Страница 15 из 70
И отсюда вернулся Афонсу Гонсалвиш в Португалию, и так и не удалось ему получить подлинного знания о том, были ли те люди маврами, или же язычниками, какую жизнь вели и какого образа жизни придерживались.
И было сие в год Иисуса Христа тысяча четыреста тридцать шестой.
ГЛАВА XI.
О делах, что были свершены в последующие годы.
В последующие годы [1436-1441] мы не находим достославных дел, о коих следовало бы поведать. Верно то, что в те края были посланы два корабля, каждый в свою очередь; однако один возвратился по причине неблагоприятной погоды, другой же шел только до Золотой реки за шкурами и ворванью тех тюленей; каковой [корабль], взяв свой груз, возвратился в королевство[182].
И в тот год [1437-й] отправился благородный инфант дон Энрики в Танжер, по каковой причине он не посылал более кораблей в ту землю.
В год же тридцать восьмой, девяти дней сентября, в Томаре, ушел из мира сего весьма добродетельный король дон Эдуарти, по смерти коего воспоследовали в королевстве весьма великие раздоры, в коих присутствие инфанта столь было необходимо, что обо всех прочих делах он позабыл, дабы прийти на помощь и устранить опасности и заботы, в коих пребывало королевство[183]. И сие было оттого, что король дон Афонсу (каковой сию историю повелел написать) пребывал в возрасте шести лет, и подобало, чтобы как он сам, так и королевство его управлялись и руководились опекунами; при каковых владычестве последовали великие войны, в коих инфант дон Энрики потрудился достаточно во имя доброго спокойствия и мира, как [о том] более подробно найдете вы в хронике царствования сего короля дона Афонсу[184].
И, таким образом, в сии годы не ходили корабли по другую сторону того мыса, по причинам, о коих мы уже сказали.
Верно то, что в году сороковом снаряжены были две каравеллы с намерением отправиться в ту землю, однако вследствие того, что произошли противные [сему] события (aquecimentos), мы не рассказываем более об их путешествии.
ГЛАВА XII.
Как Антан Гонсалвиш доставил первых пленников.
Мне кажется уже, что я начинаю получать некоторое удовольствие, рассказывая сию историю, ибо я нашел некую вещь, что удовлетворяет желанию сего нашего принца; каковое желание тем более велико, чем ближе становятся теперь для его взора те вещи, коих ради он столь долго трудился. Посему сейчас, в сей настоящей главе, я желаю представить нечто новое о тяжком посевном времени (sementeira) его [трудов].
И было так, что в тот год четыреста сорок первый, когда дела королевства были уже приведены в некоторый порядок (хотя и не был он еще достаточен), приказал инфант снарядить малый корабль, в коем направил капитаном некоего Антана Гонсалвиша, своего гардероб-мейстера (guarda-roupa), человека весьма юного возраста; и цель путешествия сего [капитана], согласно велению его господина, заключалась ни в чем ином, как в том лишь, чтобы нагрузить сей корабль кожами (coirama) и ворванью тех тюленей, о коих мы уже говорили в иных главах, сим предшествующих. Однако нельзя сомневаться в том, что инфант не возложил на него той же ответственности, что на прочих; и так как возраст сего [человека] был менее зрел, а авторитет мал, то и поручение должно было быть менее ответственно, и, следовательно, гораздо менее уверенности (feuza) [было] и в надеждах на его исход.
Когда же плавание его завершилось в том, что касается основного веления, Антан Гонсалвиш призвал Афонсу Гутерриша, другого спальника, что был с ним, а также и всех прочих на судне, коих всех был двадцать один [человек], и говорил с ними таким образом:
— Братья и друзья! Как видите вы, мы уже собрали наш груз и тем завершили основную часть приказанного нам, и вполне можем вернуться — коли только не желаем потрудиться помимо того, что главным образом было нам поручено. Однако я, все же, желаю узнать у вас, прочих, находите ли вы добрым, чтобы мы испробовали содеять какое-нибудь дело, чрез кое пославший нас сюда сможет изведать некоторую долю нашей доброй воли; ибо, по-моему, бесчестьем было бы вернуться пред очи его таким вот образом, сослужив столь ничтожную службу. И, поистине, полагаю я, что коли менее всего было нам поручено сие дело инфантом, нашим господином, то тем более надлежит нам над ним потрудиться, и с гораздо большим усердием. О, сколь прекрасным событием было бы, коли нам, прибывшим в сию землю с тем, чтобы забрать груз столь жалкого товара, удача поспешествовала бы в том, чтобы доставить первых пленников пред очи нашего принца! И я желаю сообщить вам то, что уже обдумал, дабы получить ваш совет. А именно: сей следующей ночью я вместе с девятерыми из вас — теми, кто будет более всего расположен к [сему] делу — желаю отправиться разведать некоторую часть сей земли, вдоль этой реки, дабы увидеть, найду ли каких-нибудь людей; ибо мне представляется, что по здравом суждении мы должны найти что-то — ведь достоверно то, что здесь есть люди, кои торгуют, используя верблюдов и иных животных, что перевозят их грузы. И торговля сих [людей] должна проходить в основном у моря. И так как у них [пока] нет о нас никакого сведения, то их скопление не сможет быть столь большим, чтобы нам не испробовать их силы; и если Бог сведет нас с ними, наименьшею долей нашей победы будет захват кого-нибудь [из них], коим инфант, наш господин, будет немало доволен, получив чрез него знание о том, каковы родом и числом прочие жители сей земли. О том же, что за награда нас ждет, вы можете узнать по великим издержкам и трудам, что он предпринял в прошлые годы ради одной лишь сей цели.
— Да будет на ваше усмотрение то, что вы свершаете, — отвечали прочие, — и так как предводителем являетесь вы, то необходимо, чтобы в том, что вы приказываете, [мы] вам подчинялись бы — и не как Антану Гонсалвишу, но как нашему господину. Ибо вы должны понимать, что те из нас, здесь находящихся, кто из воспитанников инфанта, нашего господина, имеют желание и волю служить ему — даже нашими жизнями, в случае крайней опасности. Посему мы находим ваше намерение добрым — если только не пожелаете вы ввести что-нибудь новое, чрез что для нас возрастет опасность при малой услуге нашему господину.
И, наконец, они решили исполнить его приказ и следовать за ним так далеко, как только они смогут пройти.
И как только спустилась ночь, Антан Гонсалвиш выбрал тех девятерых, что показались ему наиболее годными, и отправился с ними в поход, согласно ранее им решенному.
Когда же они удалились от моря на расстояние, могущее достигать одной лиги, то обнаружили там одну дорогу, каковой и держались, полагая, что там мог появиться какой-нибудь муж или жена, коих они могли бы захватить. Но вышло так, что сего не случилось, по каковой причине Антан Гонсалвиш просил одобрения остальных на то, чтобы следовать далее ради своего намерения, ибо коли они уже зашли так далеко (ca pos ja demovidos eram), негоже было бы им возвращаться на корабль таким вот образом, с пустыми руками.
И, с одобрения прочих, они отбыли оттуда, проследовав по тем глубинным землям (sertao) на расстояние в три лиги, на каковом нашли следы мужей и отроков, числом, по их мнению, от сорока до пятидесяти; каковые [люди] следовали в направлении, обратном тому, коим шли наши.
Жара была весьма велика, и по причине как ее, так и труда, ими проделанного, — ибо они провели ночь в бдении и следовали вот так, пешим ходом, — но, прежде всего, из-за недостатка воды, коей там не было, ощутил Антан Гонсалвиш, что усталость тех [его спутников] была уже весьма велика, о чем вполне мог он судить по собственным своим страданиям.
— Друзья, — молвил он, — здесь нет более ничего; наш труд велик, а польза представляется мне скудною в том, что касается следования этим путем, ибо сии люди находятся [теперь] у того места, откуда пришли мы. И лучший совет, коему мы можем последовать, — это вернуться к ним, и, может быть, по их возвращении некоторые отделятся, или же вдруг мы застигнем их там, где они возлягут на отдых; и если мы с силой ударим по ним, то, может статься, он побегут, и, убегая, найдется среди них кто-нибудь наименее быстрый, коим мы сможем воспользоваться согласно нашему намерению; или, может быть, наша удача будет еще лучше, и мы найдем четырнадцать или пятнадцать, с коими сможем составить более богатую добычу.
182
Прим. виконта ди Сантарена (1841). На старинных неизданных португальских картах мы видим следующие пункты, отмеченные между мысом Божадор и Ангра-душ-Руйвуш: Penha-Grande, Terra-Alta и Sete-Montes, по другую сторону Angra dos Ruivos. Эти корабли, вероятно, приставали там, и наши моряки дали этим пунктам названия, отмеченные на упомянутых картах.
183
Прим. виконта ди Сантарена (1841). События, заставившие инфанта прервать экспедиции и открытия с 1437 по 1440 год, чтобы посвятить себя заботам о внутренних делах королевства, настолько важны и имеют столь тесную связь с этой хроникой, что мы считаем уместным кратко их здесь указать.
Инфант возвратился в Алгарви после экспедиции в Танжер (1437) и находился там в сентябре следующего года, когда король Дон Дуарти заболел, находясь в Томаре. Как только принц узнал о недомогании своего брата, то тотчас же отбыл в этот город. Как только король умер, принц был вызван вдовствующей королевой, которая поручила ему согласовать с инфантом Доном Педру и грандами королевства действенные меры по преодолению постигших королевство трудностей. Инфант созвал упомянутых лиц, которые решили, что следует собрать Кортесы, для принятия постановлений, которые они сочтут уместными. Принц держался той точки зрения, что пригласительные письма должны были быть подписаны инфантом доном Педру; однако, поскольку он отказался сделать это, все бумаги были подписаны королевой, с той клаузулой, что данная подпись будет действительна до тех пор, пока собрание штатов не примет постановление по этому вопросу. Одновременно инфант, вследствие своего всегдашнего благоразумия, был избран на роль посредника между королевой и инфантом Доном Педру. Таким образом, в результате предложений, внесенных этим принцем и обсужденных на различных совещаниях, было постановлено, что королеве поручается воспитание детей и управление их имуществом, а инфанту дону Педру — администрирование и управление королевством с титулом «защитник королевства вместо Короля» (См. Rui de Pina, c. 15).
Однако поскольку значительная партия в палате народов (Braco dos Povos) не приняла это урегулирование, в результате чего возросли беспорядки, инфант Дон Энрики снова принялся искать способ примирить различные партии, добившись соглашения между советом и уполномоченными или депутатами от народа, опубликованного 9 ноября 1438 года. Оно постановляло:
1. Что воспитание малолетнего короля и его братьев, право назначений на места и должности при дворе будет принадлежать вдовствующей королеве Донне Леонор, равно как ей будет назначена подобающая сумма для покрытия расходов королевского дома;
2. Что королевский совет будет состоять из шести членов, которые, попеременно и в определенные периоды будут заведовать делами государства, находящимися в их компетенции, в соответствии с приказом, установленным кортесами;
3. Что помимо этого совета будет избрана постоянная депутация штатов для пребывания при дворе, каковая должна будет состоять из одного прелата, одного фидалгу и одного гражданина, каждый из которых избирается своим соответствующим сословием или палатой сроком на один год;
4. Всеми официальными делами должны будут ведать шесть советников и депутация трех штатов под председательством королевы, при одобрении и утверждении инфантом Доном Педру. При равном количестве голосов все упомянутые дела, в которых таким образом не удалось добиться согласия, должны будут передаваться на рассмотрение инфантам, графам и архиепископу и решаться затем большинством голосов. В случае согласия королевы с инфантом ее голос будет решающим, даже если весь совет будет против;
5. Всеми делами казны, за исключением тех, которые находятся в компетенции кортесов, будут ведать королева и инфант, соответствующие декреты и приказы должны будут подписываться обоими, а управляющие казной становятся ответственными за их исполнение;
6. Наконец, было решено, что кортесы будут собираться ежегодно для решения дел, которые совет не сможет решить самостоятельно, как, например, «[приговоры к] смерти великих людей, лишение крупных должностей, [конфискация и] утрата земель, исправление или разработка законов и постановлений, и чтобы в будущих Кортесах можно было бы исправлять или вносить поправки к какому-либо изъяну или ошибке, кои наличествовать будут в предыдущих». (Rui de Pina, c. 15).
Однако королева, подстрекаемая партией сторонников насилия, отказалась принять и санкционировать эти решения, несмотря на горячую настойчивость инфанта Дона Энрики. Этот отказ со стороны королевы, который сей же час дошел до сведения кортесов, вызвал в народе большое брожение, распространившееся и на сами Кортесы, в результате чего они постановили вручить полномочия регента одному инфанту Дону Педру.
Следует отметить, что инфант Дон Энрики постоянно отвергал все, что постановляла Лиссабонская палата и другие городские советы, официально заявляя, что подобные собрания своими действиями незаконно присваивали себе право, принадлежавшее исключительно кортесам. Этот мудрый принц, действуя в столь сложной обстановке с испытанным благоразумием и просвещенной политикой, равным образом выразил свое возмущение, узнав, что королева укрепилась в Аленкере, и получив известие о том, что она обращалась за помощью к инфантам Арагона. Все же это не помешало ему отправиться в Аленкер, чтобы убедить королеву вернуться в Лиссабон с целью представлять в кортесах малолетнего короля (1439); и таково было уважение, внушаемое этим принцем, что королева, ранее не поддававшаяся на увещевания людей большего авторитета, уступила уговорам инфанта. В следующем году распри, в которых все еще пребывало королевство, вынудили инфанта заняться государственными делами, примирением партий и предотвращением гражданской войны.
184
Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Эта хроника, согласно Баррушу и Гоишу, была написана самим Азурарой вплоть до 1449 года и продолжена Руем ди Пиной. Ее цитирует Барбоза Машаду. См. Предисловие к первому тому.