Халява

— Давайте, доктор, не тяните кота за хвост! — произнес я, собираясь. — Рвите!

— Может быть лучше отмочить бинтики, Сергей Вадимович? — предложил врач.

— Мне привилегий не надо, я такой же, как все — потерплю! — Жестко отрубил я себе пути к отступлению. — Рвите!

— Ну, что ж, терпите! — Пожал плечами доктор, и резко дернул присохшую к ране марлю.

— Ек… — зашипел я, скрипя зубами. Хоть с трудом, но смог вытерпеть обжигающую боль. Открытая рана слегка закровила.

— Так, Катенька, — произнес доктор, — промокните!

Медсестра ватным тампоном промокнула кровь. Доктор поправил очки и посмотрел на мою кровоточащую голову.

— Хм, интересно, — пробурчал он себе под нос, — такое ощущение, что вашей ране никак не меньше полутора-двух недель… А судя по медицинской карте из области, прооперировали вас…

— Доктор, да на мне все как на собаке заживает! — Попробовал я отвлечь внимание врача бородатой шуткой.

Да, валить отсюда надо не позднее следующей перевязки. А то совсем местный персонал обалдеет, когда не найдет раны там, где она должна быть!

— Очень интересно, — вновь буркнул Филипп Викторович, — какая мощная регенерация. Если так пойдет и дальше, то мы вас через неделю выпишем.

— Здорово! — Постарался я изобразить радость на лице. — Страсть как не люблю в больницах лежать. Хотя, может быть, все было не так страшно, как в истории болезни написано?

— Ну, все, конечно, может быть, — не стал спорить доктор. — Я-то вашей раны не видел, а вот Константин Михайлович… Хм… — Врач запнулся, они с Катей переглянулись.

— Доктор, не тушуйтесь, я в курсе, кто такой Константин Михайлович, — пришел я на выручку Филиппу Викторовичу, — и никаких претензий к нему не имею.

— Да, кхм… хорошо, — откашлялся врач. — Спасибо вам, Сергей Вадимович! Все-таки мы тут, коллеги, друг за друга в ответе… и как бы…

— Филипп Викторович — забудем! — предложил я. — Давайте лучше, мы перевязку и осмотр поскорее закончим.

— Давайте, — обрадовано произнес врач, — тема действительно… Катенька, вы пока обрабатывайте голову, а я займусь грудным отделом.

С трудом дождавшись окончания процедуры, я облегченно вздохнул, оказавшись в палате. Пронесло! Хоть и удивлялся Филипп Викторович скорости моего восстановления, но пока ничего экстраординарного не заподозрил. Но я-то знал, что скорость моей регенерации будет только возрастать с каждым часом. И, возможно, что к завтрашнему утру от моих ран не останется и следа.

— Сергей, можно? — в палату заглянула Катя. — Вы просили заглянуть…

— Катенька, тебе всегда можно! — Я вновь залюбовался её красивой фигуркой. — Я вот о чем тебя хотел попросить: раз уж мы договорились о жилье, можно мой товарищ отвезет к тебе мои вещи? Ты во сколько заканчиваешь?

— Через два часа, — сообщила Катя.

— Отлично! Не убегай сразу — он на машине тебя подкинет… А может, и меня заодно с собой прихватите? Мне интересно посмотреть, где ты живешь… И где мне придется жить и работать довольно длительное время, — подумав, добавил я — нечего пугать девчонку раньше времени.

— Сергей, так вам же нельзя! — запротестовала девушка. — У вас строгий постельный режим! Ишь, какой резвый — только из реанимации, а уже…

— Катя-Катя, сдаюсь! — я поднял вверх обе руки. — Уж очень хочется свежим воздухом подышать! А Семен говорил — он у вас, как и все остальное, просто восхитительный. Меня Прохор аккуратно повезет… Правда-правда!

— Ну, если лечащий врач разрешит… — сомневаясь, протянула девушка.

— А насчет этого не беспокойтесь — разрешит! — самоуверенно заявил я.

— Тогда встречаемся через два часа во дворе больницы, — наконец согласилась на уговоры Катерина.

— Катенька, буду как штык! Катя, если не затруднит, позови ко мне Прохора, пожалуйста, я ему список покупок накидаю: тапочки там, зубную щетку — всего по мелочи. Он за два часа как раз обернуться успеет.

— Хорошо, — кивнула Катя, исчезая за дверью.

Оставшись один, я блаженно растянулся на кровати — перевязка меня основательно измотала.

Глава 13

Лето 1998

По прошествии двух часов я нетерпеливо топтался на полуразрушенном крыльце Нахаловской больницы в ожидании Кати. Прохор невозмутимо сидел на водительском месте новенького «гелика», покуривая в открытую форточку. Спешить ему было некуда, и он откровенно наслаждался так неожиданно свалившимся на него «отпуском» — в Москве Федор Кузьмич не даст расслабиться ни на минутку! Дела — прежде всего! А здесь, в провинции, тишина и покой! Когда еще такая лафа случиться? Я неторопливо спустился с крыльца и подошел к внедорожнику. Прохор, не спрашивая, протянул мне распечатанную пачку «Парламента» — за долгие годы «тесного сотрудничества» мы научились понимать друг друга без слов. Щелкнув зажигалкой, я прикурил сигарету и выпустил в воздух ароматную струю табачного дыма.

— Серег, — произнес Прохор, — а ведь ты на нее запал, на эту провинциалочку.

— Чё, так заметно? — не отрицая очевидного, произнес я.

— Серега, я тебя не первый год знаю, — усмехнулся Прохор, — научился определять… Хотя, признаюсь честно, ты в последнее время странно себя ведешь… И это при условии, что я знаю о кое-что о тебе, о чем другие даже не догадываются.

— Эх, Проха, если бы ты знал о всех моих странностях — ты бы, наверное, меня понял. Хотя, в последнее время я сам себя понять не могу!

— Серый, не надо мне о твоих странностях ничего больше знать, — «испугавшись», умоляюще произнес Воронин. — Меньше знаешь — крепче спишь! Мне и своих заморочек «за глаза»!

— Не ссы, дружище! — Я по-приятельски хлопнул Прохора по плечу. — Эти тайны я никому не доверю! Со мной умрут…

— Умрут⁈ — фыркнул Воронин. — Ты же бессмертный сукин сын! Не-е-е, мучиться тебе до скончания веков!

— Типун тебе на язык! — выругался я, сплюнув через левое плечо. — Нет, помирать я, конечно, не хочу, но и мучиться тоже как-то не с руки. Вот отдохну, поживу обычной жизнью…

— Так ты обратно возвращаться не собираешься?

— Нет, — ответил я, — по крайней мере, в ближайшее время. Поживу здесь полгода — год, мозги прочищу… А там видно будет.

— Как знаешь, — не стал меня отговаривать Прохор, — тебе виднее. Хотя с твоими мозгами прозябать в этой дыре… — покачал он головой. — Не знаю…

— Устал я, Прохор, — поделился я наболевшим. — Просто сил никаких не осталось!

— Оно и понятно, — согласился Воронин. — Постоянно жить и работать в таком темпе… Я вон, и то вымотался…

— Так, может, и ты со мной? Здесь? Дух переведешь.

— Нет, как я Кузьмича оставлю? Он хоть и крепкий старик, но годы-то уже не те! Потусуюсь тут с тобой еще недельку-другую — и обратно.

— Как знаешь. — Не стал я уговаривать приятеля, хотя мог бы — у него свои обязательства и ответственность. Он уже не тот гопник, которого я встретил в начале девяностых по приезду в столицу. Давно не тот. На него можно положиться в трудной ситуации. Как говорит мой старик — с таким и в разведку можно.

Наконец, проскочив сквозь большие двери центрального входа с давно немытыми стеклами, на крыльцо выскочила Катя. Я вновь невольно залюбовался миниатюрной ладной фигуркой молодой медсестры, её густыми черными волосами, которые лениво трепал легкий ветерок. Поправив невесомое льняное платьице веселой расцветки, она легко сбежала по выщербленным ступеням и остановилась рядом с «геликом».

— Какая у вас серьезная машина, — прощебетала она, окинув взглядом брутальное чудо европейского автопрома.

— Да мы и сами парни серьезные, — солидно произнес Прохор, поворачивая ключ зажигания.

Вжикнул стартер, мощный движок слегка дернулся, а затем ровно заурчал, набирая обороты.

— Прошу, — я открыл пассажирскую дверь внедорожника и протянул Кате руку.

Она слегка оперлась на неё и, наступив на рифленую стальную подножку, вспорхнула в салон. Я захлопнул дверь, обошел «гелик» и уселся на пассажирское сиденье рядом с Катей.