Православие в Крыму

«Проблем с выживанием на территории Таврики у переселенцев вероятно не было. О богатстве флоры и фауны Крыма упоминают даже путешественники и авторы трудов XVIII века. Охота, рыбная ловля и собирательство на начальном этапе вполне могли удовлетворить братию, ограниченную обетами и многочисленными постами. Последующее развитие скотоводства, пчеловодства, земледелия и, в частности, выращивание злаков, винограда и овощных культур в мягком климате способствовало развитию благосостояния монастырей».

Однако, не все было гладко. «Вероятно, – пишет В. Тур – монастырская жизнь в Таврике VIII–IX веков не была лишена внутренних трений и разноречий. В начале IX века архимандрит Готии, имя которого не сохранилось, обратился за разъяснениями ряда недоуменных вопросов в Константинополь к Феодору Студиту. Феодор не только дал авторитетный ответ на вопросы, но и направил послание с аналогичным содержанием к „боголюбезнейшему отцу и архиерею господину Филарету”, иерарху Сугдейской епархии, в котором говорилось, что „самое необходимое” – это установление мира, „которого нет ничего полезнее и которым должны отличаться избранные ученики Христовы”. Надо думать, что между священнослужителями двух епархии существовали какие-то спорные проблемы. Кроме того, из письма видно, что случавшиеся среди монахов проступки отдавались на суд мирянам, т. е. „отверзалась дверь тому, кому не следует вмешиваться в наши дела”. Существовали проблемы с необдуманным пострижением в монашество и снятия с себя сана».

Вот и другие отрывки из посланий святого, приводимые В. Туром: «Феодор Студит пишет: „А слагать монашество то же, что слагать крещение. Однако, осмеливаются и это делать; страшно даже слышать [об этом]…Легкомысленные, убегающие из киновии не должны быть принимаемы другими братствами, чтобы у всех их во всем было взаимное содействие и согласие и чтобы им не разрушать трудов друг друга”. Имели место случаи, когда монахи уклонялись от „достижения первобытного состояния монашескою жизнью” и не желая подражать „беспечной райской жизни”, заводили у себя в монастыре рабов: „А иметь раба монаху в монастыре так же странно, как и иметь жену”».

Кстати, переписка Феодора Студита с «архимандритом Готии» и «иерархом Сугдейской епархии» является одним из свидетельств наличия монастырей в Таврике VIII – начала IX веков. По вполне обоснованным доводам В. Тура, сан «архимандрита Готии также, хоть и косвенно, указывает на наличие группы киновий или крупного монастыря в епархии. Вероятно, одной из причин спора, судя по содержанию послания, стало то, что какие-то монашеские братии, предположительно в Сугдейской епархии, приняли самовольно ушедших из киновий Готской епархии. Напрашивается вывод, что киновии существовали в конце VIII–IX веков как минимум в двух епархиях».

А затронули мы вопрос о монастырях по следующей причине. Большинство исследователей, среди который известные византологи В. Г. Васильевский, Ю. А. Кулаковский, А. А. Васильев, крымские историки А. Л. Якобсон, О. И. Домбровский, И. А. Баранов, В. Н. Даниленко, В. Ф. Филиппенко, придерживались единого мнения об «иконоборческом», т. е. связанным с ним, происхождении большинства средневековых монастырей Таврики.

Но крымские историки А. Г. Герцен и Ю. М. Могаричев, по слова В. Тура, «в ряде опубликованных работ подвергают критике данную гипотезу, основываясь на археологических исследованиях пещерных церквей и монастырских комплексов Горного Крыма, датируя их не ранее X – XII веков, тем самым доказывая незначительную роль иконопочитательской эмиграции в христианизацию Таврики». А это меняет историческую картину. «Эпистолярное» (т. е. связанное с частной перепиской) опровержение гипотезы двух вышеупомянутых крымских историков мы привели. А вот «археологическое» опровержение смотрите в примечании[44].

Отметим, что эмиграция иконопочитателей из центральных районов империи в Таврику совпала с укреплением на полуострове противника Византии – Хазарского каганата. Поэтому процесс основания монастырей затронул в первую очередь Юго-Восточный и Южный Крым, где влияние Херсонеса, придерживавшегося в ту пору иконоборческой политики, было незначительным. А вот процесс создания монастырей в Горном Крыму, пишет В. Тур, «возможно, шел медленно, ввиду того, что готские земли или „климаты” находились под влиянием Херсонеса. Здесь могли возникать небольшие монастыри типа отшельнических скитов или киновии, которые впоследствии стали основой для строительства более крупных общежительных монастырей X – XIV веков».

Как мы уже выше писали, во второй половине IX века по пути в Хазарию в Крыму останавливались равноапостольные Кирилл и Мефодий, которые организовали поиск и перенос мощей папы Климента. Житие Константина Философа (в монашестве Кирилла) рассказывает нам, что, возвращаясь из Хазарии, он совершил еще одно богоугодное дело. Узнав, что фульский народ, ранее приобщенный к христианству и крещенный, продолжает совершать языческие обряды, (под большим дубом, сросшимся с черешней, они приносили жертвы), Константин, «не пожалев трудов, направился к ним».

Придя к фульскому народу, Константин стал их укорять за привязанность к «столь убогому созданию, дереву, приготовленному для огня». Они ему ответили, что это старый обычай, принятый ими от отцов, и «благодаря ему исполняются все просьбы наши, а больше всего идут частые дожди». По их мнению, если кто дерзнет прикоснуться к дереву, то тут же умрет и дождей не будет. Константин сказал им: «Познайте, братья, Бога, сотворившего вас. Вот – Евангелие Нового Завета Божьего, в котором были вы крещены».

Словами Божественной истины он сумел отвратить народ фульский от идолопоклонничества. Старейшина фульский подошел и поцеловал Евангелие, а за ним и весь народ. Затем, взяв у Константина белые свечи, они с пением пошли к дереву. Константин, взяв топор, «тридцать три» раза ударил по дереву. Затем приказал всем рубить, вывернуть и корень, и сжечь дерево. Ночью пошел обильный дождь. «И с радостью великой похвалили Бога, и Бог сильно возрадовался этому».

Согласно археологическим данным, которые во многом согласуются со сведениями Жития Константина Философа, практически все население Таврики к концу IX века стало христианским. Языческие могильники были заброшены, а рядом с ними возникают христианские кладбища, на которых строят часовни. Свидетельством этому является рост количества епархий. Так, к концу IV века существовали две епархии – Херсонская и Боспорская. В VIII веке к ним прибавились Готская и Сугдейская епархии. В середине IX века была учреждена Фульская епархия. И уже к началу X века в Крыму действуют пять самостоятельных епархий – Херсонесская, Боспорская, Готская, Сугдейская, и Фульская. В конце XIII века Фульская и Сугдейская епархии объединяются в одну – Сугдо-Фульскую.

Совершенно иное значение для русского народа принимает Таврика после крещения князя Владимира. Ведь именно из Таврики распространилась вера христианская по всей Руси. В 988 году, как пишет «Повесть временных лет», «пошел Владимир с войском на Корсунь, город греческий». Это поход был предпринят Владимиром в связи с невыполнением Византией своих обещаний.

Византийский император Василий II Порфирогенет[45] обратился к Владимиру с просьбой о помощи в подавлении восстания, направленного на захват престола. За эту помощь Владимиру была обещана рука сестры императора Анны, но при этом было поставлено условие, что Владимир примет христианскую веру. Владимир направил шеститысячный отряд в Константинополь, и усиленная им императорская армия разгромила подходящих к Константинополю мятежников. Однако Василий II не торопился с выполнением обещания. Вот тогда Владимир решил силой заставить императора выполнить обещание и осадил Херсонес.

Херсонес был хорошо укреплен, имел сильный гарнизон, достаточный запас продуктов и постоянное поступление по тайному водопроводу воды. Осада города могла затянуться, но «некий муж корсунянин, именем Анастас, пустил стрелу, так написав на ней: „Перекопай и перейми воду, идет она по трубам из колодцев, которые за тобою с востока”». Владимир же, услышав об этом, посмотрел на небо и сказал: «Если сбудется это, – крещусь!». Такая «операция», естественно, ускорила взятие города.

44

Соглашаясь с тем, что обе гипотезы имеют право на существование, В. Г. Тур приводит следующие доводы: «Однако, основываясь на собственных археологических исследованиях монастыря на горе Перчем, с уверенностью можем отметить, что материал VIII – X вв., кроме осыпи, был обнаружен в нижнем слое, что непосредственно указывает на время строительства наземного монастыря. Например, Ю. М. Могаричев не связывает археологический материал VIII – X вв., обнаруженный на склонах близ пещерных монастырей Шулдан, Чилтер-коба и Чилтер (Мармара) с памятниками, и датирует их X – XIV вв. по редким находкам фрагментов керамического материала при зачистках пола помещений отдельных обителей и архитектурным аналогам Каппадокии и ряду других спорных признаков. Вероятно, специфика пещерных монастырей, расположенных на скальных обрывах и подверженных природному воздействию, вымыванию мягких культурных наслоений такова, что там и немогло сохраниться в должном объеме материала раннего периода и его действительно надо искать на склонах. Аналоги крымским пещерным монастырям в Каппадокии, относящиеся к IX – XI вв., также не отрицают их более раннего происхождения, равно как и широкие даты использования изображений „процветшего” креста и иные аргументы, выдвинутые Ю. М. Могаричевым».

45

Порфироге́нет или Багряноро́дный – буквально «рожденный в Порфире». Порфирой (греч. «пу́рпур, багря́нец») называлась пурпурная мантия василевсов, в русском языке – багряни́ца. Но Порфирой также называлась палата Большого дворца, в которой рожали императрицы. Титул Багрянородного (Порфирогенета) означал, что в момент рождения будущего василевса его отец занимал престол. Это было важным козырем в доказательстве легитимности власти монарха. В истории упоминаемый император известен более как Василий II Болгаробойца (Булгаротоктон), прозванный так за свирепость, проявленную в войнах с Болгарией. Но к моменту венчания князя Владимира с Анной (Порфирогенитой) он этого прозвища еще не имел. У некоторых авторов говорится о совместном правлении двух императоров – Василия II и Константина VIII. Действительно, формально императорами были одновременно оба брата. Современник братьев-императорах, историк Михаил Пселл, в своей «Хронографии» пишет: «Василий был старше возрастом и казался бодрым и вдумчивым; что же касается Константина, то он всем казался распущенным, беспечно относился к жизни и любил удовольствия». У А. А. Васильева читаем: «Главное управление государством находилось в руках Василия II, при котором империя достигла высшей степени могущества и блеска». Поэтому, мы не «погрешили» против исторической истины, указав, что за помощью к русскому князю Владимиру обратился Василий II – фактически единоличный правитель империи.