Страница 27 из 81
И более всех
Достойны утех.
Всяк час возвращаем кабацкой мы сбор. —
Под–пирь–пирь–пирь, дон, дон, дон —
Протчи службы — вздор».
Хор пьяниц, удаляясь, стихает.
Старик. Вишь, они какого мнения о себе: мол, через них, покупающих вино, богатеет государство. Слова для хора сочинил наш прославленный пиит Александр Петрович Сумароков. А господин Херасков, служащий при Московском университете, сочинил на этих пьяниц такие стихи:
«Иной с похмелья лбом и рожею румяной
Шатается и сам, как будто Бахус пьяной;
И вместо, чтоб в делах полезных успевать,
Он водку водкою изволит запивать:
Такой бывает муж посмешищем народным
И будет наконец отечеству негодным».
Эти стихи тоже прочтутся на маскараде.
Молодой купец (уязвленный тем, что старик стал центром внимания, насмешливо). А ты, часом, не врешь, старик? Ишь какой знающий выискался! Откуда тебе все это знать?
Старик. Как — откуда?.. Да я весь этот маскарад, все хоры, все стихи и прочие объяснения, вот этой рукою сам, собственноручно перебелял. Александр Петрович Сумароков еще похвалил: «У тебя, говорит, Спиридон Тихонович, почерк отменный». Господин Херасков тоже был доволен. Я весь порядок шествия знаю. А ты!..
Мужик из толпы (купцу). Зачем обижаешь человека? Лучше бы послушал, что умный говорит, авось что в голову западет.
Молодой купец. Я — ничего, я — шуткой… Не серчай, отец.
Старик. Да я, скажу тебе, с самого начала при маскараде. Самое первое объявление об нем писал. Прямо со слов Федора Григорьевича Волкова, главного сочинителя и распорядителя всего маскарада. Мол, призываем представлять в маскараде всякие фигуры студентов Заиконоспасской академии и университета, певчих, фабричных и разного рода людей и обещаем за это платить им.
Мальчишка. И всех принимали, кто хотел?
Старик. Никому отказу не было — и кого начальство присылало, и кто своей волей приходил. Народу для этой «Торжествующей Минервы» прорву надобно — четыре тысячи человек.
Мальчишка. Я бы тоже пошел, кабы знал. Страсть люблю на святках ряженым ходить. А за деньги–то я бы уж постарался.
Старик (с горделивым видом оглянувшись вокруг, важно). Хочешь, сведу тебя к Федору Григорьевичу Волкову? Он теперь в России по театру главный. Российского театра первый актер — его звание. Дворянство ныне получил, большой человек. Скажу, чтобы взял тебя в свой театр. Он мне не откажет.
Мальчишка. Сведи, деда.
Молодой купец. Как ты говоришь, старик, — Федор Григорьевич Волков?
Старик. Федор Григорьевич Волков.
Молодой купец. Уж не наш ли это Федоран? Полушкинский пасынок?
Старик. Чего не знаю, врать не стану. Знаю, он вроде из Ярославля.
Молодой купец. Из Ярославля! Значит, наш. Мы тоже ярославские. Да я его, Федорана, как облупленного…
Люди, как раньше слушали старика, теперь с явным интересом начали поглядывать на купца–ярославца.
Молодой купец. Мы, понимаешь, с ним…
Мальчишка. Опять едут!
Все отворачиваются от купца и смотрят на улицу.
Мальчишка. Деда, а это кто?
Старик. Видишь, везут на волах картину, на ней намалеван нетопырь, черные сети и ослиная голова — знаки невежества. Вон те слепцы, что спотыкаются на каждом шагу, изображают невежд, ум которых не просвещен учением. За ними бредут порождения невежества — Праздность, Злословие, Лень.
Хор невежд (поют).
Мы полезного желаем
И на все ученья лаем:
Прочь и аз и буки,
Прочь и все литеры с ряда;
Грамота, науки
Вышли в мир из ада…
Хор невежд замолк, и в наступившей тишине громкий голос провозгласил двустишие из «Стихов к маскараду» Хераскова:
«Для славы общества, такую зря помеху,
Не должно ль предавать таких безумцев смеху?»
Снова запевают невежды. Шествие проходит далее.
Молодой купец. Так ты говоришь, Федорану Волкову дворянское звание дали?.. А ведь у нас в Ярославле о нем говорили: пропащий человек, никакого толку из него не будет. А он вон куда скакнул!.. (К народу.) В Ярославле–то мы с ним с младенчества, можно сказать, были приятели. Когда мать его, Матрена Яковлевна, овдовев, приехала на житье в Ярославль, Федору шел всего седьмой годок, а братьям его и того меньше. Вона с каких времен наше приятельство!
Потом Матрена Яковлевна вышла замуж за нашего, ярославского, купца Федора Васильевича Полушкина. Может, слышали такого? У него серные и купоросные заводы были. Он тогда тоже вдовел. А от первого брака Федор Васильевич имел только одну дочь, Матрену Федоровну, и потому к заводскому делу своему стал пристраивать пасынков: записал их в компанейщики, старшего, Федора, не жалеючи денег, послал в ученье, в Москву.
Проучился Федоран в Москве года два и, как воротился в Ярославль, собрал себе компанию из молодых канцелярских писцов и семинаристов, и зачали они на праздники — на пасху и на другие — комедии представлять. Правда, надо сказать, пока был жив отчим, Федоран и делом, то есть заводами, занимался. А как помер, тут уж, конечно, ему полная воля: заводы забросил, амбар под театр перестроил, — и пошли представления скрозь — и зиму, и лето, и в праздник, и в будни. Помню, однажды приехал он из Петербурга радостный такой, в берг–коллегию ездил. Я у него спрашиваю: «Что, мол, Федоран, миллионный заказ схватил?..»
Молодой купец охотно рассказывал про свое приятельство с Федором Волковым. Правда, в рассказе случайным знакомцам он кое о чем умолчал. Да это и понятно: кабы знать наперед, по–другому бы иные тогдашние дела повернул. Но хотя с тех пор прошло десять лет, молодая память крепко держала все, что тогда было. И даже то, что вспоминать не стоило бы.
Рассказ — одно, а память — другое.
Вспоминался молодому купцу торговый город Ярославль, самое начало 1750‑х годов, незадачливый заводчик Федор Волков…
Что вспомнилось молодому купцу, или Федор Волков в Ярославле
I
Гостиная в старом купеческом доме на Пробойной улице в Ярославле, прежде принадлежавшем Полушкину, а ныне компании «Федор Волков с братьями».
Диван, резной столик и тут же простые табуретки — смесь еще не забытого старого обихода и новых привычек, возникших при расширении дела и увеличении богатства.
Молодой купец (его можно легко узнать, он почти не изменился за прошедшие десять лет: та же бородка, так же, в скобку, подстрижены кудри). Что, Федоран, миллионный заказ схватил?
Федор Волков. Не–е–ет.
Молодой купец. Чему ж ты рад?
Волков. Понимаешь, Вася, посчастливилось мне попасть на придворный спектакль…
В сенях слышен топот, молодые голоса. В комнату входят друзья Волкова — Иван Дмитревский и Алексей Попов. Они радостно обнимаются с Волковым, засыпают его обычными к приехавшему вопросами, но по их тону и возбуждению видно, что их переполняет что–то, о чем им не терпится сообщить.