Страница 53 из 84
— Да, шахтер,— ответил болезненный детина.— Да, из этих мест. Как дела? А разве не знаете?
И вместе с женой, почти слово в слово, они в один голос сообщили, что ои четыре месяца пробыл без работы. И что его только что наняли — на два месяца. Те четыре месяца страха и смятения еще оставались с ними, и они уже заглядывали через два месяца вперед, боялись будущего.
Взгляд парня был смущенно-затравленный, и в нем Американист прочел: чего привязались? Какой мне от ваших расспросов прок? Лучше сказали бы, что будет дальше?
Но он не мог ответить, что будет дальше с этим молодым человеком, с его женой и сыном, счастливо дрыгающим ножками в коляске, и прекратил расспросы. Нужным ему, журналисту, штришком он запасся. А дальше шло не профессиональное, а чисто человеческое. И по-человечески он не хотел, не имел права растравлять чужие раны. И худой горбоносый Стив, хотя его и послали помочь русскому репортеру, тоже не хотел растравлять раны своего земляка перед человеком из другой страны и другого мира.
Вечером накануне отлета Американиста из Чарлстона Нэд закатил в его честь прием в частном клубе, находившемся на холме, в уединенной части города. Да, есть такое выражение - to throw a party, что и означает по-нашему закатить прием.
В Чарлстоне, как и в любом мало-мальски уважающем себя американском городе, был свой частный клуб, и в нем, платя ежегодные взносы, состояли членами не репортеры вроде Стива, а видные состоятельные горожане. Вместе с Нэдом Американист однажды уже побывал в этом клубе в субботний летний день, когда там было шумно, людно, празднично, все знали друг друга и обменивались приветствиями, а с веранды открывался красивый вид на зеленые луга, поля для гольфа и на близлежащие горы. Теперь, ноябрьским вечером, доводь- по-таки вместительное здание с холлами, гостиными, баром и рестораном казалось пустым и за окнами была всего лишь тьма.
Нэд Чилтон, однако, сделал все, чтобы оживить клуб и скрасить последний вечер. На гостя из Москвы он пригласил десятка три своих друзей и знакомых, к услугам собравшихся был для начала бар с барменом и полным набором напитков, включая, конечно, водку «Столичная», креветками, сосисками, сыром и прочими закусками. (Не скупясь на затраты, Нэд заказал из Нью-Йорка даже русскую икру, но сказались изъяны американского сервиса — ее не доставили вовремя.) Потом внизу в отдельном кабинете, он угощал своих гостей вкусным обедом, тоже включавшим одно русское блюдо — борщ холодный — на американский лад. И после обеда — снова бар и «послеобеденные» напитки, коньяки, ликеры.
Но главным угощением щедрого Нэда были сливки чарлстонского общества. А для них, сливок, более редким, чем холодный борщ, блюдом был человек из Москвы.
Сам Нэд в черном мохнатом блейзере с нашивкой яхтсмена на нагрудном кармане подчеркнуто держался в стороне, уступив авансцену почетному гостю. Американист стоял среди собравшихся, и чарлстонцы один за другим подходили к нему поздороваться, представиться и поговорить. И каждый начинал с вопроса о том, как это человека из Москвы угораздило попасть в Чарлстон.
— Я работал корреспондентом в Нью-Йорке и Вашингтоне, а теперь приехал в Штаты на некоторое время и вот решил заглянуть в Чарлстон, где не раз бывал,— объяснял каждому Американист.
Вот перед ним стоял молодой человек тридцати лет с мягкой, располагающей улыбкой под темными густыми усами — адвокат, которого только что избрали в конгресс по одному из западновирджинских избирательных округов, от демократической партии. Оп уже собирал чемоданы, чтобы к январю перебраться в Вашингтон, и теперь даже через москвича, когда-то жившего в Вашингтоне, пытался представить, какой будет его новая жизнь конгрессмена в столице.
— Я работал корреспондентом в Нью-Йорке и Вашингтоне, а теперь…
Это Американист объяснял свое появление в Чарлстоне другому человеку, краснолицему промышленнику, владельцу завода металлоизделий. Жена промышленника стояла рядом в костюме из светло-сиреневой замши. Успев подвыпить и горячась, промышленник изливал душу: стальной бизнес — в ужасном положении, сталелитейная промышленность работает лишь на сорок процентов мощности. А кто виноват? — профсоюз сталелитейщиков. Они добились коллективного договора, по которому взяли обязательство двенадцать лет не прибегать к забастовкам, но зато каждый год они требуют теперь повышения зарплаты. Знаете, сколько они сейчас получают в час? — двадцать долларов. Попробуйте с такой дорогой рабочей силой выдержать конкуренцию японцев или западноевропейцев…
— Я работал корреспондентом в Нью-Йорке и Вашингтоне…
Все-таки и негры в Чарлстоне водились. И вот один из них, высокий и красивый, с проседью в черной шевелюре, знакомится с Американистом — президент запад- новирджииского колледжа, в котором учатся четыре тысячи студентов, из них двадцать процентов — чернокожие. Колледж, оказывается, был создан в конце пятидесятых годов, когда развертывалась борьба против расовой сегрегации. Его нынешний президент родом из штата Техас, работал в Атланте, штат Джорджия, и, наконец, добрался до Чарлстона.
Я работал корреспондентом в Нью-Йорке и Вашингтоне…
Все-таки и негры в Чарлстоне водились. И вот один из них, высокий и красивый, с проседью в черной шевелюре, знакомится с Американистом - президент западновирджинского колледжа, в котором учатся четыре тысячи студентов, из них двадцать процентов - чернокожие . Колледж, оказывается, был создан в конце пятидесятых годов, когда развертывалась борьба против расовой сегрегации. Его нынешний президент родом из штата Техас, работал в Атланте, штат Джорджия, и, наконец, добрался до Чарлстона.
— Я работал корреспондентом…
Особо выделяя своего близкого друга, Над подвел к Американисту широкогрудого гиганта с красавицей женой, кокетливо вертевшей лицом, чтобы гость наилучшим образом мог оценить ее острый носик и прекрасные зубы, открытые в радостной улыбке. Нэд говорил, что летом следующего года двумя супружескими парами они хотели бы проехать «сибирским экспрессом» через весь Советский Союз. «Ведь это самый большой в мире сухопутный маршрут, не так ли? Сколько суток он занимает? И как ты посоветуешь, Стэи, откуда лучше начать — от Москвы и ехать до Находки или сесть в Находке и двигаться с востока на запад?» План путешествия включал также Западную Европу и Японию, но они пока не решили, откуда начинать.
— Я работал…
Мужчина с усами, трубкой и проницательным прищуром мохнатых глаз занимал пост председателя верховного суда штата Западная Вирджиния и сразу же начал спор об «открытом» и «закрытом» обществе.
Кроме того, были уже знакомый нам президент Чарл- стонского университета, один старый мудрый адвокат — Друг Нэда, которого и раньше встречал Американист, Дон Марш с его симпатичной умной женой и другие. Но не было, разумеется, профсоюзников, безработного из фудмаркета в Кэбин-крик. Отсутствовал и раввин Кохлер.
Так Американист расширил благодаря Нэду свое представление о разрезе чарлстонского общества, и общество, подогретое напитками в баре, переместилось в отдельный кабинет за обеденный стол, где Нэд, враг длинных речей, сказал всего лишь несколько слов насчет желательности пристойных отношений между американцами и русскими и предложил выпить на здоровье, произнеся эти два слова по-русски и объяснив их значение другим гостям. Американист ответил ему в топ. Его усадили между красавицей женой гиганта и замшевой светло- сиреневой женой промышленника, и первая все показывала в улыбке прекрасные зубы, а вторая, подкрепившись, как и ее муж, напитками, все делилась своими московскими впечатлениями: люди —теплые, но почему- то неохотно разговаривают с иностранцами. Верховный судья, сидя через стол, в унисон разговорчивой даме развивал тему «открытого» и «закрытого» общества…