Бросок Венеры

Копоний оказался рослым человеком, чьё продолговатое лицо с резкими чертами украшал крупный нос. Даже сидя, хозяин дома распространял вокруг себя атмосферу значительности. Его вьющиеся волосы, тёмные посередине, но седые на висках, были коротко острижены. Одежда и манеры Копония не уступали изяществом кабинету, где мы сидели.

-Полагаю, тебя интересует Дион, - начал разговор Копоний.

-Почему ты так думаешь?

-Ну, Гордиан, я же знаю твою репутацию. А ещё я знаю, что сын Бестии обвинил Марка Целия в попытке отравить Диона. Поэтому, если ты приходишь в дом, где философ погиб, то догадаться о причине твоего визита нетрудно. Чего я не знаю – так это прислал ли тебя молодой Бестия для обвинения, или же Целий для своей защиты.

-На самом деле - ни один из них.

-Тогда это загадка.

-Но не для всех, - ответил я, подумав о жене Лукцея. – Если я ищу истину – так ли важно, кто мне это поручил?

-Большинство людей даже в поисках истины имеют какой-то личный мотив. Месть, безопасность, власть…

-Правосудие. Для Диона.

Копоний поставил свою чашу на стол и сложил руки на коленях.

-Как-нибудь, когда у меня будет побольше времени, нам с тобой стоит побеседовать о слове «правосудие» - увидим, найдём ли мы ему определение, которое устроит нас обоих. Пока же я удовлетворюсь таким: ты имеешь в виду, что ищешь истину ради изобличения убийцы Диона. Цель вполне понятная, но не думаю, что смогу помочь тебе в этом.

-Почему?

-Я не могу сказать тебе то, чего не знаю.

-Возможно, ты знаешь больше, чем думаешь сам.

-Ещё одна загадка, Гордиан?

-Жизнь полна загадок.

Копоний вперил в меня пристальный взгляд.

-Как я понимаю, обвинения против Целия включают в себя нападения на египетское посольство и попытку отравления Диона в доме Лукцея. О том, что произошло под моей крышей, там не говорится.

-Формально так оно и есть. Но обвинение намерено сосредоточиться на попытке отравления, и трагедия в твоём доме будет использована как дополнительная деталь.

-Значит, ты и в самом деле работаешь на обвинение, - по лицу Копония скользнула лёгкая улыбка. – Не пойми меня неправильно. Если ты пришёл сюда задавать вопросы, я ничего не имею против. Я уже прошёл через всё это во время суда над Асицием. Я сообщил обеим сторонам всё, что знал – но ни одной из них это не пригодилось. Очевидно по крайней мере одно: убийцы не оставили никаких улик. Против Асиция не было доказательств, одни только слухи. Да, все знают, что он имел касательство к этому делу – так же, как все знают, что за этим стоит царь Птолемей. Но доказательств предъявлено не было, и в моём доме ты их не найдёшь.

-И всё же я хотел бы знать о том, что здесь произошло.

Копоний отхлебнул вина и снова уставил на меня взгляд своих кошачьих глаз.

-Я был знаком с Дионом в Александрии, - сказал он наконец. – Несколько лет назад мы с братом провели там какое-то время. Гай, человек практического склада, изучал рынок зерна. Ну а меня влекли к себе ступени храма Сераписа, где философы дискутируют об истине, справедливости, тайнах мироздания. Там я и встретил Диона.

-Я встретил его там же, - отозвался я.

Копоний вскинул брови:

-Ты знал Диона в Александрии?

-Недолго – и очень давно. Я был весьма юн. Моё обучение у Диона было чисто неофициальным.

Копоний сразу понял меня.

-Значит, ты был одним из тех юношей, слишком бедных, чтобы оплатить обучение, которые толпятся на ступенях, надеясь попасться на глаза какому-нибудь философу. «Бедняки от философии» - так их называл Дион.

-Что-то вроде этого.

-Ничего постыдного в таком поведении, разумеется, нет. Напротив, чем труднее путь к мудрости, тем больше чести приносит её достижение. А мои отношения с Дионом, полагаю, были более формальными, чем твои. К тому времени он уже блистал на высотах Академии, и редко появлялся у библиотеки – я его там встретил, как выяснилось, чисто случайно. Несколько раз я приглашал его на обед со мной и Гаем, в том доме, который мы снимали в римском квартале. Дион знал наизусть всех греческих мыслителей. Он был готов много часов подряд рассуждать о законах восприятия и рациональном мышлении. Гай бы зевнул и отправился спать пораньше – но я бы слушал его до рассвета.

-Твой брат не интересуется философией?

Он улыбнулся:

-Не особенно. Но им с Дионом удалось найти общие интересы. И я остался в стороне, когда они вдвоём отправились в Ракотис на поиски приключений, - Копоний многозначительно поднял бровь.

-Мне Дион никогда не казался искателем приключений.

-Тогда ты не знал Диона так, как знал его я, а тем более Гай.

-Что ты имеешь в виду?

-Дион был намного старше моего брата, но его аппетиты всё ещё оставались достаточно сильны. Он любил показывать Гаю то, что называл «тайнами Александрии».

- Срывай плоды, пока они не созрели, - пробормотал я.

-Что-что?

-Кто-то сказал мне эти слова – и тоже применительно к Диону.

-Спелость плода – вопрос вкуса. А что касается Диона, он предпочитал не срывать плоды, а сбивать их.

-Я не понимаю.

Кошачий взгляд Копония снова упёрся в меня.

-Кое-кто счёл бы особые пристрастия Диона пороком, признаком неустойчивости жизненных соков в его теле. Сам я никогда не потакал своей плоти. Я живу разумом, и такая жизнь представляется мне идеальной. С моим характером я часто испытываю соблазн осудить какие-то человеческие слабости, но не поддаюсь ему, особенно если речь идёт о моих друзьях. Не забывай: хотя по крови Дион был греком, его насквозь пропитал египетский дух. Подобные люди в большей степени принадлежат земле, чем мы, в них больше плотского, они грубее и примитивнее нас. Они проявляют снисходительность к вещам, совершенно нетерпимым для нас. С одной стороны, Дион имел ясный и логический ум, но при этом он мог в состоянии экстаза вообще забыть о разуме. И если он порой получал удовольствие от вещей, которые мы с тобой могли бы счесть жестокими или непристойными…

-Всё равно не понимаю.

Копоний пожал плечами.

-Да какая разница? Человек мёртв. От него осталось его философское учение и служение своей стране. Многим ли довелось получить такой прекрасный памятник на свою могилу?

Он встал и прошёлся по комнате, касаясь ладонью бюстов, стоящих у стены.

-Но ты пришёл сюда говорить не о жизни Диона, а о его смерти. Ты хочешь знать, как это произошло?

-Я знаю основные факты – да их, как ты верно заметил, все знают. Но самая чистая вода в ручье – у истока. Я хотел бы услышать от тебя или кого-нибудь из твоих домашних рассказ о событиях той ночи.

-Тогда сейчас припомню… - он остановился перед бюстом Александра. – В тот вечер я был здесь, в этом кабинете, когда Дион вернулся в дом. Я только что поужинал в одиночестве, и пришёл сюда, чтобы почитать. В коридоре хихикали несколько молоденьких рабынь. Я позвал их к себе и спросил о причине веселья. Они ответили, что мой гость пришёл в женском наряде.

-А прежде он так не одевался?

-Вероятно, одевался – когда приходил и уходил из дома без моего ведома, вместе с тем маленьким галлусом, который постоянно навещал его. В этом доме Дион жил очень замкнуто. Он постоянно сидел в своей комнате, заперев дверь. Даже не ел вместе со мной. Когда он попросил у меня приюта, я надеялся на просвещённые беседы, какие мы вели в Александрии, надеялся, что за обедом мы будем обсуждать философские или политические вопросы. Его отчуждённость меня разочаровала, и, пожалуй, вызвала раздражение.

-Он был очень сильно испуган.

-Да, я это заметил. Поэтому я оставался чужим для него. Что ж, если ему хотелось целыми днями просиживать в своей комнате или выходить из дома тайком от меня – я слова не говорил. Знай я заранее, чем это кончится, наверное, предпринял бы какие-то шаги. Хотя не уверен.

-За Дионом шла охота. Ты, наверное, знал о грозящей ему опасности.

-Конечно. Поэтому я каждую ночь ставил сторожа у дверей. Но всё равно я и представить не мог, что кто-то ворвётся в мой дом и совершит подобное злодеяние. Это казалось невероятным.