Здравствуй, Аннабелль

— Как хорошо, что ты никогда не любил никого из-за страха, поэтому ты не поймёшь. Я боялась того дня, когда перестану любить его. Он начал выбивать любовь насильно. Он избил меня так сильно, что вся спина была в синяках. До сих пор, на пояснице есть шрам. Адам изменил с какой-то девочкой с работы, я поняла это и попросила признаться. Он устроил ад в тот день. Господи, как же я тогда...я хотела провалиться под землю. Только бы не верить в то, что он сделал со мной.

Ронан крепче прижал к себе Аннабелль. Девушка плакала бесшумно, только тяжелое дыхание выдавало ее.

— Просто скажи, что ты хочешь, Аннабелль, что ты хочешь теперь, — чуть сипловатым шепотом произнес Ронан.

— Чего я хочу?

— Скажи.

— Я хочу спокойствия, Ронан. Чтобы рядом оказался мужчина, готовый дать спокойствие. Без истерик, игр, споров.

— У нас все получится. Скажи, что останешься, что готова строить отношения, — прошептал в ухо Ронан, перекинув пряди ее волос с одного плеча на другое.

— Я – дура, каких не сыскать. Тебе не надо со мной встречаться.

— Ты так говорила восемь лет назад, когда уезжала. Посмотри, где мы сейчас, снова вместе. Я всегда хочу с тобой быть рядом, просыпаться, засыпать, завтракать какой-нибудь ерундой и смотреть мультики. Мне без разницы, как ты выглядишь или во что одета, ты всегда одинаково прекрасна. Я люблю каждый сантиметр твоего тела, я люблю тебя, Морган, как же ты еще этого не поняла?

— Какой же ты романтик, Воттерс, — сказала Аннабелль, усмехнувшись.

— Да потому что я люблю тебя. Ради Бога, если хочешь уходить – уходи, это твоя жизнь, ты можешь делать все, что угодно. Я говорил. Я никогда не стану держать тебя.

— Если ты так любил, почему не пытался найти все эти годы? — сказала Аннабелль, смахивая слезы.

— Потому что, черт возьми, для меня любовь – это не то, когда привязываешь человека к себе и не даёшь ему дышать.

Перед глазами девушки закружило. Она с трудом сдерживала ураган эмоций. Любовные драмы высосали из неё все соки. Аннабелль закричала, закричала так, будто что-то внутри неё разрывалось. Она устала выбирать, устала отказываться в идиотских треугольниках, и просто хотела спокойной жизни, в которой ни будет сердечных драм. Ронан усадил ее на диван и нежно поцеловал в шею, прижав к себе. В годы, когда жил с Дарсией, парень приноровился затыкать ее рот страстным поцелуем, не давая раскричаться сильнее.

Аннабелль смотрела на него, не говоря ни слова. Напротив – стоял Ронан, ее Ронан, ни чей больше. Высокий, красивый, с подтянутой фигурой, дорогими часами па запястье. С большими добрыми светлыми глазами, которые излучали свет.

— Ты никогда не спрашивал, люблю ли я тебя, — сказала Аннабелль,

— Зачем спрашивать, если я и так знаю ответ на этот вопрос, — усмехнулся он.

— Я люблю тебя.

— И притащила в дом дурацкие желтые цветы. Хотела расстаться?

— Продала картину. Ту самую. Будем считать, что расстаемся с ней.

Ронан похлопал в ладоши.

— Лучшая новость за сегодня. Давай потихоньку избавляться от вещей, которые делают больно.

— Есть еще одна новость. Завтра, — дрожащим голосом сказала Аннабелль, — я собиралась к маме и папе.

— Так, какая умница, им позвонила, — будто свою дочь, похвалил ее Рон, — собираешься на электричке?

Аннабелль кивнула. Скорые поезда шли ежедневно, а утренний, в восемь, как раз позволил бы ей добраться до Торонто к часу дня.

— Заявляюсь к ним, блудная дочь, только толку то? Думаешь, будем общаться после этого? — чуть рассмеявшись, сказала Аннабелль, позволяя Ронану обвить ее талию руками.

— Как раньше – нет, будете лучше. Я в прошлый раз тебе говорил, пусти это на самотёк. Сложится, как сложится. Мне поехать с тобой? Может, если мы «завалимся» вдвоём, будет лучше?

— Нет, — помотала головой Аннабелль, — я сама. Моя мама любит тебя больше, чем меня. Тут и вовсе – раскрутит тебя на автограф.

— Я ей целых два дам, сфотографируюсь, — рассмеялся Ронан, — как хочешь, оставайся тогда на связи. Прости, я обидел тебя сегодня. Очень устал.

— Я и сама не подарок, Рон, — прошептала Аннабелль, — прости. У меня в голове много ерунды.

— Вот поэтому я тебя и полюбил.

Аннабелль не сомкнула глаз той ночью. Она не дала поехать с ней Ронану, потому что все еще думала — оставаться ли с ним, оставаться ли в Монреале или уехать пока не поздно? Она на цыпочках ходила по дому, собираясь. Желтые цветы провалялись на полу целых двенадцать часов, выглядели вяло, но Морган поставила их в вазу. Убрав беспорядок вчерашнего дня, девушка натянула на себя спортивный костюм, закинула в сумку несколько рисованных открыток, «Фауста», и отправилась на вокзал под игравшую «Meds» в наушниках.

Заняв в поезде местечко у окна, девушка разглядывала завораживающие пейзажи Канады. Вдоль железнодорожного полотна простирались бесконечные хвойные леса, кое-где виднелись холодные воды озера Онтарио. Аннабелль сделала музыку в наушниках тише и задремала. Она любила ездить на автобусах, электричках и машинах, но ненавидела самолеты. Объездив столько городов и стран, Аннабелль пришла к выводу, что нет ничего прекраснее родной Канады. Захватывающий вид с Королевской горы по-настоящему захватил ее сердце. Она никогда не была в Торонто. Много читала о нем — таком большом и красивом городе. Как и почему оказались там родители, она слабо понимала, но...

***

Морган проснулась в момент, когда уже сидела в огромном родительском доме, находившемся чуть поодаль города. Папа с мамой встретили ее на вокзале, забрали, но все это казалось каким-то сном, и очнулась она гораздо позже. Сидя на кухне, девушка рассматривала стену, увешанную тарелочками из разных городов и молчала, потому что не знала, что сказать. Папа и мама сидели напротив. Отец сильно сдал – лицо избороздилось морщинами, а в волосах играла благородная седина. Мама, напротив, посвежела, что-то щебетала про то, что начнёт выращивать цветы и вообще, с папой они собираются поехать в отпуск в Испанию.

— Так вы решили не разводиться? — осторожно спросила Аннабелль.

Она больше всего на свете боялась узнать, что родители развелись, что у неё больше нет семьи.

— Когда ты уехала, — вздохнув, сказала мама, — мы с Эмметтом не смогли расстаться. Он бросил молодую любовницу, я уволилась с работы. Занялась домом, стала совсем кошка, как твой папа говорит.

— Я думала не доживу до такого дня, — рассмеялся Эмметт, — прихожу, она дома, ухожу, она дома. Уютно, чисто, вкусно пахнет.

Аннабелль вскинула бровями.

— Все как ты хотел. Мама — идеальная домохозяйка, да? — съязвила она почти незаметно.

Превратить карьеристку Лилиан в домоседку без амбиций – папа постарался.

— Ты не выскочила замуж за своего...Адама? — спросил он, как будто не расслышав предыдущих слов.

Лилиан фыркнула, услышав знакомое имя.

— Нет, — помотала головой Аннабелль, — нет. Тихая семейная жизнь – не мое, поэтому замуж я, скорее всего, не выйду.

— Мы с Эмметтом без внуков останемся?— сложив руки на груди, спросила Лилиан.

— Мама? Серьезно? Мы восемь лет не виделись, а ты спрашиваешь про детей? — рассмеялась Аннабелль.

— Мы не молоды, тебе все ближе к тридцати. Пора подумать о семье. Или ты, как их, чайлдфри? — вставил свои слова отец.

— О, господи, — вздохнула девушка, улыбнувшись, — я никуда не тороплюсь.

— Мы торопимся. У моих знакомых и друзей есть внуки. Одна ты у нас – сплошное расстройство. Напридумывала себе глупостей и живешь в них, — сказала Лилиан.

— Чем она живет? Ты вообще знаешь? — спросил Эмметт так, как будто Аннабелль не было в этой комнате.

Морган сложила пальцы домиком перед собой. Она думала, как рассказать родителям про переезды из города в город, про заработок картинами, про Адама и его измены. Наконец, как рассказать, что она живет с Ронаном? Знали бы родители хотя бы тридцать процентов ее жизни, выгнали бы из дома. Особенно про поцелуи со случайными мужчинами в барах. О таком мамам не рассказывают.