Страница 67 из 73
— Не всех, — Ворон Воронович посмотрел на Максимилиана, принца крыс Кассия и принца мышей Томаша, — В этом нет ничего обидного. Стойкость к старости и внешнему воздействию сама по себе еще не является признаком высокого происхождения. Даже среди людей встречаются удивительно живучие уникумы.
— Как пан Кшиштоф Шафранец? — спросил принц мышей.
— Нет, что вы, — поморщился эксперт, — Пан Кшиштоф Шафранец давно мертв, это совсем другая история.
— Во Франкфурте этим летом был случай, — сказал Кассий, — Один заезжий фехтовальщик вызвал на дуэль лучших бойцов города. Он не знал, что Франкфурт — штаб-квартира Братства Святого Марка, а марковы братья не знали, что он чрезвычайно крепок на рану.
— А, я тоже слышал эту историю, — Максимилиан обрадовался, что может поддержать беседу, — Какой-то Рамирес из Кастилии. Один марков брат сказал ему, что кригсмессер с круглой гардой и рукоятью под две руки так себе оружие. Этот Рамирес победил своей саблей четверых лейтенантов братства одного за другим. Потом за честь братства вышел капитан и пронзил ему сердце. Испанец упал, но сразу поднялся. Признал победу капитана братства и сказал, что странствовал слишком долго и не знал, что в Европе за это время сложился стиль фехтования длинным колющим мечом.
— Как тогда отличить настоящего бессмертного от трудноубиваемого? — спросил Кощей.
— Могут быть варианты, — ответил Ворон Воронович, — Например, если есть недвусмысленное указание от непреодолимых сил, как с Агасфером. Или если уязвимое место находится за пределами субъекта.
— Это как?
— Допустим, из субъекта извлечено сердце, и оно бьется где-то в надежном месте. Тогда субъект неизбежно возродится, будучи уничтоженным любым способом.
— Интересно, — хмыкнул Кощей, — И кто может так сделать?
— Агасфер говорил, что может что-то подобное. Я не согласился. Надо иметь очень надежную крепость, чтобы спрятать там свою смерть.
— Мне он такого не предлагал. Не подскажете, где он сейчас?
Ворон Воронович потер переносицу.
— Сегодня двадцать второе ноября. Это двенадцатое кислева. Двадцать пятого начинается ханука, по христианскому это пятое декабря. Хануку он обычно проводит в больших городах с богатыми еврейскими кварталами. Я бы начал с Праги.
— Да, в Праге его ждут, — подтвердил принц мышей.
— Ладно, вернемся к нашей короне, — сказал Кощей.
— Подождите, — сказал Максимилиан, — Если мы не сильно торопимся, то скажите, покойный считался бессмертным, трудноубиваемым или долгоживущим? Отчего он умер?
— И почему убийца не забрал корону? — спросила ламия.
— Какой хороший вопрос. Все, что мы знаем, это что из дворца сбежала ключница, и король лично за ней погнался. В одиночестве. Попал в засаду. И был убит каким-то разрывным снарядом, но не из серебра. Кроме того, в теле отсутствует сердце.
— Похоже на пожелание лопнуть? — предположил принц мышей.
— Не представляю, каким могучим колдуном надо быть, чтобы вот так лопнуть короля Подземья, еще и когда он в короне. Эта корона очень хорошо защищает своего владельца.
— Боевая алхимия? Нидерклаузиц? — предположил Варгоши.
Максимилиан с удивлением обнаружил, что все присутствующие отреагировали на известную ему фамилию. Кто поморщился, кто сделал оберегающий жест.
— Людишки бы забрали корону сразу, — ответила ламия.
— Мало ли кому они могли продать своей алхимии. Выкупить, например, какие-нибудь обязательства даже и кого-то из вас, — продолжил свои подозрения Варгоши.
Наступила пауза. К подозрениям все отнеслись серьезно и теперь задумались насчет известных врагов Меднобородого.
— Что вы все на меня смотрите? — не выдержала ламия, — Змеи вообще алхимией не пользуются!
— А наемники? — спросил Альберих.
— С наемниками круг подозреваемых расширяется до горизонта.
— Ты скажи, когда ты меня позвала наверх, ты знала, что людишки уделают Армадилло?
— Наполовину была уверена.
— На вторую половину хотела подставить меня под клешни?
— Давайте вернемся к короне, — предложил Ворон Воронович.
Все кивнули. Последний вопрос очевидно был риторическим и ответа не требовал.
— Насколько я понимаю, прямых наследников мы не увидим?
Кассий кивнул. Кощей усмехнулся. Ламия широко улыбнулась, показав откровенно змеиные передние зубы в широком рту. Альберих сжал кулак.
— Должен вам сказать, что вы убили не всех.
— Но это не повод отдавать им корону, — сказал крыс.
— Как хотите, не мне решать. Проклятие это не закон, на страже которого стоят крючкотворы и требуют соблюдения толстой пачки условий. Необходимо и достаточно, чтобы претендент имел хоть какие-то права. Разница между правом и претензиями — в признании обществом. Наследнику по прямой линии никаких дополнительных церемоний не нужно, его права очевидны и неоспоримы. Для всех остальных необходима какая-то правовая процедура. Например, выборы. Или, еще лучше, оценка претензий независимым арбитром, чтобы мы тут все не перессорились.
Максимилиан с достоинством кивнул.
— Точно? — спросил Альберих.
— Не согласны, Ваше Величество?
— Понятия не имею. В жизни не снимал проклятий.
— Все присутствующие — источники права на своих землях. Это бесспорно. Проклятие же, в данном случае, это условие без стоящего на страже существа или сущности. Оно должно сняться по формальному соответствию заданному условию. По крайней мере, я увижу, так это или нет, после того, как избранный уважаемым собранием король возьмет в руки корону и до того, как он ее наденет.
— Может быть, поделим земли, и дело с концом? — спросил Альберих.
— Возражаю, — сказал Варгоши, и все обернулись в конец стола.
— Землю вы можете поделить, но все вассальные клятвы были даны Меднобородому или его преемнику, — продолжил клыкастый, — Шляхта Подземья не будет присягать захватчикам.
— Мы ведь можем и не спрашивать, — сказала ламия.
— Вы, в широком смысле, присутствующие и их близкие родственники, можете не спрашивать, потому что лично вы безгранично сильнее каждого из младших вассалов Меднобородого. Но лично вы не будете гоняться за каждой русалкой. А ваши непосредственные вассалы и, тем более, их солдаты, слуги и рабы, такого преимущества над нами не имеют. Вы сможете номинально контролировать территорию, но не извлечь из нее какую-то пользу.
— Почему бы вам не дать присягу новым сеньорам, раз уж старый мертв? — спросил Максимилиан.
— Потому что вассальная присяга в Подземье включает в себя двухсторонние обязательства, которые обе стороны не могут нарушить. Это нельзя пересчитать в денежном эквиваленте, как сделали бы наверху. Надевая корону, наследник примет все обязательства, данные Меднобородым, а вассалы примут все обязательства, данные Меднобородому. Эти обязательства заключались столетиями и переносились из поколения в поколения. На них держится баланс сил от Балтики до Адриатики, и на них основано отсутствие или прекращение междуусобиц.
— Мы просто поубиваем друг друга, — сказала «госпожа Стржига», — И начнем довольно скоро, если корону никто не наденет. Конфликты интересов тоже складывались столетиями.
— Но разве нельзя заселить приобретенную территорию новыми поселенцами?
— Подземье — не верхний мир, — сказал Ворон Воронович, — Здесь баланс сил определяется не толщиной кошелька и не загруженностью амбаров. Блага земные это условности верхнего мира. Все присутствующие и прочая высшая аристократия Подземья могут неплохо жить и без подданных, и без золота, и без так называемого «простого продукта» и вообще без экономики. Настоящую ценность здесь представляют чувства и эмоции. И достижения, которые приносят чувства и эмоции. Здесь убивают врагов не ради того, чтобы их ограбить. Не говоря уже о том, что пленить врага намного приятнее, чем убить.
— Понимаю, — сказал Максимилиан.
Он и правда понял. Будучи принцем, он тоже считал, что интеллектуальные игры дают достойным игрокам больше удовлетворенности, чем банальные материальные ценности или базовое жизнеобеспечение. Только вот неужели какая угодно, но крыса, это игрок такого уровня? Или вот этот гном, который определенно находит некоторое удовольствие в том, что работает руками, хотя положение его не обязывает.