Страница 38 из 48
В современной исторической литературе было высказано мнение, что в ходе реформ Шан Яна в царстве Цинь характер жалованных поселений претерпел серьезные изменения, так что циньские хоу и цзюни начиная с середины IV в. до н. э. «были отстранены от непосредственного участия в управлении народом (населявшим пожалованные им территории. — К. В.)»[495]. Надо сказать, что это мнение вряд ли соответствует действительности. Достаточно вспомнить о том, что Тао и Хуаян — территории, принадлежавшие в первой половине III в. до н. э. фаворитам вдовствующей государыни Сюань, — предстают в свете высказываний современников как владения, независимые от центральной власти и даже противопоставляющие себя ей. Такими чертами наделяет их, в частности, Ин-хоу[496] в своей речи, обращенной к Чжао-вану: «Ин-хоу сказал Чжао вану: "Слыхал ли ты еще о том, что в [местности] Хэнсы рос куст, в котором обитал дух? Жил в Хэнсы дерзкий юноша, который, предложив кусту сыграть с ним в бо[497], сказал: "Если я выиграю у тебя, то твой дух перейдет ко мне на три дня. Если я проиграю, то стану твоим пленником". Затем он левой рукой кинул [кости] за своего соперника, а правой — за себя. Обыграл куст. Тот отдал ему свой дух на три дня. Когда же [по истечении срока] куст отправился, чтобы потребовать его назад, [юноша] ему не вернул. Через пять дней куст засох, а через семь дней погиб совершенно. А ведь государство — это твой куст, ван. Его сила — это твой дух, ван. Разве не опасно передавать ее другим людям? Я никогда не слыхивал, чтобы палец был больше локтя, а локоть больше бедра. Если случается так, то недуг непременно силен. Одному человеку бежать, неся тыкву, удобнее, чем сотне людей поддерживать ее [с разных сторон] на бегу. Если действительно сто человек потащат тыкву, то она расколется до сердцевины. Если [Цинь] не есть нечто подобное тыкве, то я умолкаю. Если же оно есть нечто, подобное тыкве, то царство будет расчленено. Я слыхал, когда на дереве обилие плодов, то ветки гнутся [под их тяжестью], а это вредит его сердцевине; рост столицы опасен для страны, усиление подданных опасно для их государя. А есть ли теперь среди чиновников поселений, начиная с тех, кто получает содержание в [один] доу [зерна] и до вышестоящих, вплоть до вэй и нэй ши, и даже в окружении вана такие, которые бы не были ставленниками сяна? Если в царстве не свершается никаких деяний, то я умолкаю. Но если в царстве свершаются деяния, то я непременно увижу еще тебя, ван, стоящим в одиночестве посреди дворцовых палат. Я боюсь за тебя, ван. Боюсь, что после твоей смерти царством будут владеть не твои сыновья и внуки. Я слыхал, что в древности у тех, кто был искусен в делах правления, авторитет имел опору внутри [страны], а их помощники распространяли его за пределами [страны]; [тогда] в делах правления не было беспорядка и помех, посланные [государем] неукоснительно исполняли поручения и не осмеливались совершать проступки. Ныне же посланцы вдовствующей государыни разъединяют правителей, распространяют [ее] верительные бирки по всей Поднебесной. Они держат в руках силы огромного царства, собирают мощные армии, организуют походы против правителей. Когда их войны победоносны, а нападения дают добычу, все доходы поступают в Тао, все деньги и шелка, полученные от других царств, стекаются в семейство вдовствующей государыни. Что касается доходов внутри страны, то часть их поступает в Хуаян. Из этого непременно воспоследует то, что в древности называли путем, ведущим государя к опасности, а царство к гибели. Три знатных [дома] истощают царство в интересах собственного благополучия. Если так, то как могут повеления исходить от тебя, ван? Как может власть [в царстве] оставаться нерасчлененной? Действительно ты, ван, распоряжаешься лишь одной частью из трех"»[498].
В царстве Цинь во второй половине периода Чжаньго действительно имелись высокопоставленные чиновники и военачальники, которые, кормясь за счет налоговых поступлений с земледельцев-общинников, не выполняли никаких функций, связанных с публично-правовой властью на местах. Об этом свидетельствует один из параграфов 19-й главы «Книги правителя области Шан», сообщающий, в какой последовательности совершалось присвоение почетных званий заслуженным сановникам царства Цинь после реформ Шан Яна. В заключение параграфа говорится: «Во всех этих случаях дарили либо поселение с тремястами семейств, либо [поземельный] налог с трехсот семейств»[499]. В этой фразе пожалование территориально-административной единицы (поселения) и прямая передача прав на присвоение определенной суммы налоговых сборов явно противопоставлены друг другу. Анализируя приведенный нами отрывок из «Книги правителя области Шан», Мория Мицуо пришел к мысли, что вторая разновидность пожалований в отличие от первой не была связана с установлением политического господства над какой-либо территорией[500]. Развивая данный тезис, можно сказать, что владетели такого рода кормлений не имели собственного административно-хозяйственного аппарата и эксплуатировали податное земледельческое население при помощи (пустое место на 5 букв.-OCR) царской фискальной организации.
В некоторых случаях источники периода Чжаньго упоминают в качестве объекта пожалования не административные районы, не отдельные группы семейств, дворов или хозяйств, а массивы обрабатываемых земель. Так, по свидетельству «Планов Сражающихся царств», в 362 г. до н. э. вэйский ван передал трем своим военачальникам в виде жалования несколько сот тысяч наградных полей (шан тянь): «Вэйский Гуншу Цзо, будучи полководцем [царства] Вэй, вступил в битву с [войсками] Хань и Чжао к северу от реки Куай. Он схватил Юэ Цзо[501]. На радостях вэйский ван встретил его в пригороде, чтобы дать ему жалование в миллион наградных тюлей. Гуншу Цзо, отступив назад с двойным поклоном, отказался: "Ведь именно те наставления, которые достались в наследство от У Ци, заставили заслуженных воинов и солдат не падать, стоять прямо и не склоняться, не поддаваться натиску врага. Я сам не смог бы добиться этого. А усилия Ба Нина и Цуань Сяна, которые заранее обследовали природные препятствия, решали, выгодны или убыточны те или иные оборонительные меры, привели к тому, что заслуженные воины трех армий не сбились с пути. Сначала объявлять о наградах и казнях, а затем заставлять народ поверить в них как в нечто очевидное — в этом, ван, твое просвещенное правило. Я же следил за тем, когда враг может напасть, и бил в барабан, не смея лениться или уставать. Ты, ван, нарочно сделал так, что моя правая рука не уставала, можно ли награждать меня? Если я чего-нибудь и достиг, то с чьей помощью?". Ван сказал: "Хорошо". Тогда потребовал [к себе] наследников У Ци, подарил им двести тысяч полей, а Ба Нину и Цуань Сяну каждому по сто тысяч. Ван сказал: "Разве Гуншу не был [в походе] главным? Он одержал победу над сильным врагом, к тому же не позволил забыть наследия мудреца, не скрыл деяний способных воинов. Как можно [думать], что Гуншу не принес выгоды?". Поэтому дал ему еще четыреста тысяч полей сверх [данного ранее] миллиона, доведя [его жалование] до миллиона четырехсот тысяч [полей]. Поэтому Лао-цзы сказал: "Мудрый человек ничего не накапливает. Чем больше он делает для людей, тем больше обретает..."[502]. Таков и Гуншу»[503].
Вряд ли за наградными полями, упоминаемыми в приведенном выше тексте, скрывались свободные земли, на которых новые владельцы должны были организовывать самостоятельное хозяйство. Ведь в IV в. до н. э. царство Вэй было самым населенным из Сражающихся царств. Как утверждал один из государственных деятелей того времени, внутри его границ «хижины на полях и дома с галереями [столь многочисленны], что не хватает места для пастбищ»[504]. По всей вероятности, иод наградными полями в данном случае подразумевались пахотные наделы земледельцев-общиннников. О том, что конкретное содержание вышеупомянутого термина действительно могло быть таким, свидетельствует ряд данных, относящихся ко второй половине периода Чуньцю. Так, к 594 г. до н. э. восходит летописная запись, рассказывающая, как некий житель царства Чу обратился к вану с просьбой предоставить ему наградные поля в административных районах Люй и Шэнь. Царский управитель в Шэнь воспротивился этому, ибо, по его словам, «собираемый здесь налог предназначен [для нужд] обороны от [вторжений] северных владений. Если [эти земли] заберут, то [Чу] лишится Шэнь и Люй, а [войска] царств Цзинь и Чжэн непременно достигнут реки Хань»[505]. Из текста этой цитаты следует, что превращение ряда земель в Шэнь и Люй в наградные поля вызвало бы опасное для обороноспособности царства Чу сокращение налоговых сборов. Отсюда можно сделать вывод, что в VI в. до н. э. пожалование наградных полей означало лишь передачу прав на присвоение налоговых поступлений с определенного числа полевых наделов, или, иными словами, крестьянских хозяйств.
495
Фань Вэнь-лань, Древняя история Китая, стр. 207.
496
Ин-хоу, т. е. хоу области Ин, располагавшейся на территории уезда Баофэн современной провинции Хэнань.
497
Игра бо (или любо), которую упоминает также Сун Юй, поэт III в. до н. э., становится особенно популярной начиная с эпохи Хань. В этот период ее описания появляются в нарративных источниках, изображения — на предметах повседневного обихода и т д. Один из современных авторов, который сделал попытку восстановить ход игры любо на основании изображений на ханьских бронзовых зеркалах, писал: «Чашевидная коробка, которую держит один из бессмертных, изображенных на зеркале, наводит на мысль oб использовании (в этой игре. — К. В.) какой-то разновидности игральных костей...» (Lien-shen Yang, A Note on the so Called TLV Mirrors and the Game Liu-po, — «Harvand Journal of Asiatic Studies», vol. 9, 1947, 3/4, стр. 204).
498
«Планы Сражающихся царств», цз. 3, стр. 50-а-51-а.
499
«Книга правителя области Шан», цз. 19. стр. 34.
500
Мория Мицуо, Изучение системы почетных званий Шан Яна и происхождение системы почетных звании эпохи Хань, — «Тохо Гакухо», 1957, № 27, стр. 104.
501
Юэ Цзо — чжаоский полководец.
502
Ср.: Ян Хин-шун, Древнекитайский философ Лао-цзы и его учение, М., 1950, стр. 159.
503
«Планы Сражающихся царств», цз. 7, стр. 5-а.
504
Там же, стр. 13-а.
505
«Цзо чжуань», 8-й год Чэн-гуна, стр. 362.