Королевства Эльфов

Мгновение спустя он уже врезался в голени бэлнорна, и тот опрокинулся навзничь, черный клинок дико хлестнул по ближайшему личу. Флорин повалил его на землю и, извернувшись, занес то, что осталось от его собственного меча, чтобы ударить ближайшего лича, стоявшего на другом фланге бэлнорна.

На мгновение он увидел, как из одной из его ладоней сверкнул злобный глаз. Затем он подпрыгнул на двух борющихся телах, и скрученный обрубок его меча уже не мог достать до лича, на которого он замахнулся, - он наклонился вперед.

Джессайл бросилась в воздух, как от удара мечом, ногами вперед. Лич сложился вокруг нее с изумленным хрустом и упал, оставив лича за ними обоими смотреть вниз в недоумении, если бы на его черепе осталось достаточно плоти для выражения каких-либо эмоций.

Джессайл вскочила на ноги из извивающихся конечностей убитого ею лича, перерезала горло уставившейся на нее нежити со скоростью и жестокостью, достаточной для того, чтобы ее череп неустойчиво покачивался на плечах, и прошипела: - Потанцуем? Если ты ищешь моей смерти, не хочешь попробовать еще раз?

Оно оскалилось и подняло руки, пальцы удлинились, как когти, и она отсекла каждый из них, гадая, как скоро ее клинок затупится - или один из них вынырнет из тумана и послужит ей так же.

Позади нее Мерит заканчивал расчленять лича, которого она завалила первым, и пробормотал: - Милая моя леди, как ты думаешь, пламя, в которое превращаются твои заклинания, сожжет плоть лича?

Флорин рубил плечи, бедра и шеи личей, не обращая внимания на бэлнорна. Он видел, что Мерит делает то же самое слева от него, и... последний оставшийся в живых лич исчез. Бэлнорн погрузился в небытие с черным клинком, извивающимся, как змея с длинным хвостом, а в белом тумане возникло еще одно боговзрывное возмущение. Разлом темного, бушующего красного цвета, пронизанный мерцающим зеленым сиянием, хлынул на весь Фаэрун, словно светящийся зеленый водопад.

Вслед за ним появился ярко-зеленый залив, из которого выплыла еще одна пара личей. Они шли целенаправленно, угрожающе, подняв руки, чтобы поднять мерцающие глаза, которые смотрели из ладоней по мере их приближения.

Как только Флорин встретился взглядом с одним из этих глаз-ладоней, он почувствовал, как внезапно глубокий ледяной холод пронзил его, словно лезвие меча.

Он пошатнулся и почувствовал, что содрогается - неконтролируемая дрожь, которая охватывала его все медленнее и медленнее, спазмы превратились в медленное затекание, конечности отяжелели, он...

Они шли к нему, темные и страшные, а рядом с ним всхлипывала Джессайл, борясь с тем же холодом.

Флорин услышал проклятия Мерита, находившегося неподалеку, с той стороны, куда была повернута его голова. Он не мог надеяться повернуть голову, чтобы увидеть, прежде чем личи доберутся до него, их руки были подняты, как когти, чтобы рвать и метать.

Сестра?

Голос разума ворвался в сознание Шторм Серебряной Руки с такой дикой силой, что она задохнулась и чуть не пролила травяной отвар, в который окунала кончики пальцев, чтобы осторожно влить его в рот больного ребенка.

Мать маленького мальчика в тревоге отпрянула назад, отталкивая больного сына. Вся Сумеречная долина знала, что когда Бард делала что-то внезапное или неожиданное, магия вырывалась из нее с ревом, и люди умирали.

- Да? - ответила Шторм, произнося слова вслух, чтобы успокоить хозяйку фермы. - Что беспокоит Королеву Агларонда этой прекрасной ночью?

Этена Асторма, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО! Где мой Эльминстер, и почему я не могу связаться с ним или почувствовать его присутствие?

Шторм глубоко вздохнула, жестом велев хозяйке фермы взять больного младенца на руки, и задумалась: Алассра в Алтуриаке, Эль вел Дав и троих рыцарей...

Симбул была так напугана и взбешена, что нарушила все правила вежливости и послала свой разум по каналу связи между ними, врываясь в сознание Шторм в ее нетерпении увидеть все, что знала бард из Сумеречной долины.

Воспоминания и картины в голове вспыхивали и обрывались, захлестывая и хозяйку фермы, и ребенка. Шторм едва услышала их испуганные крики в бурлящей суматохе, которая внезапно закончилась. Она осталась дрожать и обливаться потом в залитой светом комнате, снова одна в своей голове, и все контакты с Симбул исчезли.

Хозяйка фермы в ужасе смотрела на нее, слишком напуганная, чтобы сделать что-то еще, кроме тихого мяуканья. Ее ребенок, однако, моргнул и произнес первые в своей жизни связные слова яростным, женственным тоном королевы-ведьмы Агларонда:

- И когда я найду их...!

Две женщины уставились на него, но его лицо снова было полно удивления, когда он посмотрел на них в ответ, и следующим его словом было: - Глааооо?

В поле зрения Флорина мелькнула сталь: Кинжалы Мерита, плавно вращаясь из стороны в сторону, устремились к глазам, сверкающим из ладоней личей - напрасные удары, обреченные промахнуться по этим быстро движущимся целям.

Личи вытянули вперед руки, чтобы глаза смотрели на Флорина и Джессайл, и повернулись, уходя от кинжалов Мерита.

Мимо плеча Флорина промелькнуло что-то еще - два нечто, певучих и мерцающих, тонких и серебристо-белых. Яркие лучи силы вырвались наружу, чтобы ударить по кувыркающимся кинжалам в крутящейся, вихревой клетке серебристо-белых колющих ударов, и повернуть их - да, повернуть их - направив к личам.

Флорин потерял равновесие, охваченный дрожью, которая держала его тело в плену. Джессайл тоже упала, опрокинувшись на него.

Она упала на его руку, спокойно подумал военачальник рыцарей, пока спазмы беспомощно крутили его повернутую набок голову, чтобы осмотреть место, где они все стояли до прихода бэлнорна.

Когда он плавно спустился в сплошную белизну, где должен был лежать бэлнорн - но, казалось, совсем исчез - Флорин увидел, что из утолщений в двух нитях, обозначавших место, где Эльминстер и Дав слились с белизной, пробиваются те самые поющие линии силы.

Ему не нужно было видеть, как эти лучи нацеливают кинжалы, превращая их полет в дуги, которые вонзаются в оскаленные глаза в ладонях личей, он знал, что они это сделали. Холод, сковавший его, прошел, он снова мог двигаться, и тут к нему подскочила Джессайл, разразившись испуганными проклятиями.

Флорин подхватил ее на руки и рывком поднял на ноги, наблюдая, как его старшая подруга качается, пытаясь обрести равновесие в вихре огненных волос. С трудом поднявшись на ноги, он успел заметить, что личи гримасничают, их ладони пронзают кинжалы Мерита - кинжалы, пылающие, как маленькие факелы, сгорают, оставляя после себя лишь клубы дыма. За ними туман мерцал красным и зеленым в дюжине мест или даже больше, а личи вышагивали десятками - ходячая стена безмолвной смерти.

Джессайл покачала головой: - Милая Мистра, - пробормотала она, - если бы они могли творить свои заклинания...

Ее муж усмехнулся, пожал плечами и почти весело ответил: - Если бы магия служила нам здесь, я бы смог сохранить нам жизнь - я думаю. А так...

Мерит снова пожал плечами и взял в одну руку свой гудящий меч, а в другую - длинный нож, который он так редко доставал. Поймав взгляд Флорина, он пробормотал: - Хотел воспользоваться им в последний раз, если мы собираемся...

И грозные ряды личей были сметены в сторону, словно гигантской рукой, а белый туман превратился в сине-белый огонь.

Из сердца этих сине-белых разрывов вышли вертикальные воины из металла, неподвижно преследующие существ, которые двигались рывками и поворотными движениями, со сверкающим боевым оружием и звенящими, вихрящимися клинками. У них не было лиц, но они двигались так, словно могли видеть. Среди них не было двух одинаковых. У одних руки оканчивались огромными топорами, у других головы были похожи на гигантские чайники, носики которых торчали прямо, а не под углом вверх. Шестеренки и зубчатые колеса жужжали и лязгали в их блестящих шкурах.