Птичка в клетке

— Перемирие? И как ты его видишь? — теперь брови скептически поднял Вэрйанэр. — Кто и с кем мог бы договориться? Не знаю, вправе ли и в силах ли ты принять такое решение, но я и мои спутники точно нет.

— Куда важнее, что ты, чисто теоретически, мог бы предложить в качестве основы перемирия. Только прошу тебя, будь разумным, не требуй, чтобы мы сложили оружие, и Мэлькор отправился добровольно на суд Валар, — Волк позволил себе легко улыбнуться. — Кстати, ты ешь. Линаэвэн старалась.

Умаиа вдохнул запах пищи над своей тарелкой. Да, эту пищу готовили в метании и тревоге, тоске и боли… Это были ароматы, что жестоко дразнят хищника.

Вэрйанэр усмехнулся:

— А разве разумно рассуждать о том, чего все равно не исполнить? Хотя… если ты займешься одной обороной и наблюдением, не идут ли на тебя войска Наркосторондо, вот тебе и перемирие, для которого ни с кем не нужно встречаться, — Вэрйанэр отведал супа: да, его, в самом деле, готовила эльдэ. Ему уже приносили приготовленное Линаэвэн, но пища пленников одно, а обед у Саурона это совсем другое.

Волк поморщился:

— Вэрйанэр, если я буду сидеть и ждать, когда Наркосторондо нападет на меня, это будет не перемирие. Иначе можно сказать, что у нас уже перемирие: Наркосторондо сидит и ждет, когда я нападу на него. Может быть, в твоей мудрой голове есть идеи получше? Я предлагаю заключить мир, договор о взаимоненападении. А кто-то из пленных мог бы отнести составленное нами предложение мира в Наркосторондо. Что скажешь? — Вообще пленники, что вначале забавляли Волка, теперь начали его утомлять. Все сведения, что можно было извлечь из них при таких беседах, уже были добыты, и теперь осталось положиться только на допросы. Причем основную ставку Волк делал на допрос Линаэвэн, а также на допросы через нее.

Вэрйанэр некоторое время ел суп, поглядывая на Саурона.

— Видишь ли, для любого из нас отнести отсюда что бы то ни было в Наркосторондо все равно что показать тебе дорогу. Может, моя голова и не слишком мудра, но именно в то время, когда и войско, и полководец будут близко, ты можешь послать к ним гонца с предложением мира. Ты при этом почти ничем не рискуешь, в отличие от нас.

— Боюсь, Вэрйанэр, что твои опасения напрасны. Линаэвэн по доброй воле, без угроз и принуждений, назвала мне… нет, показала мне на карте границы Наркосторондо. А Кирион напомнил о местах, где пропадали мои шпионы… Как я и говорил тебе, я знаю достаточно. И если я отпущу гонца, то это не будет ни чем иным, как жестом моей доброй воли. Предложением мира. — Этот пленник все больше злил и раздражал Волка. Он на все отвечал отказом, но хотя бы не бесповоротным, разговор все еще был возможен, а значит, из этого «гостя» все еще можно было что-то вытянуть.

Куда бы ни клонил умаиа, не стоило обсуждать то, что предлагала тварь. И Вэрйанэр решил перейти от этого бесполезного разговора к более важному:

— Кирион чем-то занят, потому что его судьба связана с Ларкаталом. Я не сомневаюсь в Ларкатале, но это звучит загадочно и непонятно, тем более, что я не знаю, чем он занят.

Маирон улыбался, слушая Вэрйанэра. Эльф казался Волку больше всего похожим на продвигающегося по тонкому льду — осторожного, неуверенного, не робкого как Линаэвэн, все же рискующего, но так взвешенно и осторожно… что у Волка начинало сводить зубы. Нет, не такого собеседника сейчас хотел видеть перед собой умаиа. Собеседник должен быть плясуном среди костров, храбрым до глупости и рисковым до безумия. Но пусть при этом еще он будет умным и удачливым — Волк хотел пляски и погони, не быстрой победы. Но все пленники в этом отряде… они все были скучны: слишком осторожны, слишком боязливы, слишком робки, слишком глупы… Слишком пресны. Впрочем, чего еще ждать от Третьего Дома, так и не определившегося: то ли они рыбаки, то ли нолдор? Один лишь Ларкатал из них всех был неплох. Может быть, еще удастся сделать с ним что-то интересное. Впрочем… Волк вспомнил, что видел еще не всех из отряда. Вряд ли среди Третьего Дома найдутся бесшабашные танцоры… но глянуть стоит. А пока надо было попробовать раззадорить и этого «гостя», быть может, еще удастся сделать разговор оживление.

— Ларкатал и Кирион в подвале, Вэрйанэр. Чем они могут быть заняты там, как думаешь? — выходи к костру или уже провались под свой проклятый лед! — Впрочем, успокою тебя: на данный момент они ждут моего решения, того, что я с ними соберусь делать. И, раз уж такое дело… я готов разделить с тобой заботу об их дальнейшей судьбе. Что бы с ними сделать?.. Только помни, будь разумным.

Нолдо наклонил голову. Отсчитал про себя. Вспомнил Лаирсула. Нужно было владеть собой. Если они «заняты», значит их уже допрашивают… И если Саурон так не хотел упоминать Кириона, наверняка ничего не добился. Тинда держится.

Делить заботу о товарищах с палачом, вот уж честь так честь… Вопрос казался насмешкой, но он давал возможность помочь, пусть и призрачную. Пусть после Саурон назовет невыполнимые условия или просто посмеется, но упускать возможность Вэрйанэр не мог… Может быть, Саурон, в самом деле, облегчит их участь, если назвать то, на что он мог бы пойти. Казалось отчего-то, что это был единственный шанс, другого Саурон не даст: не стоило говорить о слишком малом, нельзя о слишком многом.

— Я выберу избавить их от пыток и наблюдения за пытками других, — голос Вэрйанэра звучал резко, чуть отрывисто, — на то время, на какое только возможно. — Хуже не было, чем на такой встрече потерять самообладание, слишком поддаться волнению: как раз и скажешь лишнее. Вэрйанэр продолжал считать про себя, ожидая ответа.

Маирон снова слегка откинулся на спинку кресла. Известия о Кирионе, которых Вэрйанэр так упорно добивался, эльф воспринял стоически. Заставил себя не поддаваться гневу, смог продолжить разговор… «А ведь это тоже многое говорит о тебе, нолдо, — довольно щурился умаиа. — Ты сам даешь подсказки, какие пытки к тебе применять бесполезно, а какие можно попробовать». Но с голосом эльф все же не совладал.

— А какой мне прок, Вэрйанэр, не трогать их? Впрочем… прок может быть. Если сутками отдыха для этих двоих я могу купить у тебя ответ, куда вы шли с вашим посольством?

Картина вырисовывалась для Вэрйанэра все яснее. Саурон открыто предлагал выдать тайну в обмен на сутки отдыха для товарищей. При плене, который мог тянуться месяцы здесь и годы в Ангамандо.

— Я тебе еще при первой встрече сказал: мы не гномьи кольчуги и не продаемся, — твердо произнес нолдо и пожал плечами. — Погляди, я ни в гнома, ни в кольчугу с тех пор не превратился. Какой тебе прок? Я полагал, ты предлагаешь не торговать тайнами для твоей пользы, а разделить заботу о пленных в разумных пределах. Для меня это не одно и то же.

— Ты уверен, что не продашься ни при каких условиях? — усмехнулся умаиа, глядя на пленника. — Не будь ты моим гостем, я бы сказал тебе продолжать в том же духе, но так как мы стараемся не быть враждебными сейчас, то я дам тебе действительно хороший совет: не считай себя несгибаемым, тогда необходимость склониться не так ранит, — момент откровения закончился, и Волк продолжил свою игру: — Ты не совершишь предательства, не выдашь тайны, сказав, куда вы ехали, но при этом можешь спасти двоих своих. А можешь и не спасать. Как я и сказал, ты продаешь лишь свою гордость. Или сохраняешь ее, оплачиваешь ее своими товарищами. Решай.