Халява

— Вы снимаете? — переспросила Катя.

— Да, — ответил я. — Без разговоров! Только цену назовите, а я еще и добавлю за оригинальность! В такой обстановке работать — просто счастье!

— Ура! — закричал Костик, про которого все забыли. — А надолго вы у нас жить остаетесь?

— До Нового года точно останусь, — сообщил я мальцу. — А там поглядим…

— Оставайтесь подольше, дядь Сережа! — попросил Костя.

— Хорошо, Костян, я подумаю. Катя, мне у вас так понравилось, что я не хочу в больницу возвращаться. Можно, я уже сегодня здесь останусь? — попросил я.

— Ну… не знаю… — на мгновение задумалась Катя. — А как же ваше лечение? А перевязки? Светлана Васильевна ругаться будет…

— Светлану Васильевну я беру на себя, — вмешался в разговор Прохор. — Все будет в порядке, можете не беспокоиться, — пообещал он.

— А лечение, а перевязки? — вновь напомнила Катя.

— Кать, ну вы же сами видели мои раны, — сказал я. — Ничего страшного обычные царапины — сами заживут без всякого лечения. Это что-то в областной больнице напутали. Чувствую я себя отменно. И с перевязками сами справимся! Вон, Прохор поможет.

— А он умеет?

— Катя, в крайнем случае, мы воспользуемся услугами настоящего профессионала в этом нелегком деле, — рассмеялся Прохор.

— Чьими услугами? — не поняла девушка.

— Вашими, Катя, вашими! — улыбаясь, ответил я. — Я на утренней перевязке уже успел оценить их по достоинству!

— Ах, вот вы о чем? — произнесла девушка. — Совсем замоталась к вечеру — ничего не понимаю. Вы тут располагайтесь, отдыхайте, а я пойду что-нибудь на ужин приготовлю.

— Спасибо, Катя! Уже сто лет домашней пищи не ел! — сказал я.

— Я тоже с удовольствием присоединюсь, — произнес Прохор. — А пока готовите, можно, я баньку растоплю?

— Конечно, Прохор, — кивнула Катя. — Костик, покажешь, где у нас что?

— Давай, Костян, показывай, где у вас тут баня, — произнес Прохор, положа Костику руку на плечо, — дрова и топор. А ты, Серега, отдохни.

— Вот тут ты прав, — согласился я, — падая на диван. Посплю немного, совсем сил не осталось…

— Э-э-э, болезный, вставай! — Недружелюбный и сильный толчок в бок выдернул меня из крепких объятий сна. — Вставай, кому говорю! — Неизвестный ухватил меня за грудки и резко встряхнув, приподнял, усадив на диване.

Я мотнул головой, прогоняя остатки сна, и сквозь полузакрытые веки взглянул на обидчика. Им оказался здоровый рыжеволосый детина лет тридцати.

— Ты кто, чучело? — рявкнул он, дыхнув мне в лицо крепким чесночно-спиртовым запахом. — Откуда тут взялся? Ну? — Не опуская рук от рубашки, он еще раз основательно меня встряхнул.

— Не распускай заготовки, мудак! — Я резким движением рук (спасибо Федору Кузьмичу и его силовикам) стряхнул со своей груди захват незнакомца, одновременно нанося одной ногой удар стопой в его колено, другой — цепляя за обидчика за пятку. Незнакомец, потеряв равновесие, со всего маху хлопнулся задницей о накрытые цветной полосатой дорожкой деревянные половицы. Приложился так, что посуда в старинном буфете зазвенела. Так-то — меня спросонья лучше не злить. Был бы обутым — сломал бы колено нахрен! Ну, или выбил на худой конец. Так что это еще повезло, уроду!

Не ожидавший такого поворота детина, хрюкнул, схватившись за отбитый копчик и закричал:

— Ты чё творишь, гад⁈

— Не шалю, никого не трогаю, починяю примус, — недружелюбно буркнул я, отыскивая взглядом снятую перед сном обувь.

— Чё? — не понял цитаты бугай: видимо его круг интересов и бессмертное произведение Булгакова «шли параллельными курсами», и никогда не пересекались.

— Через плечо! — тупо отрубил я, натягивая на ноги туфли.

В отличие от предыдущей, эту фразу детина понял с первой попытки.

— Да я тебя! — заревел он, подскакивая на ноги, словно под задницей у него обнаружилась туго взведенная пружина. — Раздавлю, как клопа…

— Степан!!! — Никто из нас не заметил, как на «моей» половине дома появилась Катерина. — Остановись, Христом-богом прошу! Сколько же ты меня мучить-то будешь⁈

Здоровяк после Катиного оклика замер, безумно вращая глазами и нервно сжимая и разжимая кулаки.

— Это кто? — Подскочил он к хозяйке дома, нависая над миниатюрной девушкой. — Ухажор очередной?

— Окстись, Степа! — не отступила ни на шаг Катерина, безбоязненно глядя в глаза взбешенному бугаю. — Кроме тебя никто мне в ухажеры не набивается!

— Он тогда здесь зачем? — Детина ткнул пальцем в мою сторону.

— Жилец это мой, — произнесла девушка. — Я, как ты знаешь, часть дома внаем сдаю. Мне ребенка кормить надо…

— А сколько раз я тебе говорил: выходи за меня? А? Совсем тогда работать не нужно будет! У меня бабла на тебя и на спиногрыза твоего с лихвой хватит!

— Спасибо, Степа, но твоих подачек мне не нужно! Сама как-нибудь обойдусь!

— Ага, лучше, по-твоему, в дом чужих мужиков пускать? Шалава! Все равно от меня никуда не денешься!

— Слышь, Степа, сбавь обороты! — заступился я за девушку, поднимаясь с дивана.

— А ты, — детина, пыхтя как раскочегаренный паровоз, повернулся ко мне, — лучше съезжай отсюда по-хорошему! Или закопаю! — пообещал он с такой злобой, что я понял, это не просто угроза. Если ему улыбнется случай претворить свое обещание в действие, он обязательно это сделает.

— В очередь встань, — спокойно произнес я, «добродушно» улыбаясь.

— Не стой у меня на пути! — прорычал бугай, сильно толкая меня в грудь.

На пороге он остановился и, «смерил» меня тяжелым взглядом.

— Я тебя, суку, еще урою! — После чего исчез, громко хлопнув дверью.

Только после ухода Степана Катины плечи поникли и затряслись. Она спрятала лицо в ладонях и разрыдалась. Я обнял её за прыгающие плечи, погладил по голове, после чего усадил на диван.

— Кать, ты из-за этого урода?

— Сил больше моих нет! — сквозь всхлипы произнесла девушка. — Всю нервы мне вымотал, гад! Вот уже два года проходу не дает — все в мужья набивается! А я его терпеть не могу!

— Кать, успокойся, не переживай! Решим мы твою проблему: этот ублюдок десятой дорогой обходить тебя станет! — пообещал я.

— Ой, Сергей Вадимович, не связывайтесь вы! — неожиданно испугалась Катя, даже плакать перестала. — У него же здесь все схвачено, все подвязано… Отец у него — глава нашей администрации…

— Мэр местного пошиба? — уточнил я.

— Да, — кивнула девушка, беря себя в руки и вытирая ладошкой слезы. — Его семейка здесь всем владеет: и заводом, и леспромхозом… Частники ему дань отстегивают. Прокурор и начальник милиции в кумовьях… Как-то несколько лет назад москвичи пробовали у них часть бизнеса отбить… Так вот никого из приезжих потом так и не нашли… Все шито-крыто оказалось… Сергей Вадимович, вы меня простите, но вам лучше от меня съехать будет — ведь он вам житья не даст! У него здесь целая бригада, таких же, как он отморозков…

— Что за шум, а драки нет? — весело спросил зашедший в дом Прохор, сжимающий в руках сумки с продуктами. — Стоит отлучиться в магазин… Катя, а что за слезы? — заметил Прохор. — Кто обидел такую чудесную девушку? Серега, чё за дела?

— Да есть в этом прекрасном поселке нехорошие люди, которым ничего не стоит обидеть беззащитную девушку.

— А ты где был? — удивился Прохор, отставляя в угол пакеты с едой. — Нужно было объяснить этим нехорошим людям, что беззащитных девушек не стоит обижать!

— Я и объяснил, но Катя уже расстроилась!

— Катя, не позволяйте никому портить себе настроение! А мы вам поможем! — попытался утешить нашу хозяйку Прохор. — Поверьте, когда вы улыбаетесь — вы неотразимы! Улыбнитесь, а то мы тоже сейчас расстроимся и заплачем! — Он скорчил уныло-смешную физиономию. — Вот-вот, уже лучше, — заметив, что Катя заставила себя улыбнуться, — довольно произнес он. — А мы с Серегой пойдем, покурим на крылечке, да обмозгуем, как нам со всем этим справиться.

Мы вышли на улицу и оккупировали просторную беседку, вольготно расположившуюся между фруктовых деревьев небольшого скромного садика.