Страница 37 из 48
Эта характерная черта статуса военно-административных областей отражала общую для того времени тенденцию государственной власти монополизировать в своих руках все, что имело какое-либо отношение к военному делу. Немногочисленные свидетельства разнохарактерных источников указывают на то, что эта тенденция проявлялась также и в серии частных ограничений, налагавшихся на местных владетелей. Некоторые сведения по этому вопросу содержит текст вырезанной на бронзовых пластинках «иммунитетной грамоты» из царства Чу (найдена в 1957 г. на территории провинции Ань хуй).
«Грамота», изготовленная по приказу чуского Хуай-вана (правил в 328-299 гг. до н. э.), освобождала торговых агентов владетеля области Э (в районе современного г. Учана) от выплаты дорожной и речной пошлин. Один из ее параграфов гласит: «[Людям Э-цзюня] запрещено перевозить металл и кожу, материал для луков (?) и бамбук»[481]. Этот запрет, касающийся только ввоза и вывоза стратегических материалов, перекликается со словами Хань Фэй-цзы о том, что «[сановникам царств] запрещено перевозить оружие, тот же из них, кто, не будучи официальным гонцом, станет перевозить оружие и панцири, должен быть приговорен к смерти без права на помилование»[482].
В период Чжаньго хоу и цзюни должны были отдавать часть получаемого ими дохода в пользу государства. Широко известен комментированный рядом современных исследователей рассказ Сыма Цяня о том, как чжаоский сановник — «господин Пинъюаня» (Пинъюань-цзюнь) отказался выделить для вана установленную долю поземельного налога, который был собран с пожалованной ему территории[483].
К более раннему времени относится сообщение «Планов сражающихся царств» о том, что в царстве Чу объектом деятельности налогового управления были не только простой народ, но и представители военно-служилого сословия: «Су-цзы сказал чускому вану: "Люди, исполненные милосердия, всей душой любят народ, утешают его добрыми речами, дети, исполненные сыновнего долга, всем сердцем любят своих родителей, заботятся об их пропитании; верные подданные должны представлять своему государю достойных людей, чтобы они помогали ему [в делах правления]. Ныне, ван, твои высшие сановники и родственники стремятся повредить достойным людям, чтобы самим занять [их место], они увеличили налоги и сборы, выплачиваемые служилыми и народом. Они добились того, что ты, ван, стал ненавистен народу; они — не верные подданные. Высшие сановники распространяют в народе [слухи] о твоих проступках, они в большом количестве раздают твои земли в виде взяток другим правителям; поскольку они отказываются от того, что любимо тобою, ван, их также нельзя считать верными подданными, вот почему стране грозит опасность. Я хочу, чтобы ты не слушал обвинений, возводимых чиновниками друг на друга, остерегался высших сановников и родственников, использовал тех, к кому люди относятся с благорасположением, умерил свои [дурные] наклонности и ограничил желания. Был вместе с народом. Для народа и слуг (жэньчэнь)[484] нет ничего труднее, чем отказаться от зависти и выдвигать людей достойных. За тебя, ван, умирают, не задумываясь: в битве под Чуйша[485] было убито более тысячи [воинов]; для тебя, ван, с легкостью принимают унижения: тебе прислуживают более тысячи человек, начиная с линъиня[486] и тех, кто ниже его. Однако таких, которые были бы лишены зависти и выдвигали достойных, не найдется ни одного человека. По этой причине разумный государь, когда он проверяет своих подданных, непременно должен узнать, кто из них лишен зависти и выдвигает достойных людей. Достойный подданный в своем служении государю также должен отказаться от зависти и выдвигать достойных людей. Ведь трудности, с которыми сталкивается выдвигающий достойных людей, состоят в том, что, привлекая достойных, он содействует собственному устранению; ценя их, он содействует собственному обесценению, поэтому люди затрудняются [выдвигать достойных]"»[487].
Несмотря на неуклонный рост централизаторских тенденций во внутриполитической жизни Сражающихся царств, политическая власть чжаньгоских хоу и цзюней над населением подвластных им территорий была все еще весьма значительной. В этом нас убеждает содержание следующего текста из «Планов Сражающихся царств»: «Чжаоский ван пожаловал Мэнчан-цзюню [город] Учэн. Мэнчан-цзюнь отобрал [нескольких человек] из числа своих челядинцев, чтобы назначить их чиновниками в Учэне. Напутствуя их, он сказал: "Разве не говорят в народе: "Экипаж берут взаймы, чтобы быстро в нем мчаться; платье берут взаймы, чтобы его надевать?". Те ответили: "Говорят". Мэнчан-цзюнь сказал: "Я полностью отказываюсь принять [эти утверждения]. Ведь полученные заимообразно платье и колесницы [принадлежат] если не близким и друзьям, то старшим и младшим братьям. А мчаться в экипажах близких и друзей, надевать платье старших и младших братьев я считаю недопустимым. Ныне чжаоский ван, не зная о том, что я недостоин [его милостей], пожаловал мне Учэн. Я хочу, чтоб вы, господа, отправились туда. Не вырубайте деревья, не разрушайте жилища. Сделайте так, чтобы чжаоский ван прозрел и узнал меня. С тщанием принимайтесь за дело, чтобы можно было в целости вернуть ему [Учэн]"»[488].
Принимая пожалованную ему область, Мэнчан-цзюнь прежде всего позаботился о замене местных представителей чжаоской администрации людьми из своего окружения. Таким образом, хоу и цзюни периода Чжаньго обладали правом создавать собственный административный аппарат для руководства хозяйственной жизнью городского и земледельческого населения жалованных поселений. Известно, что Мэнчан-цзюнь, помимо Учэна, владел большим кормлением в царстве Ци. Как свидетельствует содержание другого текста, сбор поземельного налога здесь также осуществлял чиновник, назначенный самим Мэнчан-цзюнем[489]. В данной связи достоин упоминания и один интересный эпиграфический памятник периода Чжаньго, представляющий собой печать управляющего жалованным поселением, принадлежавшим некоему Янчэн-цзюню[490]. Специфические особенности титулатуры, вырезанной на этой печати, показывают, что ее владелец не был связан с общецарской бюрократической организацией.
Возможно, что чжаньгоские хоу и цзюни обладали не только административной, но и судебной властью. В этом отношении весьма примечателен факт передачи судебника новому владетелю территории, о котором рассказано в «Планах Сражающихся царств». «[Царство] Вэй напало на Гуань[491], но город не сдавался. Защитой Гуаня руководил сын Су Гао, жителя Аньлина. Синьлин-цзюнь послал гонца, чтобы сказал Аньлин-цзюню: "Ты, господин, пошли ко мне Су Гао, я назначу его пятым сановником, поручу ему должность вэя, обладающего полномочиями". Аньлин-цзюнь сказал: "Аньлин-малое владение, и я не могу заставить его жителей [повиноваться]". Гонец сам отправился [искать Су Гао] и попросил показать дорогу. Когда он пришел туда, где жил Су Гао. то повторил приказ Синьлин-цзюня. Су Гао сказал: "Твой господин благорасположен ко мне, он собрался послать меня в поход на Гуань. Но если отец нападет на [город], который защищает сын, то это будет осмеяно людьми. Если он сдастся мне, то изменит своему государю. К тому же если отец станет учить сына измене, то это не понравится твоему господину. Я беру на себя смелость с двойным поклоном отказаться [от предложения Синьлин-цзюня]". Гонец рассказал об этом Синьлин-цзюню. Тот весьма разгневался и отправил нарочного посла в Аньлин с таким объявлением: "Земли Аньлина все еще [принадлежат] Вэй. Если я, напав на Гуань, не смогу им овладеть, то циньские войска настигнут меня. Алтари земли и злаков окажутся в опасности. Я хочу, чтобы ты, господин, связал Су Гао и прислал ко мне живым. Если ты не сделаешь этого, то я направлю стотысячную армию под стены Аньлина". Аньлин-цзюнь сказал: "Мой покойный отец Чэн-хоу[492] получил от Сян-вана повеление хранить эти земли. Он собственноручно принял свод [судебных установлений] из Большой палаты. Верхняя статья свода гласит: "Если сын умертвит отца, подданный убьет государя, то их нельзя освободить от обычного наказания. Сдавший город и потерявший ребенка не получат снисхождения, даже если в царстве [объявлена] большая амнистия"[493]. Ныне Су Гао вежливо отказался от высокого назначения, чтобы до конца соблюсти долг отца и сына, а ты, господин, требуешь, чтобы доставили его живым. Значит, ты велишь мне пренебречь повелением Сян-вана и забыть свод из Большой палаты. Пусть мне будет грозить смертная казнь, но я никогда не осмелюсь сделать это". Су Гао, услыхав об этом, сказал: "Ведь Синьлин-цзюнь относится к числу жестоких и самовластных людей. Если отказать ему, то это принесет стране несчастье. Если я до конца соблюду [долг отца и сына], то не выполню долга подданного. Допустимо ли делать так, чтобы у моего господина возникли трудности в [царстве] Вэй". Тогда он направился к покоям посла, перерезал себе горло и умер. Когда Синьлин-цзюнь услыхал о смерти Су Гао, он надел траурное платье и удалился из своих палат. Послал гонца, чтобы просил прощения у Аньлин-цзюня: "Я — низкий человек. Оскудев умом, сказал тебе, господин, не то, что должно. Дерзаю с двойным поклоном [просить] снять с меня вину"»[494].
481
Го Мо-жо, Исследование документа, выданного Э-цзюню Ци, — «Вэньу цанькао цзыляо», 1958, № 4, стр. 5.
482
«Хань Фэй-цзы», цз. 1, стр. 17.
483
Сыма Цянь, Записи историографа, цз. 81, стр. 3780.
484
В. А. Рубин относит жэньчэнь к числу терминов, «указывающих на рабское состояние» (см.: В. А. Рубни, Рабовладение в древнем Китае в VII-V вв. до н. э., — «Вестник древней истории». 1959, № 3, стр. 8). Однако такая интерпретация не совсем соответствует действительности. В период Восточного Чжоу у него не было столь определенного социального содержания. Вот что говорится в «Цзо чжуане» о событиях середины VII в. до н. э.: цзиньский царь проиграл сражение циньцам и попал в плен, когда стало известно, что циньцы решили отпустить его, между цзиньскими военачальниками произошел такой разговор: «Э Си сказал Цинь Чжэню: "Не лучше ли тебе отправиться [в другое царство?]". Тот в ответ сказал: "Я довел государя до поражения, во время поражения не нашел случая умереть. Если к тому же я сделаю так, что избегну наказания, то лишусь права быть его слугой (жэньчэнь")» («Цзо чжуань», 15-й год Си-гуна, стр. 166). В текстах периода Восточного Чжоу термин «жэньчэнь» мог, по-видимому, обозначать любое из известных тогда состояний зависимости или подданства. Однако на рабское состояние он указывал только в сочетании с каким-нибудь конкретизирующим термином. Например, «Вёсны и осени мудреца Яня» дают его в сочетании с «пу», означавшим человека, принимавшего на себя временно рабские обязанности за жалование или на других условиях (см.: «Вёсны и осени мудреца Яня», цз. 24, стр. 144-145). Поэтому в вышеприведенном тексте мы переводим этот термин лишенным социально-экономической определенности словом «слуга».
485
О поражении чусцев под Чуйша упоминает Сюнь-цзы: «Чусцы делают панцири из кожи акул и носорогов, крепкие, как металл или камень; их стальные секиры из Вань опасны, как [жало] скорпиона; их [клинки] тонки, остры и быстры, как смерч; однако [чуские] армии погибли в Чуйша, а Тан Me был убит» («Сюнь-цзы», из. 15, стр. 202). Исходя из того что имя полководца, погибшего в битве под Чуйша, было Тан Me, Ян Куань идентифицировал это событие с неудачной для чусцев обороной против армии царств Ци, Вэй и Хань на реке Бишуй (301 г. до н. э.), которая хорошо известна по другим источникам (см.: Ян Куань, История периода Чжаньго, стр. 164).
486
Глава всей гражданской администрации царства Чу.
487
«Планы Сражающихся царств», цз. 5, стр. 11-б-12-б.
488
Там же, цз. 6, стр. 34-а, б.
489
Сыма Цянь, Записи историографа, цз. 75, стр. 3624.
490
Ли Сюе-цинь, Очерк эпиграфии периода Чжаньго, — «Вэньу», 1959. № 8, стр. 62.
491
Судя по тому, что в данном тексте в качестве главного действующего лица выступает Синьлин-цзюнь, нападение на Гуань должно было произойти в годы правления вэйского Аньли-вана (276-243 гг. до н. э.). Действительно, в одном из источников периода Чжаньго сказано, что этот правитель «напал на Хань, захватил Гуань» (см.: «Хань Фей-цзы», цз. 2, стр. 21). Однако отсутствие дополнительных сведений не позволяет с достаточной уверенностью идентифицировать упоминание в обоих источниках осады Гуаня. Дело осложняется тем, что, по словам Синьлин-цзюня, приведенным ниже, в случае неудачи под Гуанем его могли «настигнуть» циньские войска. Чтобы как-то объяснить факт упоминания циньских войск в связи с осадой вэйцами ханьского Гуаня, У Ши-дао предложил следующую версию: «Цинь напало на ханьский Гуань и забрало его. Сын Су Гао был послан царством Цинь защищать его».
492
Чэн-хоу-младший брат Сян-вана, правившего царством Вэй в 318-295 гг. до н. э.
493
Содержание этой статьи судебника, по-видимому, восходит к традиции более или менее документального характера, т. е. либо к официальным текстам, либо к довольно точным записям современников.
494
«Планы Сражающихся царств», цз. 7, стр. 62-а-63-б.