Как выйти замуж за принца

Он сдержал слово. Как только к своему удовлетворению он освободил её от плюща, он сказал:

– Попробуйте сейчас. – Он крепко, как в тисках, держал её предплечье, пока она неуверенно выпрямлялась.

Встав, она поняла, что её правая нога ощущается словно из ваты, и она бы упала, если бы он не держал её.

– Простите. Глупо, но я отсидела ногу.

– Неудивительно. Дайте себе время.

Её руку он не отпускал. Белла была ему за это очень благодарна. Она чувствовала, что дрожит.

Казалось, он это заметил.

– Я думаю, вам лучше присесть. И что-нибудь выпить, чтобы вам стало лучше.

Она, улыбнувшись, покачала головой.

– Я давно потеряла своё шампанское.

– Я нет. Возьмите моё.

Он провёл её мимо высоких банановых кустов и ароматных цитрусовых деревьев. У него, похоже, глаза как у кошки, думала Белла, колеблясь между благодарностью и злостью на саму себя.

Он явно знал, куда идёт, хотя и не жил здесь. Проведя её вдоль полукруглой каменной стены, он немногословно заметил:

– Фонтан на три часа, – после чего они добрались до ратановой софы с огромными подушками.

– Пожалуйста.

Белла шлёпнулась на подушки, как будто у неё в теле не было ни одной целой косточки.

– Не понимаю, что со мной такое. Я почти год имела дело с разными жуткими крабообразными и тропическими ураганами.

– Я впечатлён, – заметил он дружески.

– Нет, не впечатлены. Да и почему? Просто… обычно меня так просто не опрокинуть.

– Вероятно, вы так же нечасто разрушаете сады хозяев дома?

– Сейчас вы надо мной смеётесь!

– Да. Вас это немного задевает?

Белла покачала головой. Потом она поняла, что он, вероятно, не может этого видеть, и сказала:

– Нет, не задевает. Кроме того, вы имеете полное право насмешничать. То есть после того, как я вас стукнула.

– Вы очень справедливы. – В его голосе ощущалась улыбка. – Как вы сейчас себя чувствуете?

На какой-то момент Белла задумалась.

– Немного странно, честно говоря.

– Я принесу вам шампанского.

Он легко прошёл сквозь тёмный дворик. Она внимательно вслушивалась, но он, очевидно, не задел ни кадки, ни веток. Когда он вернулся, она с благодарностью взяла бокал шампанского, который он ей протянул, но при этом вздохнула.

– Мне бы хотелось, чтобы я тоже так могла.

Он улыбнулся.

– Что именно? Торопиться?

– Обходить эти растения, не производя при этом шума, как стадо буйволов. Боюсь, что я одна из шпунтин этого мира.

– Шпунтин? – спросил он ошеломлённо.

– Так меня всегда называл мой отец. «Понадеемся, что Белла не захочет стать актрисой», – всё время повторял он. – «Она будет постоянно сбивать мебель и бить посуду».

– Вы хотели стать актрисой? – Судя по голосу, он был заворожён.

Белла с удовольствием выпила ещё глоток шампанского. Пузырьки, казалось, оказывают на неё то же воздействие, что и вода на поникшую маргаритку. Она выпрямилась, с каждой минутой чувствуя себя всё лучше и лучше.

– Боже мой, нет. Я ненавижу, когда на меня кто-нибудь уставится. У меня тогда скручивает живот. Но мне бы хотелось быть не такой неловкой.

– Вам бы это помогло с крабообразными и тропическими ураганами?

Она выпила ещё глоток шампанского, а потом ещё и ещё. Да, пузырьки явно придавали её новый импульс.

– Вы опять надо мной смеётесь.

– Вам это мешает?

– Нет. Мне кажется, мне это даже нравится.

– Спасибо, – сказал он серьёзно.

Он сел рядом с ней на софу. Белла вздрогнула.

– Вам холодно?

– Нет. – Она поглядела в небо. Облака по-прежнему периодически закрывали луну, но было тепло.

– Знаете, три дня назад… нет, четыре – я ночами бродила по пляжу, и там на небе было столько звёзд, что вытянутая ладонь обязательно закрывала какие-то из них. А здесь вообще ни одной не видно.

– Почему же вы здесь, а не там?

– Ах, это длинная история.

Он поудобнее устроился на подушках.

– Ну, я не собираюсь никуда уходить.

Она тоже откинулась на подушки, крепко держа в руке бокал с шампанским.

– Ничто не бывает таким хорошим или плохим, как ожидаешь, верно?

– Это слишком общее утверждение. Но иногда людям требуется время, чтобы понять, насколько хорошо или плохо то или иное.

У него очень красивый голос, подумала она, глубокий и задумчивый. Наверное, такой голос был у Мерлина. Жаль только, что он не знает, о чём говорит.

– Вы ошибаетесь. Бывает сразу понятно, что что-то не так. Я это знала. Я только…

– Только что? – подбодрил он её.

– Ах, ну ладно, – рассердившись, сказала Белла., Ей казалось, что в темноте это не страшно – наконец выговориться. – Я только не хотела это признавать, окей? Я поехала на этот остров и была убеждена, что я вернулась к природе, спасаю планету и нахожу своё место в мире.

– И ничего этого не было?

– Ничего даже близкого.

– Тяжко, – это было всё, что он сказал. Но у неё было такое чувство, что он её понимает.

– Жалеть себя – понапрасну тратить время.

– Вы правы. Но на вашем острове всё было плохо?

Она задумалась.

– Я так не думаю, – наконец заметила она. – Я многому научилась.

– Например?

– Во-первых… – она загнула палец. Во всяком случае попыталась, но её бокал так наклонился, что она расплескала немного шампанского. Тогда она перестала загибать пальцы. – Понимаете, что я имею в виду? – вместо этого сказала она. – Неловкая. – Шампанское попало ей на тыльную сторону ладони, и она слизнула его языком. – Как говорится, будь экономной – и ты не будешь испытывать нужду.

– Хм. Вы хотели рассказать, чему вы научились.

– Ах да, верно. Собственно, довольно многому. Какова пищевая ценность красных водорослей. То, что ветер звучит в пальмовых ветвях, как дождь, бьющий по железной кровле. Что считать рыб очень скучно, если этим заниматься каждый день. Что тебе рассказывают про нечто грандиозное, а на поверку это оказывается душным и грязным.

– Вот оно что.

– И ещё, – сказала Белла громко, – что я не особенно храбрая. Ну, за звёзды и за экваториальную рыбу. Я надеюсь, что они будут счастливы, но больше я туда ни ногой.

И, к собственному удивлению, она заплакала.

Шёлковый рукав держался на удивление хорошо. Он не сказал, как Лотти, что назавтра всё будет лучше, или что она поменяет своё мнение, если задумается о важности своей работы, как это сделал Франсис Дон в их последнем унизительном разговоре. Он взял бокал из её рук – Белла не хотела отдавать, но он пояснил, что бокал пуст, и она его в конце концов выпустила, – приобнял её одной рукой, притянул к своему плечу и дал выплакаться. Он, вероятно, дал бы ей носовой платок, но у неё был свой в рукаве, так что она обошлась хотя бы без этого унижения.

– Я думала, что всё наладится, когда я вернусь домой, но нет. Я мёрзну. В журналах полно людей, которых я не знаю. Моя мать слишком занята организацией благотворительного бала, чтобы ждать меня домой. – Голос подвёл её, и она громко высморкалась.

– Ох, – больше он ничего не сказал. Но у неё было такое чувство, что он понимает, о чём она говорит. Это придало её сил.

Она глубоко вздохнула.

– Да. Но не всё на острове было плохо. Мне будет не хватать детей из деревни. Ещё нескольких человек. Но ужасное осознание, что я была просто наивной идиоткой… и что все остальные это знали… это было самое тяжёлое.

Он неподвижно сидел рядом. Она всхлипнула и разгладила носовой платок, бездумно складывая его уголок к уголку. У неё было неудержимое желание рассказать эту печальную историю хоть кому-нибудь.

– Проблема в том, что мужчина, которого я уважала, сделал из меня дуру. Мне понадобилось слишком много времени, чтобы это разглядеть, и намного больше времени, чтобы это осознать. Это правда. И это причиняет боль, понимаете?

Он прижал её поближе к себе.

– Да. Я понимаю. Со мной тоже такое было.

– Я имею в виду, если бы он сказал: «Давай работать вместе, денег у нас нет, поэтому мы будем зарабатывать на богатых детишках, которые придут к нам практику», – это было бы честно. Но он меня обманывал, рассказывал мне, какой я замечательный исследователь, и что я могу многое подвинуть вперёд, и что он позаботится о том, чтобы в конце концов я получила настоящую работу. При этом ему просто нужен был кто-то, кто бы считал за него эту чёртову рыбу. – Её голос прозвучал громче. – При этом я совсем не люблю рыбу.