Как выйти замуж за принца

Она застыла в ужасе.

– Я поняла, – сказала она застывшими губами.

– Сделай это.

Он положил трубку, не попрощавшись.

Это было ужасно. Джулиан Мэдок был, к Беллиному удивлению, довольно мил, но леди Пэнси не могла скрыть триумфа. Она его спрятала под видом «Я беспокоилась и не сержусь», но это был однозначно триумф. Элеонор оставалась в комнате, которую для неё подготовили, и при ней была медсестра. Никто не говорил Белле, что такое с принцессой. Вообще Белле ничего не рассказывали, пока Джордж не пришёл перед ужином, чтобы посетить сестру, а потом Беллу.

Она сидела в кресле перед окном и пыталась читать детектив, но ей не удавалось сконцентрироваться на кровавом трупе.

– Как дела? – спросил Джордж, появившись в дверях.

Белла спрашивала себя, не сказали ли ему держаться от неё подальше, как от больной. Она думала о том, что мог ему сказать Ричард.

– У меня всё хорошо. Как Нелл?

– Её вырвало. Наверное, так лучше, я думаю, иначе Джонс должен был бы почистить ей желудок. Она в постели с простынёй на голове. Что означает, что ей стыдно.

Он побегал по комнате. Там были картины с мужчинами с оружием, пара шкафов с фарфоровыми спаниелям и Коломбинами. У Беллы кружилась голова. Но Джорджу, кажется, это не мешало.

– Она просто заноза. Но это не только её вина. Если кого-то заставляют играть какую-то роль, то он её и играет, ты понимаешь? – сказал он.

– Роль?

– Мы трое. Хороший мальчик, плохой мальчик, непослушный ребёнок. Её так называли с её тринадцати лет. Люди в это верят.

– Но конечно… – И тут Белла вспомнила карикатуру, которую она видела перед тем, как она познакомилась с Ричардом. Королевская семья как семь гномов. Как они назвали детей? «Глупый, Глупец и Тупица». Она в это поверила, или нет?

– Прости, – сказала она. Ей стало стыдно.

Он пожал плечами.

– Мне можно играть клоуна. Никаких проблем. Это тяжелее для Ричарда, которому приходилось делать скучные вещи, и он не мог напиться, или широко праздновать, или вообще что-то делать. Вообще ничего, пока он не встретил тебя.

– Меня?

– Ты не представляешь, какой ты шанс на свободу. Для нас всех, включая Нелл и меня. Ты дала нам надежду.

– Но почему? Ричард же может делать всё, что хочет? Королева говорит, что у него сильная воля.

– Хороший мальчик? – сказал Джордж. – Он откажется от всего, если он считает это своей обязанностью. Он был хорошим гребцом, знаешь ли. Он мог тренироваться к Олимпийским играм, если бы они ему позволили. Но мать считала, что это слишком опасно. И он отказался. Отец не запрещал ему это. Он просто отказался. Как будто он пытался убить в себе всё, что не…

– Является общественной собственностью, – сказала Белла.

– Да, возможно. Потом он стал заниматься паркуром. Ты знаешь, что это такое?

Она покачала головой.

– Это такой спорт. Человек пытается пробраться через город, не касаясь земли. Много прыжков. Он был очень хорош. Он до сих пор просматривает такие ролики на Ютюбе. Это меня приводит в ярость. Он должен это делать.

– Он мне рассказывал, что ему нравится карабкаться на здания, – сказала Белла, поняв его.

Джордж вздёрнул бровь.

– Серьёзно? Он делает это до сих пор?

– Вроде он это планирует, да.

– Это лучшие новости, которые я за последнее время слышал. Давай надеяться, что он это не бросит. – Он засиял. – Если тебе удалось заставить его надеть рогатый шлем и грести с группой сумасшедших, значит, для него есть надежда. Продолжай, Белла Гринвуд. Продолжай в том же духе.

Не было никаких признаков, что Ричард хочет продолжать. Когда они с королевой вернулись из поездки, они с Беллой не вернулись к их обычной близости. Частично это было вызвано тем, что он потребовал, чтобы она жила во дворце. Не ощущалось нормальным, что в этом дворце, где слуги выходили из дверей, когда она этого не ожидала, и королева жила в одном флигеле, а король в другом, спать вместе. Но он мог бы её поцеловать, чтобы поцелуи чувствовались всерьёз, или откровенно поговорить с ней. Или выйти с ней куда-нибудь.

Но он ничего этого не делал. Он был просто вежливым, предупредительным и ужасно занятым. Всегда, когда он её видел, он всегда показывал, что куда-то торопится. У него не находилось и получаса времени, чтобы прогуляться с ней по парку.

Единственный случай волнения, который он показал, проявился тогда, когда Белла его спокойно спросила:

– Ричард, я не знаю, что не так. Не может быть, что речь идёт только о девичнике. Ты хочешь разорвать помолвку?

Он посмотрел на неё так, как будто она ударила его ножом. Это был единственный признак, который она увидела.

И внезапно он глухо ответил:

– Если ты этого хочешь, то конечно.

– Нет, я этого не хочу. Как ты можешь так думать? Ты помнишь, какими мы были раньше?

Она подошла к нему. На короткий момент он поднял руки, потом опустил их и отступил.

Это было как пощёчина.

Она пару секунд стояла тихо, беря себя в руки. Потом спокойно сказала:

– Что с тобой случилось? Это имеет отношение к твоему отцу? Ему же точно лучше? Он кажется таким бодрым.

Король, казалось, один из всей семьи был в наилучшем настроении. Он похудел на шесть килограммов, начал бегать по дворцовому парку и с железной волей занимался своими официальными встречами. Он выглядел как человек, вернувшийся из отпуска. В отличие от старшего сына, который выглядел человеком с такой тонкой кожей, что под ней можно было видеть череп.

Ричард вежливо ответил:

– Ему действительно лучше. Врачи очень довольны. – Он посмотрел на часы. – Извини, меня ждут в соборе. Приор говорит о репетиции, но я думаю, ещё слишком рано.

И он ушёл, прежде чем Белла могла его задержать.

Только потом она подумала: он идёт в собор? Без меня? Что случилось?

Конечно, это могло быть из-за папарацци. Фотографии с девичника были сделаны на мобильники, но газеты их обработали и увеличили. И папарацци не считали их скучными. Всегда, когда она выходила, они слетались на неё, как осы на мармелад.

– Неужели они думают, что я брошусь в объятия любому Адонису? – спрашивала она Лотти, пробравшись через камеры журналистов, чтобы отправиться к Карлосу в парикмахерскую, а потом пообедать с подругой. – Что они думают, что со мной?

– В отчаянии, – прямо ответила Лотти.

– Что?

– Ты так выглядишь. Напряжённой и измотанной, словно ты месяц не спала. Ты снова похудела. Ты что, села на диету после этого дурацкого фото?

– Что? Нет. О чём ты говоришь?

Лотти покраснела и извинилась.

– Я подумала о фотографии, которую один сумасшедший выложил в своём блоге. ЛояльныйПодданный или как-то так. Ты стоишь на утёсе, где ребята изображают викингов. Видимо, был сильный ветер, потому что ты отклонилась назад, но перед твоего пальто надут, как будто у тебя гигантский живот. Пара из ненавидящих блогеров называет тебя толстой.

Белла пожала плечами.

– Я не видела. Я нечасто хожу в интернет. Все материалы отправляются Труди, но она говорит, что все заметки плохо написаны. Поэтому я их не смотрю.

– Ох, ну хорошо. То есть ты не на диете, чтобы выглядеть как скелет? Просто так получилось?

Белла покраснела.

– Я знаю. Я исправлюсь. Но я как будто в тюрьме, Лоттс. Они даже хотят, чтобы я работала из дворца. Я могу это сделать. Оценивать проекты – это одиночная работа. Но я хочу за свой стол и в своё бюро и чтобы я завернула за угол и могла пообедать с мамой в пабе.

Лотти сочувственно хмыкнула и сказала, что она не может представить себе жизнь, в которой нельзя зайти в паб за углом.

Белла улыбнулась, но её улыбка быстро застыла.

– Всюду, куда я хожу, за мной ходит человек из пресс-бюро, на тот случай, если я напьюсь и упаду, и охранник, если напьётся и упадёт кто-то другой. Я сказала, что мне нужно новое бельё, и они попросили Маркс и Спенсер открыться специально для меня.