Лазутчик и крот

— Ты говорил об этом с командованием?

— В этом и есть самая большая загвоздка. Один из командующих, родной дядя того негодяя, что убил Йону. Они там все в сговоре. Командир лучников, один из доверенных людей полководца, которого втихомолку называют Зверь. Он творит там такой произвол. Я поэтому и попросился перевестись. Был не в силах терпеть, все то, что они там вытворяли. В конце концов меня отправили в военную академию. Я пытался достучаться до командования здесь в Кихшо. Но в академии меня предупредили, что если я не прекращу, меня бросят в темницу. Вот так я и вынужден прозябать с самым мелким жалованием, как подмастерье у наших бывших учителей. Затачиваю мечи для тренировок, разгребаю дерьмо в конюшнях. Но я ничуть не жалею… Разве только о том, что мне не справиться с произволом… Особенно, когда они все заодно, — глубоко вздохнул Виндекус.

— Я могу тебе помочь. У меня теперь есть кое-какое положение.

— Я слышал, что ты открыл свой собственный банк, — сказал Виндекус с небольшой усмешкой. — Думаешь небось, что теперь ты и впрямь на вершине. Только какое отношение это имеет к нашему командованию? Он встал из-за стола и не попрощавшись, вышел из ночной едальни.

К Дарею подошла Бабочка. Она облокотилась на его столик выставив свою задницу к проходу.

— Привет лазутчик. Я смотрю ты уже пообщался с Виндекусом. Парень совсем плох стал. Все ему мерещатся какие-то тайные заговоры.

Около стола прошли несколько молодых забулдыг. Один из них шлепнул Бабочку по заднице и сказал: «Хватит трещать. Пошли трахаться!»

— Я думал ты теперь замужем за Толстяком? — спросил Дарей у Бабочки.

Та немного похлопав накрашенными ресничками ответила:

— Ну гулять-то он мне по ночам разрешает. Остальное я надеюсь останется между нами. Нехорошо сдавать свою бывшую любовницу.

Бабочка отправилась к выходу виляя своей задницей. Дарей остался один. Просидев еще с полчаса за большим кубком воды, он никак не мог выкинуть из головы Марию. Решив проветрить свою голову, он вышел на улицу. Вокруг была темень. Редкие компании ржали в злачных углах центрального рынка. Дарей пройдясь вдоль рядов, заметил каких-то незнакомцев у себя за спиной. Похоже за ним следили. Он обернулся, пытаясь узнать в чем дело. Ничего. Незнакомцы словно растворились в ночи.

Дарей начал размышлять о разговоре с Виндекусом: «Парень не врет. Он всегда был честен. Я знаю его с детства. Однажды он поколотил нас с Йоной за украденные из фруктовой лавки апельсины. Он вернул все до единого. Но когда к нему обратился с расспросами стражник, он никого из нас не сдал. Произвол лучников в Благолесье нельзя вот так оставлять. Каждый должен ответить за убийство Йоны. На днях лично зайду в академию и потрещу с командующим о том о сем. Пусть только посмеет угрожать мне темницей! Не пройдет и дня и он сам окажется в кандалах! Пора и мне воспользоваться кое-каким положением, во имя справедливости!»

Он вернулся домой и проспал до утра. Ему снилось, как он летит словно птица над пшеничным полем. Внизу шла смертельная драка. Он увидел себя. Два Дарея атаковали друг друга мечом. Только у одного в руках был обычный, а у второго колдовской.

Проснувшись, он одел свои лучшие льняные штаны. Застегнул пуговицы шелковой рубахи и накинул кожаную жилетку расшитую золотом. Последняя была подарком от Иззи Хитрого.

Дарей пришел в банк поздним утром. По дороге, он несколько раз оглядывался через плечо. Ощущение слежки преследовало его снова и снова. Никого. Ему даже пришлось извиняться, когда он взял за грудки слепого продавца рыбы, приняв того за заговорщика с топором. Когда бедный старик, только всего-то отрубив хвост и голову, хотел предложить ему куски на пробу.

Просителей и клиентов у Дарея намечалось много. Он договорился принять их во второй половине дня. В полдень неожиданно зашел Нори. Что очень удивило Дарея. Он никогда его прежде не видел в банке Полуострова. Но сейчас Нори пришел с какой-то срочной работенкой, о чем тотчас сообщил:

— Тебе нужно ехать на виллу Геррлая и помочь разрешить ему один деликатный вопрос.

— Геррлаю? — удивился Дарей. — Я думал вы с ним не ладите.

— Все течет, все меняется, — задумчиво произнес Нори. — Только поторопись, а то глядишь он найдет кого другого.

— Могу я к тебе обратиться с просьбой?

— Смотря о чем.

— Это касается командира военной академии. У него возникло разногласие с моих хорошим другом. Я бы хотел получить от тебя поддержку.

— Военной академии говоришь, — сказал Нори несколько отстранено. — Геррлай имеет там некоторое влияние. Так что обсудишь свой вопрос с ним.

Отложив все дела, Дарей поехал к Геррлаю. Он надеялся получить от него указания, решить вопросы касающиеся произвола военных командиров, а затем вернуться к своим просителям и клиентам. Ему казалось, что все это займет совсем немного времени. Но он ошибся. Стражник Геррлая пустил его во внутренний двор и усадил на лавку. Дарею пришлось ждать почти до вечера. Он несколько раз порывался уйти, но внутри сада никого не было. Дверь ведущая на веранду была заперта, а внутренний двор закрыт на засов. Не найдя в саду даже слуг Дарей насторожился. Он несколько раз звал стража, но никто не откликнулся. Наконец-то дверь ведущая на веранду отворилась. Из нее показался стражник, провожающий к выходу старика Златника. Последний не обратил никакого внимания на приветствие и поспешил к выходу. Казалось, что старик не хотел показывать виду, что знаком с Дареем.

Через несколько минут объявился Геррлай, он велел следовать своему гостю за ним. Они прошли через сад и покинули виллу с заднего двора. На улице их ждала запряженная телега, нагруженная какими-то драгоценностями. Спереди сидел возничий. Его голову покрывал капюшон. Геррлай вместе с Дареем уселись на правом краю телеги. Только сейчас было видно, что среди драгоценностей очень много фиолетового жемчуга. Геррлай отдал приказ и телега тронулась в направление гор. Дарей никогда не ездил этой дорогой, хотя всю жизнь прожил в Кихшо. По поводу горных вершин примыкающих к городу ходили разные таинственные слухи. Некоторые из них были детскими страшилками, но в основном говорили, что там обучают каких-то воинов и колдунов, для борьбы с демонами. Так или иначе, многие горные тропы, примыкающие к Кихшо с севера, были закрыты для жителей. Нарушившим запрет грозила смертная казнь. Дарей помнил правило с самого детства. Все учителя в городе вдалбливали его своим ученикам наряду со счетом и алфавитом.

Лазутчик немного занервничал, когда они проехали один из каменных столбов. На нем большими буквами было высечено слово: «Нельзя!» Все, как проходили еще на первом году обучения в школе. Особо волнительно было, когда на дороге то тут, то там, встречались стражники в закрытых темных доспехах. Точно такие же, как и в Долине вилл.

Геррлай заметивший волнение Дарея, проговорил с невозмутимым спокойствием:

— Для нас запреты ни к чему.

— Для нас? — спросил Дарей.

Геррлай ничего не ответил. Они проехали целый час не произнеся ни слова. Наконец-то Дарей не выдержал невозмутимого молчания своих попутчиков и спросил у Геррлая:

— Куда именно мы едем?

— Увидишь.

— Нори просил меня помочь тебе с каким-то деликатным делом. Он не сказал, что придется выполнять работенку в запретных горах.

Геррлай посмотрел на него пристальным взглядом и произнес:

— Помочь ты должен не мне, а Кроту. Так что для начала мы заедем к нему в гости.

— Кроту? — произнес Дарей, стараясь сделать вид, что впервые слышит о нем. Он помнил предостережение Нори.

— Хватит валять дурака, — сказал Геррлай и улыбнулся. — Мне сказали ты слышал о нем.

— Может быть слышал, а может и нет, — невозмутимо ответил Дарей.

— Хороший ответ, — заключил Геррлай, улыбнувшись еще раз.

«Хороший ответ...» — Дарею вспомнилось, как часто его мать повторяла эту фразу. Перед его взором встал небольшой домик на ферме, где он воспитывался вместе со своей старшей сестрой. Она вышла замуж когда Дарею еще не было и десяти. Что случилось за два года до этого, он всеми силами старался забыть. Одним осенним днем его мать умерла. В деревне, где жили ее родственники, разразилась смертельная эпидемия. К ней примешался голод. Никто не хотел рисковать своей жизнью и вести продовольствие в несчастную деревню на севере Полуострова. Его мать поехал одна, с телегой нагруженной съестными припасами. Через несколько дней после возвращения домой, она заболела. Несмотря на то, что отец нанял лучшего лекаря в окрестностях, спустя месяц она скончалась.