Камерная музыка

Пейот создал во мне, как постреакцию, странного рода физическое неудобство. Это был неопределенный страх или беспокойство, какая-то меланхолия, качества которой я не мог точно определить. Я  ни в коем случае не находил такое состояние благородным.

Карлос Кастанеда

Мне часто писали из Белоруссии, звали выступать. Я отвечал, что думаю, у них должна появиться своя «макулатура», местная. А у нас тут свой враг. Скорее всего, я считал не совсем так, просто, может быть, не верил, что мы соберем народ, выступая у  них. Все-таки Минск — город гораздо меньше российских столиц. Я не верил, что мы хотя бы отобьем проезд. Но после того как Лукашенко в четвертый раз стал президентом, после суровых разгонов демонстраций против него, после тысячи просмотров новостных роликов с участием этого безумца — стал видеть в нем личного врага. Согласился. Мы с Костей подготовили альтернативный вариант песни «милиционер будущего», чтобы сделать сюрприз белорусской публике:

эй ты трутень яйца открутят

каждому врагу народа батькины сильные руки

будешь похоронен в минске где небо чистое

подо льдом под ногами усатого хоккеиста

В «макулатуре» было шесть человек: к тому времени у нас появился новый участник — гитарист Женя, красивый, модный и тихий парень, друг Мити. Я его знал немного с Митиного дня  рождения  и, случайно узнав, что Женя играет на гитаре, позвал на репетицию. Ему отчасти нравилась наша группа, и он решился попробовать. Он надеялся играть что-то в стиле старого злого американского рэпа. Но получилось что-то другое. Сначала ему просто приходилось переигрывать и переделывать чужие партии.

Мы сделали один концерт в Петербурге с ним  — за две недели он не очень хорошо успел подготовиться и считает этот зимний гиг совершенно провальным (впрочем, он обычно судил по собственным ошибкам, а не по показателям коллектива)  — и сейчас продолжали репетировать.

В Минске должны были выступать в марте 2011. Как оказалось, с клубами у них была проблема. Либо брали много денег за аренду (соглашаться на проценты от входа, как в России, белорусские хозяева не хотели), либо не было аппаратуры.

В итоге организаторы нашли клуб «6A». Там вообще не было оборудования, но друзья одного организатора — Тимофея — должны были подвезти аппарат, накормить нас, приютить и позволить принять душ. За вход была назначена совсем символическая цена, но мы готовы были чуть-чуть влететь, если не удастся отбить проезд. Благо, теперь все, кроме Зорана, работали. Но потом начались какие-то непонятки. Тимофей стал предлагать отдать наш гонорар некой больной девушке. Я ответил, что мы, скорее всего, вообще выступим в  убыток, и  он должен это понимать лучше меня, и что вообще судить о прибыли еще рано и даже слишком самонадеянно. Все эти разговоры стоит отложить до момента, когда концерт уже состоится. Но он почему-то ответил:

— Да-да, просто на меня тут давят. Извините.

Кто на него давил?

Встреча события «вКонтакте» была создана заранее — чтобы организаторы могли прикинуть, сколько людей ждать. Было много активных участников, каждый что-то предлагал, советовал. И  когда появилась информация, что место для выступления — «6А», некоторые стали писать:

«Это ужасное и грязное место».

Или: «Да это же рассадник гомосеков».

Другие, наоборот, говорили, что все отлично, и много хороших концертов проходило там; хоть условия ниже средних, но атмосфера — по панку. Просто люди привозят аппаратуру, настраиваются и делают нереальные концерты, и все наслаждаются, только иногда заканчивается тем, что всех накрывают мусора.

Я уточнил у Тимофея, правда ли это гей-клуб, приспособлен ли он вообще для концертов, и не нарушим ли мы своим выступлением гомосексуальную идиллию?

Он ответил:

— Это место настолько же гей-клуб, насколько я  — гей.

Этот ответ мог значить что угодно.

Ладно, решили мы, гей-клуб так гей-клуб. Выступим там.

Тут Тимофей за неделю до события написал, что друзья, которые обещали дать аппарат бесплатно, теперь просят немного денег. Пару тысяч на русские рубли, ничего страшного. Плюс они хотят немного денег на бензин (чтобы встретить нас на вокзале) и денег на еду (чтобы накормить нас). И все равно нет никакой гарантии, что звук будет хороший. А еще я не мог выяснить, во сколько у нас будет саундчек. Тимофей меня утомил, и я начал писать ему достаточно резко. Музыкантам не хотелось бы выступать с плохим звуком, и мне, честно говоря, тоже.

Но и это еще не все: вдруг мне начал писать странный человек с фейкового аккаунта:

Минск это город, где серьезно относятся к панку. Вы не панк. Вдобавок гомофобы. Кароче, концерта не будет у вас в Минске. А если и будет, то вы ответите за слова про гомиков, ибо я и куча агрессивно настроенных гомиков не позволим вам играть в НАШЕМ городе.

И еще:

Слышишь, герой. Если вы звезды среди хипстеров, одновременно с этим вы никто в глазах дохуя кого. Поверь, мне сорвать вам концерт не составит труда, ибо концерт делают мои приятели, которые сами в ахуе от вас и вашей звездности. Играть в Минске вы не будете, инфа 100%.

И вот еще:

Могу сказать одно, до того, как вскрылась ваша неприязнь к гомикам и прочее (не относящееся к НАШЕЙ сцене) дерьмо, типа: во сколько точно будет чек)))) многие бы посетили ваш концерт. Но теперь и речи быть не может, ибо ваши высказывания напрямую идут в сеть, в открытый доступ. А это славы вам не прибавит. Крайней степени).

Я многого не понял из этих угроз. Выходило, что в Минске выступают только гомофилы, которые плевать хотели на звук. Но поскольку этому «идейному» поддельному психу явно было знакомо содержание моего разговора с Тимофеем, решил впредь иметь дело только со вторым организатором — Дмитрием Молодым. Он вроде был внятнее и рассудительней Тимофея. Тот случай, когда две головы оказались хуже, чем одна. С одной стороны, хотелось послать всех в жопу и перенести концерт. Но, с другой стороны, Дмитрий Молодой уже продал восемьдесят билетов, и билеты вовсю  бронировали, и вообще люди надеялись на нас, их нельзя было подводить.

Было решено, что мы на этот раз поедем без живого состава, вдвоем с Костей читать под минуса. Раз все сыпалось, легче было отдуваться вдвоем, чем вшестером.

Клуб пришлось поменять. Дмитрий Молодой быстро нашел почти подходящее место. Это был бар «Йо-ма-Йо», находящийся в здании «Дом творчества трактористов». Бар, по словам Дмитрия Молодого, был хорош всем, кроме одного: там было мало места. Максимум девяносто человек вмещалось, а могло прийти под сто пятьдесят. Оставалось два выхода:

— ограничить количество людей,

— сделать два концерта в один вечер.

Мы выбрали второй вариант. Выступаем в 19:00, потом небольшой перерыв и второй раз — в 21:00.

В общем, мы сделали все, что от нас зависело, потратив много нервов.

В поезде Москва — Минск я плохо спал, было тягостно и жутковато. Не агрессивные гомики меня пугали (никто из нас ни на секунду не усомнился в том, что это пустой пердеж в лужу), а то, что нарушался мой план: прочитать «милиционер будущего. беларусь» последним треком программы и быстренько свалить под шумок. Ведь как быстро настоящее становится прошлым, а прошлое — будущим. Вот ты сидишь в поезде, пьешь чай или проводишь утро у себя дома как Йозеф К., а в следующий миг тебя заперли в обезьяннике или следственном изоляторе.

Такой сюрприз, как ироническая песня о Лукашенко, не хотелось преподносить людям дважды.

Встретили нас хорошо. Меня, Костю, Оксану и еще одного моего друга — актера и режиссера по  прозвищу Q, который снимал документальный фильм. Он уже второй или третий месяц ходил за мной с камерой, снимал мою жизнь и концерты, иногда приезжал домой, снимать наш с Оксаной быт.