Сны куклы

— Забавная штука судьба, — Вил постучал в дверь номера 313, — на днях Рэйнольдс празднует смерть недругов, а теперь сам едет в труповозной карете.

Ответа на стук не последовало.

— Отсюда кто-нибудь выходил? – обратился он к рядовому, дежурившему у двери соседнего номера.

— Никак нет, милорд, — отчеканил тот и снова приложил руку ко лбу, — с момента прибытия господина сержанта я стою тут на часах и могу утверждать, что никто в номер 313 не входил, и никто оттуда не выходил.

Несколько напуганная горничная отперла дверь номера своим ключом, но, отступив на шаг, вытягивала шею в надежде первой из сотрудников отеля увидеть что-то интересное.

Номер 313 оказался совершенно пуст.

Это был родной брат номера Рэйнольдса, только кровать стояла у противоположной стены. В номере царил полнейший беспорядок. По полу, кровати, креслам были разбросаны костюмы, вещи, остатки еды в коробках с резными палочками из Делящей небо, пустые бутылки из-под недорогого спиртного и всё.

— Всё страньше и страньше, — пропел Вил песенку из детской оперы, бывшей популярной во время его детства, — куда подевались артисты? Футоны не разложены, и, похоже, на кровати тоже никто не спал. Впечатление такое, будто постояльцы номера 313 в спешке покинули гостиницу.

— Сбежали, — уточнила Рика, не без брезгливости поднимая предмет женского нижнего белья, — побросали вещи и сбежали. Похоже, кто-то из них увидел мёртвого господина, испугался и подбил труппу исчезнуть безо всякого следа.

— Это я уже понял, — коррехидор оттолкнул ногой стёганые футоны для сна, — но почему они жили в таких собачьих условиях, спали вповалку на полу, и их, по всей видимости, это устраивало.

— Кто знает, — философски заметила чародейка, — экономили, похоже. Ели и пили вскладчину. Есть крошечная вероятность, что мы найдём их в театре, но что-то сомневаюсь.

Личных вещей у артистов то ли не было вовсе, то ли они унесли их с собой. Хотя, Рике подумалось, что они могли часть своего хозяйства хранить в театре. Об артистах сотрудники отеля ничего определённого сказать не могли. Они не шумели, но в номер к себе пускали с большой неохотой.

— У них всегда такой беспорядок был? – спросила чародейка горничную третьего этажа.

Та заглянула внутрь, её большие серые глаза стали ещё больше, и девушка отрицательно затрясла головой.

— Нет, куда там! Ничего подобного у них в номере я не видывала. Неохотно пускали, это было. Но порядок при этом содержали армейский. Матрасы все были аккуратно собраны, вещи на своих местах. Даже обувку свою носками к выходу всегда разворачивали. Полотенца и простыни не марали. Уж даже не знаю, что с ними приключилось, что они такое безобразие устроить удумали…

Выслушивать предположения осведомлённой в привычках постояльцев горничной они не стали, просто Вил поблагодарил её за содействие с таким холодным аристократизмом, что у бедняжки отпала всяческая охота дальше делиться своими соображениями.

— Вы завтракали? – поинтересовался коррехидор уже на улице.

— Да, — кивнула Рика, — попробовала бы я улизнуть без завтрака. Для этого надо на полтора часа раньше вставать.

— А я вот не успел. Не соблаговолит ли прекрасная дама составить мне компанию?

Прекрасная дама усмехнулась, но отказалась.

— Мне ещё вскрытие делать. Переполненный желудок при этом не самое лучшее подспорье.

— Значит, и у вас бывают позывы тошноты! – с ликованием воскликнул Вил.

— Не без этого, — насупилась чародейка, ей столь откровенная радость собеседника совершенно не понравилась, — некромант ты или нет, а физиологические реакции никуда не денешь. Хоть я и привыкла, но делать вскрытие на сытый желудок – удовольствие куда как ниже среднего.

Вил отвёз её в коррехидорию, а сам отправился в кафе.

— Искренне надеюсь на вскрытие без сюрпризов, — проговорил он, — очень не хотелось бы попрощаться с только что съеденным завтраком.

Рика кивнула, она тоже на это надеялась, но в глубине души уже угнездилось сомненье. Что-то в покойном ей не понравилось. Подумав, она решила, что это – поза. Обычно прободение язвы сопровождается весьма сильными болями, и человек инстинктивно принимает позу зародыша, схватившись за живот. Рэйнольдс же лежал на спине, вытянулся на кровати во весь свой немаленький рост.

— Ладно, — сказала она самой себе, — разберусь потом, в пустых догадках толку мало.

Труп Рэйнольдса уже не только доставили, но и раздели. Он лежал на холодной каменной поверхности стола в прозекторской. Рядом красовалась записка, и по корявым буквам чародейка безошибочно угадала автора – сержант Меллоун. Он сообщал, что вскрытие нужно произвести со всей возможной оперативностью, поскольку после трёх часов по полудни приедут из похоронного агентства и заберут труп для подготовки к торжественной церемонии погребения.

Она усмехнулась, отправила послание в мусорное ведро, переоделась с старенькое тёмное платье и специальный халат. Рика ещё осенью наколдовала особое влагоотталкивающее заклятие, чтобы на халате не оставалось следов крови. Покрыть руки подобной плёнкой (чародейка не признавала перчаток, в них терялась чувствительность пальцев, и заглушалась магия) было делом пары секунд. Тама радостная вылетела из духовного плана, но обнаружив, что коррехидора нет и в помине, взгрустнула, повесив свои чёрно-золотистые призрачные крылышки, примостилась на плече хозяйки, совсем по-кошачьи потеревшись о щёку Рики.

— Хватит бездельничать, — приказала чародейка, — помогай.

Тама откровенно вздохнула, взлетела и сделала свет от светильника не потолке ярче, как всегда делала во время работы своей хозяйки.

Произведённый разрез подтвердил худшие опасения: крови было много, слишком много для простого прободения язвы. Брюшная полость была буквально заполнена ею. Соответствующее заклятие убрало кровь.

Когда пришёл прилизанный Дурада и не без издевки поинтересовался, готова ли госпожа чародейка встретиться с четвёртым сыном Дубового клана, Рика уже не только закончила, но и успела написать заключение. Слова «Дубовый клан» были произнесены с особым значением, даже он глаза завёл, от чего Рике захотелось навести на него какую-нибудь порчу, навроде болячки на злокозненный язык. Она подавила в себе это шальное желание, окинула пришельца холодным оценивающим взглядом (спасибо барду — выходцу из Делящей небо по имени Нодивара) и ответила, что в данный момент она закончила со своими профессиональными обязанностями и готова наведаться в кабинет графа Окку в любое удобное для него время.

— Думается, что его сиятельству любое время покажется удобным, дабы лицезреть вас, — заявил нахальный адъютант после глубокомысленного раздумья, — но он просил передать, чтобы вы не особенно задерживались.

Рика кивнула и выпроводила Дураду, демонстративно отворив дверь прозекторской с залитым кровью столом и зашитым трупом.

— Я бы хотела уточнить кое-какие детали, — выразительно поигрывая скальпелем проговорила она, — не желаете составить мне компанию? Подержите ноги, например.

И с удовлетворением отметила, как побледнел личный секретарь и адъютант коррехидора Кленфилда, живое воображение которого уже успело нарисовать яркую картину предложенной помощи. Он сглотнул, с явным усилием оторвал взгляд от тела Рэйнольдса и забормотал нечто невразумительное по поводу собственной занятости и важного поручения его сиятельства, кое требует его немедленного присутствия.

— Хорошо, — милостиво разрешила чародейка, — идите, делайте свои дела. Я справлюсь и одна.

Второго приглашения ему не потребовалось. Турада выскочил из кабинета со максимальной скоростью, позволявший сохранить какие-то остатки достоинства.

Рика посмеялась про себя, переоделась в своё нарядное платье и пошла к Вилохэду. Заключение лежало у неё в сумочке.

— Что скажете? – спросил коррехидор, не успела за ней закрыться дверь.

— Ничего утешительного сказать не могу, — девушка вытащила заключение, — прочтёте или мне на словах объяснить?