Птичка в клетке

— Ты думаешь, я не умею спрашивать? — засмеялся Волк, но про себя отметил, что эльф мог быть прав. Пленнику не нужно показывать, что он смог чего-то добиться, заинтересовать собой умаиа, но так оно и оказалось. «Нет, Вэрйанэр, ты не важнее Верных, но и тебя есть о чем спросить».

К тому времени как Вэрйанэр закончил отвечать, в дверь постучали. Больдог привел Волку новую игрушку.

***

Повинуясь безмолвному приказу, из камеры Первой пары орки вытащили младшего спутника, юношу едва старше Нэльдора, но выглядевшего совсем иначе. Если по Нэльдору было видно, что он жил среди тиндар, то этот безымянный, даже рожденный в Валариандэ, выглядел нолдо. Чьих кровей был этот щенок?

Хэлйанвэ не знал, куда его ведут — должно быть, на допрос. Но его дотащили до ванной комнаты, развязали и запихнули внутрь.

Получив краткую свободу, эльф попытался ударить ближайшего орка, но ничего не успел — его уже втолкнули за дверь. Нолдо оказался в компании трех женщин, что попытались мягко раздеть Хэлйанвэ и помыть.

— У нас лишь десять минут, господин, прошу тебя, не мешай нам, — робко, но настойчиво говорила она из них.

— Это моя одежда, — резко произнес молодой нолдо, — и я не советую пытаться снять ее силой. Вы же не орки, в самом деле.

Он развернулся, быстро разнял руки обступивших его женщин, прошел мимо них и попытался открыть дверь ванной комнаты. Но дверь была заперта снаружи. Женщины же, упав на колени, просили эльфа позволить им его отмыть:

— Осталось меньше десяти минут, если ты не будешь вымыт и переодет, нас накажут, — умоляли они.

Юноше доводилось помогать бывшим пленникам — Тардуинэ и Таурвэ. Теперь он сам был пленником. Но впервые Хэлйанвэ видел не пленных, а рабов, сталкивался с рабством — оно было отвратительно. И для этих женщин их положение было не просто принуждением, но чем-то, что въелось в плоть и кровь. Хэлйанвэ непроизвольно отшатнулся от упавших на колени: в этом было нечто не просто неправильное, а…

— Прекратите и встаньте, это же гадко, — нолдо, конечно, не желал, чтобы этих женщин наказали без вины. А могли бы они также умолять, чтобы он сдался? Возможно, что и могли… — Я сам омоюсь скорее и лучше; а одежду оставлю свою. Если что, скажете, что не смогли меня принудить. Не вы же меня развязали.

Эльф быстро разделся, вымылся и оделся в свою же одежду. Ему все протягивали местную, точно знак того, что он теперь здесь «свой» и Хэлйанвэ качнул было головой: не приму, но после взял рубаху, не надевая на себя. Как откроется дверь, можно будет набросить ее на орков. Молодой воин остро оглядел ванную: что здесь еще могло стать оружием?

Женщины благодарили эльфа за доброту, за то, что он согласился вымыться и сделал это так быстро. Но едва пленник оделся, как дверь вновь открылась, и на пороге появился Больдог. Раньше, чем юноша успел что-то сделать, умаиа обрушил на нолдо Волю, скручивая парня болью до тех пор, пока нолдо не потерял сознание.

Пришел в себя эльф уже одетый в чистую простую одежду, крепко, но не больно связанный по рукам и ногам. Руки были примотаны друг к другу за спиной, а ноги спутаны так, что можно было идти, но не драться или бежать. Волосы эльфа были расчесаны и заплетены в косу.

— Вставай, голуг, — беззлобно проворчал Больдог. — Тебя уже ждут.

Хэлйанвэ сел. Все, что он мог сейчас — не подчиниться. Или не только? А если резко ударить головой? Ударить умаиа… Как лучше — сидя, в живот, или стоя бить? Пожалуй, сидя. Сидя можно и спутанными ногами как одним целым ударить, стоя уже не выйдет.

— Так ты при Сауроне, как мелкие орки при большом, на побегушках, — произнес нолдо и остался сидеть.

Больдог прищурился с любопытством. Видно было, что перед ними воин. Или глупый юнец. Хотя, похоже, мальчик и правда был не робкого десятка, растягивание — что свое, что товарища, на него впечатления не произвели. Такого ломать будет много потехи. Хотя может закончиться и ничем.

Умаиа наклонился, чтобы поставить эльфеныша на ноги, но тот напал, попытался ударить ногами. Ярость голуга была больше, чем рассчитывал орк, и эльф уже на излете, но все же задел врага.

— Вот отродье, — ругнулся умаиа и схватил нолдо за горло, обжигая Волей. Пусть наглец чувствует, как Боль течет по его горлу, врываясь в желудок и разрывая тело словно изнутри. Но в этот раз Больдог не стал усердствовать и быстро прекратил наказание. Орк ухмыльнулся и сграбастал мальчишку одной рукой за шкирку, а другой заломил руки пленника так, чтобы у парня не было шансов дергаться. — Не ерепенься, малыш. Тебя не к допросу готовят. Не нарывайся раньше времени.

Голуга подняли на ноги без лишней грубости и повели по коридорам в комнаты Повелителя Волков.

Уходя, Больдог бросил недовольный взгляд на жмущихся в углу женщин, но наказывать не стал. Он знал, что Маирон и Эвег были эстеты и предпочитали, чтобы им служили не орки, так что… что зря рабов портить. У него сейчас достаточно пленников для забав. Особенно Больдог ждал, когда же ему отдадут Линаэвэн.

***

Хотя боль прошла, Хэлйанвэ двигался с трудом. Эльф испытывал мрачное удовлетворение от того, что в очередной раз не сдался, но при этом юного нолдо беспокоил вопрос, что же задумали Темные? Однако спрашивать напрямую не хотелось. Узнает еще. И зачем были эта ванна и причесывание, тоже. Пока же нолдо шел и запоминал дорогу, бросая взгляды по сторонам: можно ли отсюда бежать?

Наконец эльфа поставили перед высокой дверью.

***

Хэлйанвэ ввели внутрь, и нолдо увидел перед собой Саурона и, к своему удивлению, Вэрйанэра, который вначале резко отказался идти в гости. Юный воин бросил быстрый взгляд на товарища, затем вновь посмотрел на умаиа. И шагнул вперед, размышляя: удастся ли ему здесь напасть на умаия, на правую руку Моринготто?

— Саурон, твой орк на побегушках сказал, что меня ведут не на допрос, — холодно бросил Хэлйанвэ вслух.

— Не очень-то ты любезен, — засмеялся Волк, глядя на вошедшего юношу (к счастью, об утке в меду поговорить не успели). — Нет, конечно, ты здесь не для допроса. Мы обедали с Вэрйанэром, — умаиа обвел рукой стол, — и он сказал, что хотел бы увидеть кого-нибудь из своих бывших спутников. Почему бы не привести одного из самых юных? Присоединяйся к своему родичу, раздели нашу трапезу.

Волку было интересно, как теперь сложатся взаимоотношения между двумя пленниками, будет ли один обвинять, а другой оправдываться, или оба сделают вид, что все, как должно быть?

Вэрйанэр напрягся, сжал зубы. Юноша был бледен, возможно, недавно его допрашивали, но он все равно смотрел решительно. А Вэрйанэр, опытный воин, сидел здесь с врагом, беседовал… и проигрывал ему.

— Кто ты такой, чтобы быть с тобой любезным? — насмешливо спросил юный эльф и двинулся к столу, но садиться не стал.

— Хозяин твоей жизни, смерти, муки и покоя. А также и твоих спутников, — откликнулся умаиа, откинувшись в кресле. Волк почти ждал, как эльфы начнут нести свою любимую чушь: «Ты все равно будешь пытать». Он преподнесет им сюрприз.