Бросок Венеры

-А хозяин этого дома, Луций Лукцей – при всей своей любви к философии и при всём своём презрении к Птолемею – друг Помпея!

-Тебе известно, как отрава попала в дом?

-Чуть раньше в тот же день к Лукцею заходил Публий Асиций. Красивый молодой человек – когда он выходил из дома, я увидел его и спросил у Лукцея, кто это. И в ту же ночь мой раб был отравлен. Наутро, покинув дом Лукцея, я навёл справки об этом человеке. Оказалось, Асиций – юноша весьма легкомысленный, забавляется поэзией и вином – но также и политикой, причём твёрдых принципов у него нет. Он готов на всё, чтобы угодить влиятельным людям, которые могли бы помочь ему в политической карьере.

Я вздохнул:

-Ты только что описал целое поколение молодых римлян, учитель. Очень многие из них готовы и на убийство – как, возможно, и этот Публий Асиций. Но если человек находился поблизости от места преступления – это ещё не значит…

-Асиций, говорят, должен Помпею очень крупную сумму.

-Но и это…

-Ты сам видишь, Гордиан, возразить тебе нечего. Цепочка вновь приводит нас к Помпею, а через него – к царю Птолемею.

-А с хозяином, этим Лукцеем, ты делился своими подозрениями?

-Да, и именно тогда, когда мой дегустатор корчился на полу! Я потребовал, чтобы Лукцей пришёл засвидетельствовать это преступление. И я же настоял, чтобы он сам выяснил, как именно был отравлен мой суп.

-И что же он ответил?

-Он был потрясён – хотя, скорее всего, притворялся. Лукцей пообещал, что лично допросит каждого из своих домашних рабов, в случае надобности применит пытку. Наверное, он так и сделал, а может, и нет. Наутро я покинул этот дом – ничего мне так не хотелось, как оказаться подальше от него. Лукцею я сказал, что остановлюсь в доме Тита Копония, но он так и не связался со мной.

Молчавший всё это время Тригонион вежливо кашлянул.

-Уж если ты едва ушёл живым из дома Лукцея – было бы мудрее не говорить ему, где ты собираешься поселиться, - галлус состроил такую гримасу, после которой следовало бы ждать очередной колкости; однако в его словах и в самом деле был смысл.

-По-твоему, я должен был вести себя как беглец или преступник? – вскинулся Дион. – Перебегать из тени в тень, надеяться, что меня не заметят, и молиться, чтобы люди обо мне забыли? Как видишь, чтобы пройти по улице днём, я прибег к этому постыдному маскараду – думаешь, такого позора ещё не достаточно? А бегать и прятаться я не стану. Поступи я так – и Птолемей сможет торжествовать победу. Неужели ты не понимаешь? Только я остался от тех ста, что приехали сюда вступиться за граждан Александрии и царицу Беренику. Если страх заставит меня исчезнуть и умолкнуть – это всё равно, как если бы я не приезжал в Рим. Всё равно, как если бы я был мёртв!

Дион снова задрожал и заплакал. Я видел, какие усилия он прилагал, чтобы сдерживать слёзы. За последние месяцы ему выпало много страданий, он видел настоящие ужасы – а итогом стали только горечь и стыд. Его упорство стало уже пугать меня.

-Но чего ты хочешь от меня, учитель? – спросил я. – Не в моих силах заставить Сенат прислушаться к тебе. Я не могу вынудить Помпея отказать в поддержке царю Птолемею. Не могу я и воскресить погибших, или наказать предателей.

Я ждал ответа Диона, но он, видимо, ещё не нашёл нужных слов. Поэтому я продолжил:

-Возможно, ты хочешь, чтобы я открыл в этом деле истину и предъявил её римскому правосудию. Чаще всего люди приходят ко мне именно за этим. Но для тебя в этой истории, кажется, никаких тайн нет – ты и так всё знаешь. Не думаю, чтобы тебе требовались мои услуги. Ну а если ты хочешь улик, чтобы обвинить Птолемея в убийстве, то вряд ли римский суд может судить дружественного нам иностранного монарха. Кроме того, царь, как мы оба знаем, не мог действовать без поддержки в Сенате – а значит, мы уязвимы и с этой стороны. Если же ты думаешь предъявить обвинения Помпею, я тебе настоятельно советую подумать ещё раз. У него, конечно, есть враги, их более чем достаточно – но ни один из них не отважится открыто напасть на него в суде, какие бы веские улики ни были у него на руках. Помпей слишком силён.

Я нахмурил брови

-Или, возможно, твоя цель – Публий Асиций, который пытался тебя отравить? Если он и в самом деле принуждал к этому рабов Лукцея, то твои шансы не так уж малы. При условии, что Лукцей, вопреки твоим подозрениям, всё же не человек Помпея, и он позволит своим рабам дать показания против Асиция. Да, такой суд мог бы быть очень полезен. Публий Асиций не может быть крупной фигурой, иначе бы я о нём что-то о нём слышал – а значит, до него можно добраться. Судебный процесс против него мог бы привлечь к тебе внимание народа и вызвать сочувствие. Но даже в этом случае…

-Нет, Гордиан, - отозвался Дион. – Процесс мне не нужен. Думаешь, я могу ждать от римского суда справедливости? Я пришёл к тебе, чтобы спасти свою жизнь – чтобы иметь возможность продолжить моё дело.

Я закусил губу.

-Учитель, я не могу дать тебе убежище в своём доме. Во-первых, я не в состоянии гарантировать твою безопасность. Своим домашним рабам я вполне доверяю – но против тех убийц, которые за тобой охотятся, они слабая защита. Кроме того, я не могу подвергать опасности мою семью. У меня есть жена, учитель, и юная дочь…

-Нет, Гордиан, я даже на одну ночь не прошу у тебя приюта. Мне нужно, чтобы ты помог в труднейшем из вопросов: кому я могу доверять, а кому нет. Говорят, у тебя есть талант отыскивать правду. Говорят, у тебя для этого есть особое чувство – как у других людей есть обоняние и вкус. Ты говоришь, что правда часто бывает бесполезна, но сейчас она могла бы спасти мне жизнь. Насколько я могу верить своему новому хозяину, Титу Копонию? Я познакомился с ним в Александрии. Он богат, образован, изучал философию – но могу ли я доверить ему свою жизнь? Не предаст ли он меня? Не окажется ли орудием Помпея? Ты ведь умеешь узнавать такие вещи.

-Пожалуй, да, - осторожно ответил я, - но на деле задача сложнее, чем ты думаешь. Если бы ты просил меня отыскать украденное кольцо, или узнать, убивал ли богатый торговец свою жену, или установить происхождение письма с угрозами.… Такие дела просты и сравнительно безопасны. Но если я займусь твоим делом, то неизбежно окажусь в поле зрения весьма влиятельных персон…

-Ты говоришь о Помпее, - напрямую заявил Дион.

-Возможно, мной заинтересуется и сам Помпей, - я нервно почесал бороду. – Учитель, я бы не хотел показаться тебе трусом, боящимся задеть каких-то важных людей. В прошлом я рисковал выступать против настоящих львов, когда это от меня требовалось. Это был диктатор Сулла, когда я расследовал дело Секста Росция. Это был Марк Красс, когда он собирался истребить целую фамилию рабов. Даже и Цицерон, когда он, будучи консулом, злоупотреблял своей властью. По счастью, мне ещё никогда не приходилось переходить дорогу Помпею. Не хочу я этого делать и сейчас. Человек с годами становится старше, и при этом мудрее – а значит, и осторожнее.

-Значит, ты не поможешь мне? – отчаяние в его голосе заставило меня почувствовать стыд.

-Если бы предстоящая мне поездка была не такой важной… - Я пожал плечами. – Но мне необходимо увидеться с моим сыном Метоном. Он служит в Галлии, под командованием Цезаря, и я уже много месяцев не видел его. А сейчас Цезарь стоит на зимних квартирах в Иллирии – это далеко, но намного ближе, чем Галлия. Он там будет совсем недолго, и я не могу упустить возможность встретиться с ним.

-Да, я понимаю, - ответил Дион.

-В иных обстоятельствах я бы посоветовал тебе обратиться к моему старшему сыну, Экону. Он вдвое умнее, чем когда-либо был я – но и он вместе со мной едет к Метону. Мы оба будем отсутствовать в Риме до конца месяца, а возможно, и дольше. Ведь зимние путешествия крайне непредсказуемы, ты сам понимаешь… - мне и самому эти слова казались пустыми. Я поёрзал на своём стуле, и вдруг почувствовал, что в комнате очень жарко. – Конечно, когда поездка будет позади – то есть, когда мы оба вернёмся в Рим…