Халява

— Костя! — прикрикнула на сына Катя. — Нельзя незнакомому человеку такие вещи говорить!

— Так это ж незнакомым! А мы с дядь Сережей уже познакомились! — не испугался окрика мамаши Костик. — Так почему? — повторил он свой вопрос.

— Выходит, что твоей маме с тобой повезло — ты у нее есть! — развел я руками. — А мне — нет! Один я, как перст, один!

— А кто такой перст? — спросил Костик. — И почему он тоже один?

— Костик! Ты дядю Сережу с ума сведешь! Уймись уже! Сергей Вадимович, вы не обращайте на Костика внимания! Он у меня шебутной…

— А мы и сами такие! — усмехнулся я. — Перст, Костян, это по старинному — палец, — пояснил я пацану. — От этого слова происходит слово перстень! — Я показал мальчишке свое чудесное колечко.

— А почему один — пальцев-то вона скока? — он продемонстрировал мне ладошку.

— А действительно, почему? — Катя вопросительно взглянула на меня, присоединившись к сыну. — Сколько раз эту поговорку слышала, но никогда не задумывалась.

— В этом случае имеется ввиду большой палец. Видите, — я вытянул ладонь, — четыре пальца вместе, а большой — наособицу. Один. К тому же, древние славяне начинали счет всегда с большого пальца: один перст, два перста… Вот и получается: один, как перст.

— Понятно, — кивнул пацан. — А вы откуда все это знаете? — через секунду полюбопытствовал он.

— Память хорошая, — ответил я на очередной вопрос мальчишки. — Я помню все, что когда-либо слышал в жизни.

— Ух, ты, — с завистью произнес мальчишка, — а разве так бывает?

— Редко, но бывает, — сказал я.

— Вот мне бы так научиться! — размечтался пацан. — Тогда и в школе учиться было бы проще: послушал один разок — и все запомнил! И ничего заучивать не надо!

— Ну, вообще-то, память можно развивать, — сказал я. — Есть специальные упражнения. Так разведчиков тренируют. Начинают с малого, а потом…

— Я бы попробовал, — сказал Костик.

— А почему нет? — произнес я. — Чем черт не шутит.

— Дядя Сережа, а вы кем работаете? В милиции, если в вас бандиты стреляли?

— Не обязательно в милиции работать, чтобы в тебя бандиты стреляли, — усмехнулся я. — Я много чем занимаюсь. Но в основном я придумываю разные истории, интересные людям…

— Так вы писатель? — догадался мальчишка.

— В яблочко! — рассмеялся я. — Писатель… и не только…

— А что пишите?

— Ну, в основном сказки для взрослых — фантастику, — ответил я. Сценарии к фильмам, компьютерным играм…

— Играм? — оживился пацан.

— Да, и к играм тоже, — ответил я. — Ты в «Крадущегося в тени» играл?

— В Гаррета-тень? — уточнил пацан.

— Угу.

— Играл несколько раз, у Сашки Ефимчука. У его папы свой компьютер есть. Классная игруха. Жаль, что недолго играл… А мы с мамой себе компьютер позволить не можем — дорого очень.

— Не грусти, мы с твоей бедой справимся, — пообещал я, — вволю наиграешься. Это я тебе обещаю! Я ведь у вас некоторое время пожить хочу…

— А у вас что, и компьютер свой есть? — не поверил своему счастью мальчишка.

— Пока нет, — «огорчил» я его, — но в скором времени обязательно появится. Ведь я писатель, а компьютер — основной инструмент писателя… Нет, не обязательный инструмент: можно и по старинке — пером или шариковой ручкой по бумаге, на печатной машинке можно… Но я, как-то, больше к компьютеру привык.

Лицо мальчугана озарилось такой неподдельной радостью, что мне даже его стало немного жаль: не в то время родился пацан! Через десяток лет компьютер будет в каждой, даже не самой зажиточной семье, как и безумно дорогие на сегодняшний момент сотовые телефоны.

— Так что еще наиграемся мы с тобой и в «Крадущегося», и в «Дьяблу», и в «Варкрафты-Старкрафты»! — Все теперь пацан точно мой!

— Скорее бы уже! — сжав от нетерпения кулачки, прошептал Костик.

— Прохор, вот здесь поверните, — попросила водителя Катя.

Воронин кивнул, крутанул руль, и внедорожник, съехав с центральной улицы, углубился в частный сектор поселка. Повернув еще пару раз, мы оказались на уютной тихой улочке, сплошь заросшей зеленью и перегороженной слегка покосившимся забором.

— Приехали, — объявила Катерина, вылезая из «гелика». — Вот в этом тупичке мы и живем.

— Эх, красота! — произнес я, выбираясь из машины следом за Катей и Костиком.

Последним из машины вышел Прохор и достал из багажника небольшую спортивную сумку с моими нехитрыми пожитками.

— Проходите, гости дорогие! — произнесла девушка, отворяя перед нами маленькую деревянную калитку.

Оказавшись за забором, я с интересом осмотрелся: большой двор перед домом, где с легкостью разместиться пара-тройка автомобилей, отсыпан мелким речным камнем, добротный деревянный тротуарчик вел к большой застекленной веранде, пристроенной на всю длину к одной из сторон дома. Все свободное пространство возле веранды занимали выкрашенные веселыми красками аккуратные клумбы с цветами. Дом Кати действительно оказался большим (не соврал-таки Колобков), с высокой мансардой с которой можно попасть на вместительный балкон, огороженный резными балясинами, покрытыми облупившейся краской.

— Здорово! — не покривив душой, произнес я. Мне действительно понравился и район, и дом.

— Вот так и живем! — Развела руками Катя, доставая из сумочки ключи и отпирая дверь на веранду. — Правда, удобства у нас во дворе, — произнесла она, махнув рукой куда-то в сторону, — за домом. О ванной только мечтать приходиться… Но зато есть баня.

— Баня? — обрадовался я. — Баня это здорово, правда, Прохор?

— В точку! — согласился Воронин. — Попариться вволю, это мы завсегда! Только веник хороший нужен…

— Веников у меня хватает, — сообщила Катя. — Мы с Костиком их в прошлом году много заготовили: и дубовые, и березовые, и липовые…

— Все, — решительно произнес Прохор, — пока в бане не попарюсь — в Москву не вернусь!

— Пойдемте в дом, — пригласила Катя, — я вам все покажу.

Мы зашли на веранду, с которой в дом вели две отдельные двери.

— Этот дом мне от бабушки с дедушкой достался, — сказала Катя. — А когда-то в нем еще и папа с мамой жили, пока свой дом не отстроили. Вот дед для них отдельный вход сделал, и дом разгородил: вроде бы, как и вместе, а вроде бы и отдельно…

— Разумный подход, — согласился я. — А обратно почему не объединили?

— А к тому времени я выросла и к деду с бабкой переехала, — пояснила Катя. — Вот за этой дверью мы с Костиком и живем. А на той половине бабушка с дедушкой жили. Места всем хватало! Дедушка еще второй этаж делать начал, но не успел все закончить… утеплить… Летом в мансарде хорошо, а зимой неуютно — холодно. Ну а через несколько лет после их смерти я сдавать эту часть дома стала: нам с Костей много места не надо, а так — какая-никакая копейка…

— Все правильно, Катя, — пришел я на помощь слегка засмущавшейся девушке, — чего добру-то пропадать? Пусть пользу приносит!

— Проходите, — она распахнула дверь и прошла на половину стариков, которую я намеревался снять на длительный срок.

— Ух, ты, — присвистнул я, оказавшись внутри, — настоящий деревенский стиль!

Часть дома, на которой когда-то обитали Катины старики, оказалась разбита деревянными перегородками на несколько помещений: просторная кухня, с огромной, во всю стену, русской печью, которая, по сути, и использовалась вместо стены, разгораживающей две половины большого дома; вместительная гостиная, обставленная потемневшей деревянной мебелью годов сороковых-пятидесятых прошлого века; маленькая спальня, все пространство которой занимали большая кованая кровать с панцирной сеткой, накрытой толстой периной и множеством разномастных подушек с цветными наволочками, и массивный старый комод с позеленевшими медными ручками в виде морских раковин. Но больше всего меня удивил и обрадовал небольшой кабинет обставленный «в стиле» сталинской эпохи: крепкий стол, покрытый слегка вытертым зеленым сукном, большой кожаный диван с высокой спинкой и резное дубовое кресло.

— Беру не раздумывая! — произнес я, проведя беглый осмотр помещения. — Это же мечта, а не дом! В Москве лучшие дизайнеры стараются имитировать такой стиль! А у вас, Катя, все натуральное!