Камерная музыка

Евгений Алехин. Камерная музыка

Евгений Алехин. Камерная музыка

На самом же деле давно уже ты умер

Но это и не значит, что ты когда-то жил

И этот мир для тебя всего лишь игрушка

Которую можно на время отложить

«Рабы лампы»

Оксана говорит:

— Так, блять. Не надо со мной шутки шутить. Я не хочу быть частью твоего стиха, текста, жж-поста или, не знаю, устного анекдота, если там есть Путин. Я не могу больше слышать о нем. Убей себя или живи дальше. Определись. Третьего не дано.

Еще четверть часа разговариваем на эту тему. Все мои доводы и оправдания не доказывают свою состоятельность. Тогда мы собираем все предметы с изображением Путина и кидаем их в коробку: кружка, календарики, фотографии в рамке, карикатуры, брелоки, коллажи типа «путин-краб», всю мою яркую коллекцию ненависти и веселья. Все это теперь свалено в коробку из-под мультиварки, стоящую в коридоре.

— Пожалуйста, — говорит Оксана. — Мне кажется, ты совсем спятил. Тебя закроют в психушку. Пожалуйста, давай избавимся от этого.

— Ладно, — отвечаю я.

Выходя из подъезда, говорю коллекции:

— Прощай. Закончились твои деньки.

Я понес это добро на помойку. Солнечный осенний день, хорошо. Последнее время я и правда  перегибаю  палку. Ладно, сначала эта мифология всех забавляла: хвалебные стишата, годы правления ВВП, дворцы, кровать размером с поле для мини-футбола и роскошные простыни, на которых Владимир Владимирович властно обладает Алиной, легкая паранойя, не платить за еду и метро, повсюду федералы, черные списки, тебе вроде бы смешно, но агрессия закипает. «Путинская рашка!»  — орешь ты и сам не понимаешь, что имеешь в виду. После того как Дмитрий Анатольевич публично открыл рот и сделал несколько характерных движений, напомнил нам, кто есть царь, я как с цепи сорвался. Я  просто смеялся и ругался, конечно, на что вы еще надеялись, глупые люди, это же было очевидно! То же чувствовал, когда следил за выборами в  Белоруссии в конце прошлого года. Только чувство это было гораздо слабее. То есть ты знаешь, как все произойдет, но все равно до последнего момента не веришь. И тогда, сидя на работе за компьютером, нарезая эти новостные сюжеты о  том, что батька не слезет со своего трона, я испытал такую же тоску по далеким галактикам, как и сейчас, только поделенную на десять. Тоска и разочарование. Как до последнего момента можно было пудрить себе мозги и надеяться? Путин, уходи! В общем, Дмитрий Анатольевич вытер уголки рта, и руки опустились.

Я пьяный залезал в подполье и кричал оттуда:

— Пудинг, уходи!

Пил коньяк, закусывал солеными огурцами и  лечо. Еще громче и страшнее орал:

— Пудель! Уходииии!

Друзья смеялись надо мной и говорили:

— Эй, антипутин! Успокойся!

А я, делая вид, что только в этот момент услышал кодовое слово, вскакивал по стойке и вопил в  неистовом приступе белой горячки:

— Путин — это наше все!

Выпивал за его здоровье и хватал помидорину из банки соленьев, а когда вылезал из подполья, то обращался к единственному, кто стоит выше царя:

— Госп! — взрывался я. — Хелпми! Забери его к чертовой матери! Владимира Владимировича, зачем ты послал его нам «в тяжелые для России времена»?!

Останавливаюсь возле подъезда, чтобы покурить. Взял у Оксаны сигаретку, решил: даже покурю по важному случаю. Можно было продать эту коллекцию через сайт «вКонтакте» поклонникам группы «макулатура», в которой я читаю социально-бытийный рэп, и выручить немного денег. Но  нет, я так не сделал. Как только я начал эту коллекцию собирать, я уже знал, что ей место на помойке.

Теперь моя коллекция покоится в мусорном баке. Я покурил и возвращаюсь домой. У меня ощущение, что мы переехали на новое место жительства. Хорошо, что я выкинул этот мусор. Мы будем тут счастливей, что-то такое. Воздух между мной и  Оксаной — моей девушкой — накаляется, пока мы стоим посреди комнаты, глядя в пустоты на местах, где раньше стояли мои безумные сувениры.

Потом я беру ее на руки и несу на тахту. Нам очень хорошо, я думаю, если бы мы хотели зачать богатыря — сейчас бы у нас получилось. Я слышал, что пол ребенка зависит от температуры матки. Это был бы красивый здоровый мальчик, и при рождении он бы весил пять килограммов.

У меня есть теория о том, как жизнеспособность сперматозоидов связана с Путиным. Сейчас я  выкидываю  эту теорию из головы, и мои сперматозоиды оживают. Я ощущаю вкус жизни на губах Оксаны, на всем ее теле. На этот раз яйцеклетка точно может быть оплодотворена, но в последний момент я обманываю сперматозоидов, выплеснув их на живот. Нет, ребята, сердце еще не успокоилось, и, пока царь на троне, слияния не произойдет. Они еще долго не хотят умирать, борются и ищут яйцеклетку на гладкой красивой коже возле пупка. Долго сопротивляются в лучах заката, но все же погибают и высыхают, как медузы на берегу моря.

* * *

| Уверен, что мне имплантировали чип.

Последний раз я официально работал года три назад. Видимо, позже у меня на чипе упали показатели. Назовем это «счетчиком социальной кармы». Теперь я прихожу устраиваться на работу, прохожу первое собеседование, второе, все хорошо. Потом мне говорят: «Вас проверит служба безопасности, но это, скорее, формальность».

Вот и все. Служба безопасности отказывает мне. Директор по персоналу в восторге от моей кандидатуры, но где-то я  попал в бан, сгорел еще в полете. Я  эту кухню знаю. Прыгаю через турникет — социальная карма минус один. Думаю «мусор» вместо «милиционер» — минус один. Незаметно засовываю орехи себе в сумку в магазине «Перекресток» — минус один. А  если я соберусь сломать бипер — средство защиты от краж — в раздевалке магазина River Island, чип активизируется от выброса адреналина, включается камера, имплантированная мне в глаз. Все записывается, социальная карма — минус десять.

Так что я осторожен, не буду воровать, если нечто стоит дороже 1200 рублей, или после какой там суммы начинается уголовная ответственность? Хотя они докинут товара на лишние пару сотен, знаем мы их методы. Такие козыри в рукаве у стражей тьмы. Тебя поймают и заставят сделать что-нибудь гнусное. Нельзя прожить жизнь, никого не предав, придется это сделать рано или поздно.

А пока я не мог даже официально устроиться на работу. Эти гондоны из службы безопасности просто вводят в компьютер мои паспортные данные, распечатывают показатели, «попался, сукан!», и не дают мне делать блестящую карьеру в  стабильно развивающейся компании.

На всякий случай. Может, с голоду умру.

Пусть. Я просто-напросто не буду работать официально — не буду платить налоги. Рамзанчик и  без моих налогов неплохо живет, вспомните День города в Грозном. Вот уж не хочу кормить людоедов, думаю я и получаю зарплату в конверте.

Еду в метро домой, деньги лежат в кармане, и банковскую систему я не поддерживаю. Стряхиваю с себя подозрительные взгляды, прячусь в томик Гайто Газданова: у меня тоже есть свои маленькие радости, хотя я пока никого не предал. |

* * *

На первых курсах университета Костя выложил на собственной странице в интернете, на мой взгляд, совершенно безобидный текст, автором которого даже не был. Хотя поместил текст в раздел «творчество», он получил условный срок, а его мама чуть не получила сердечный приступ.