виду, его стремление напасть громко кричит о себе. Не умеет выжидать… горяч.

Юн. Неопытен. Это все будет использовано против него. Наверное, юнец мнил себя охотником или диким зверем, что нападает на жертву с товарищем, с двух сторон. Волк не выдержал и умильно улыбнулся. Уже долгие сотни лет никто не думал смотреть на него как на жертву, как это было сейчас… трогательно*(2). Такая детская наивная глупость. Ну хорошо, младший эльф — понятно… но Вэрйанэр-то на что рассчитывал?

Матерый волк выжидал момент, сидя расслабленно, делая вид, что не подозревает, зачем нолдор обходят его.

Еще когда супница только начинала свой полет, а рука с ножем только поднималась, Волк стремительно вскочил и метнулся в сторону, перехватывая и заламывая кисть юнца, в мгновение опуская его на колени.

Волк мог легко и быстро уложить здесь обоих пленных, но он не спешил. Умаиа вытянул вперед руку, и Вэрйанэр почувствовал предупреждающий толчок в грудь, в ушах послышался сдавленный голос Лаирсулэ, говорящего: «Я согласен», звон цепей, чьи-то стоны. Иллюзия была сработана на скорую руку, топорно, но ее цель была смешать, остановить, напугать.

Но Вэрйанэр сбросил морок и, решив, что, начав, нельзя отступать, попытался все же ударить умаиа.

Маирон улыбнулся — разговоры кончились. Мальчишка уже безвольно трепыхался в руке Волка (как интересно он отозвался о Доме Фэанаро!) Одной рукой умаиа отразил нападение Вэрйанэра, который не внял последнему предупреждению, а потом схватил и его. Теперь оба эльфа стояли на коленях рядом друг с другом, в одинаково беспомощных позах.

— Ну и зачем ты это сделал, Вэрйанэр? Ты что, так ненавидишь этого целителя? Ты хоть понимаешь, что с ним будет за твою выходку? — Волк еще сильнее заломил хрупкие суставы воплощенных, заставляя эльфов испытывать резкую боль. — Тебе придется постараться, чтобы теперь защитить его.

Им ничего не удалось. Совсем ничего. Услышав слова Саурона, Хэлйанвэ взглянул на Вэрйанэра — вначале пораженно (при чем тут Лаирсулэ?!), а затем пробормотал:

— Проклятая тварь…

Вэрйанэр не мог ограничиться проклятьем. Объясняться с Сауроном — рассказывать ему хоть о том, что он, воин, не мог не поддержать Хэлйанвэ, не мог стоять в стороне; хоть о том, что это была возможность защитить город, крохотная возможность чуда… — он не желал. Первое было бы оправданием перед умаиа (а в представлении эльфа оправдываться даже ради безопасности товарища, было невозможным уроном гордости), второе — Саурон бы просто высмеял. Но Лаирсулэ…

— Просьбы тебе будет мало, тайн города я не выдам, — через боль ответил Вэрйанэр…

— Ты хочешь уступить Саурону?! — перебил его Хэлйанвэ. — Ты ведь уступал до того, и все было зря!

Вэрйанэр мрачно умолк. Ему и сидеть-то рядом с умаиа, беседовать и трапезничать было мерзко. Но Лаирсулэ теперь будут жестоко мучить — как и обещал Фуинор…

— Когда я пришел к тебе в первый раз, ты хотел, чтобы я рассказал о себе. Могу рассказать сейчас, — эльф соглашался, не открывая тайн, подставиться сам.

Волк едва заметно улыбнулся, услышав слова старшего нолдо. В другой обстановке эльф бы так просто не отделался, но не теперь: когда в руках Маирона извивался и ругался мальчишка, такая уступка имела смысл: